Вторая и третья танковые группы четвертой армии вермахта, под командованием Гота и Гудериана, прорвав оборону наших девятнадцатой и двадцатой армий пытались взять Смоленск в стальные клещи, но шестнадцатая армия под командованием Лукина ещё прочно держала город и, казалось, отходить никуда не собиралась.

Они же за пару дней уничтожили колону заправщиков и ещё одну штабную машину. Это, не считая двух мотоциклистов-неудачников, выехавших на них во время очередного минирования. Группа успела обрасти немецким оружием, формой и документами. Форма оказалась кое-где подпорченной, но её всё равно прихватили. Два МG34 сняли с колясок мотоциклов. Пара винтовок и парабеллум положили начало их коллекции. Патронов, правда, было немного. Тащить всё это добро было очень тяжело и неудобно. Но Юля заявила, что пора переходить на самоокупаемость, и пусть теперь вермахт снабжает их всем необходимым. Она даже не постеснялась на глазах удивленных ребят распотрошить походные ранцы убитых и забрать всё более-менее ценное. Егор её прекрасно понимал, а вот пацаны, похоже, не очень. Пришлось объяснять на досуге. Кажется, поняли. Перед уходом Егор заминировал гранатой один из трупов. Привет похоронной команде или кто у них там будет этим заниматься…

Нагруженные, словно караван аравийских верблюдов, они тащились по лесу и потели. Мелкая мошкара норовила забиться в самые неподходящие для этого места. Юля, иногда высказывалась столь затейливо и витиевато, что не привыкший до сих Георг начинал краснеть, даже скорее наливаться этаким ярким багровым румянцем. Вот где она – чистая и невинная душа. Егор ему даже в чем-то завидовал иногда. Хоть и говорят, что простота хуже воровства, но это точно не про это.

Егора это откровенно забавляло, хотя Юля и его когда-то назвала незамутненным.

А на следующий день их отряд неожиданно увеличился. Они, облюбовав рано утром походящее место, замаскировались и ждали очередных клиентов. Пара фугасов, начинённых разнообразным металлическим мусором, была давно готова, и Егор сквозь полудрему услышал вдруг совсем рядом, буквально в паре сотен метров, короткие очереди пулемета. Звук немецкого МG он уже слышал. Тут было что-то другое. Связью они так и не обзавелись, поэтому Егор нашел взглядом бугорок травы, именовавшийся старшим лейтенантом ГБ и принялся ждать дальнейших указаний. По всему выходило, что кто-то, не менее расторопный, устроил засаду совсем рядом и теперь от души поливает немцев из чего-то скорострельного.

Травяной бугорок Юля подполз ближе и приказал:

– Егор, пошли глянем. Молодёжь на месте. В бой не вступать.

Они приподнялись, скрываемые невысоким кустарником, и короткими перебежками, страхуя друг друга, сблизились с источником шума. Стрелок был один. Его никто не прикрывал. Обошли с двух сторон. Пулемет захлебнулся, и невидимый пока стрелок, очевидно, занялся перезарядкой. Время подходящее. Они обменялись с Юлей взглядами и Егор, подчиняясь её сигналу, смело раздвинул кусты, скрывавшие его от пулеметчика. Далеко немолодой уже солдат или красноармеец, как сейчас принято, деловито и несуетливо перезаряжал ленту станкового пулемета системы Максима. Защитный щиток у пулемёта отсутствовал, как и колёса, но Егор мгновенно опознал это легендарное оружие, знакомое ему по кинофильмам. Характерный кожух ствола, скрывавший систему водяного охлаждения, не оставлял в этом никаких сомнений. Егор мельком оценил обустроенную огневую точку. Небольшой земляной бруствер, утыканный свежесрезанными ветками. Заботливо расстеленную шинель и пару гранат какой-то незнакомой модификации, лежащих на свободном клочке земли на расстоянии вытянутой руки от стрелка. В ответ от души поливали огнем из нескольких десятков стволов, и Егор поспешил укрыться за стволом небольшого дерева. Не Бог весть какая защита, но лучше, чем вообще ничего. Подал успокаивающий знак Юле. Та ползком переместилась ближе к дороге и осторожно выглянула из-за кустов. Её жест недвусмысленно приказал закругляться. Пулемет красноармейца снова ожил, и ответная стрельба поутихла. Это продолжалось недолго. Пулемет захлебнулся и стрелок извлек откуда-то древний, должно быть, ещё дореволюционный револьвер. Очевидно, патроны закончились. Егор прыгнул вперед, навалился всем своим «детским» весом, выкрутил наган из руки и прохрипел в ухо стараясь удержать напрягшееся тело.

– Хорош. Уходим. Приказ.

Солдат как-то обмяк, а затем повел плечами стараясь высвободиться, и Егор его отпустил. Тот рассовал гранаты за пазуху и пополз вслед за Егором. Потом они припустили бегом, затормозив лишь по жесту Юли, и переступили очередную растяжку-сюрприз погоне. Юля несколько задержалась, ставя ещё одну, но потом догнала их и приказала вернуться на исходную. Менять свои планы из-за этого инцидента она не хотела. Поэтому приказала красноармейцу улечься в небольшую ложбинку в грунте неподалеку от их засады, и наскоро присыпав того опавшими прошлогодними листьями, наказала следить в оба.

Колонна немцев ожидаемо отправила в лес поисковую группу, но подорвавшись на оставленном сюрпризе, эта группа вернулась к дороге, и колонна тронулась в путь. Проехала, однако, недалеко. Первый взрыв вывел из строя броневик. Второй один из грузовиков. В два пулемета причесали штабную машину с длинной тонкой антенной и легковушку с каким-то чином внутри. Традиционно прошлись по паре грузовиков рядом. И тут же отошли. Юля не участвовала в этом мероприятии и деловито возилась неподалёку, натягивая тонкую невидимую проволоку между деревьями. Пожилой красноармеец пёр наравне со всеми и не проявлял никаких признаков усталости. Егор даже вспомнил какой-то старый фильм про десантников, где немолодой прапорщик на вопрос, сможет ли он продолжать марш-бросок, предложил понести спрашивавшего его молодого лейтенанта.

Оторвались без труда. Пара взрывов позади, очевидно, если и не отбили желание преследовать, то уж точно затормозили погоню. Юля без колебаний нагрузила нового бойца со старшинской пехотной пилой в петлицах одним из их пулеметов, и тот бодро шагал, не задавая никаких вопросов.

На ближайшем привале, однако, всё же поинтересовалась насчет документов. На что старшина, представившись Петром Кондратьевичем, лишь развел руками.

– Так сдано в штаб дивизии перед отправкой на позиции.

Юля пошарила у него на шее. Нашла что-то типа ладанки.

– Снимайте.

Тот послушно повиновался. Внутри плоского стального медальона оказались листки бумаги, заполненные очень мелким нечитаемым почерком.

– Я знаю у них такие продолговатые эбонитовые медальоны были или из чего-то типа этого, – встрял было Егор, но Юля поправила:

– Это чуть позже. А пока и то в цвет. Могло вообще ни хрена не оказаться. Да и суди по делам его… Так нас святое писание учит.

      Егор улыбнулся. Он конечно слышал, что старые урки под конец жизни становятся очень набожными, но от Юли почему-то этого совсем не ожидал. Да и называть её уркой уже и язык не поворачивался. Дело тут не в благодарности за спасение из нежных рук НКВД, а в чем-то другом. Хотя он был ей искренне благодарен за это. Может всё дело в её молодости и стройной фигуре? Егор пока не решил. Но, вспоминая свои планы завалить беглеца в том злополучном лесу в Подмосковье, теперь он лишь улыбался.

– Дед, а с хрена ты с сотней патронов на эту колонну полез? – её хамский тон задел Егора, и он уже хотел было вмешаться и одернуть её, но пожилой старшина ответил спокойно и с достоинством:

– Я не намерен отчитываться о побудивших меня мотивах. Ваши полномочия мне до сих пор неизвестны.

– Слышь, Егор, – она откровенно забавлялась, – Мне одной сейчас хруст французской булки послышался?

Егор улыбнулся, а ребята придвинулись, явно заинтересовавшиеся этим непонятным диалогом.

– Не, тут точно вальсы Шуберта зазвучали… – Егору самому стало интересно. Он, конечно, не филолог, но как-то построение фраз не вязалось с образом пехотного старшины.

– Ты из бывших, что ли? – Юля не стала тянуть кота за известный орган.