Утро. Тихое и безмятежное. Хоть час был ещё ранний, солнце уже довольно высоко поднялось над горизонтом, окрашивая воду в серебристый цвет. В свете утреннего светила водная гладь блестела, будто зеркало. Свежий ветерок и солёный запах моря умиротворял смятенную душу. София прикрыла глаза и сделала глубокий вдох. Давно ей не было так хорошо и спокойно. С момента, как умер Борис.

Соня винила себя в его смерти. В тот день, когда он погиб в автокатастрофе, они крепко поссорились. Если бы только она тогда сдержалась, если бы только нашла менее резкие слова, возможно сейчас они вместе стояли бы здесь, на палубе, и наслаждались этим прекрасным утром.

Так некстати вернувшиеся воспоминания вновь наполнили сердце болью. Прошло уже почти семь месяцев, но горе по-прежнему давило тяжким грузом, словно всё случилось только вчера. Она помнила в деталях тот роковой день: разговор на повышенных тонах, хлопок дверью и телефонный звонок, разделивший жизнь на «до» и «после». Мир Сони рухнул. Она всё ещё держала трубку возле уха, но уже не слышала того, что говорил безликий голос, выразивший соболезнование. Глаза закрыла мутная пелена, разум отключился, и лишь единственная мысль продолжала биться набатом в звенящей пустоте сознания: его больше нет. Она не помнила, как, увидев застывшую в оцепенении невестку, подошёл свёкор, заглянул в невидящие глаза и забрал трубку из сведённых судорогой пальцев, как выслушал то, что говорил бездушный голос, не говоря ни слова завершил вызов и впился нечитаемым взглядом в стоящую перед ним девушку. Дальше всё, как во сне: поездка в полицию, опознание, потом похороны. На кладбище она потеряла сознание. Рухнула прямо в яму, когда опустили гроб. Очнулась от резкого запаха – кто-то сунул под нос нашатырь. Перед глазами всё плыло. Как потом выдержала поминки, одному Богу известно. А дальше… Дни слились в один смазанный поток. Дни, где не было Бориса, а от неё осталась только половина.

От горестных дум отвлекли голоса. Двое матросов прошли мимо, спеша на вахту. Соня проводила их взглядом и вновь обернулась к морю. Боль понемногу отступала, оставляя после себя слабое горькое послевкусие. Всё же прав был Аристарх Севастьянович, когда настоял, что пора ей отпустить горе и начать жить дальше. Бориса не вернёшь, а она ещё слишком молода, чтобы зарывать себя живьём в могилу. Это именно он купил ей путёвку в круиз, дабы Соня могла развеяться и сбросить с себя груз прошлого, чтобы потом начать с чистого листа. Ведь в тот день она потеряла не только мужа, но и нерождённого ребёнка.

Неожиданно метрах в двухстах от корабля из воды показались и снова исчезли плавники. Дельфинья стая шла параллельно курсу круизного лайнера. Девушка улыбнулась, глядя как они резвятся. Улыбнулась впервые за долгое время, и почувствовала себя действительно живой. Только ступив на борт корабля она ощутила, что наконец освобождается от постоянной боли в груди и может расправить плечи. Именно здесь она поняла, что готова перевернуть страницу.

Палуба постепенно наполнялась людьми. Пассажиры просыпались, покидали свои каюты. Начинался новый круизный день. Соня взглянула на часы. Пора отправляться на завтрак. Ресторан, как всегда, встретил приятным мягким освещением, прохладой и услужливым персоналом. Столы уже были накрыты и манили видом аппетитных блюд. Её столик находился в самой глубине помещения, в углу. Она специально выбрала это место, закрытое от посторонних взоров. Никто не ходил мимо, нарушая уединение, не беспокоил излишним вниманием, зато весь зал был виден, как на ладони. Едва девушка присела, как тут же из ниоткуда появился официант и поинтересовался, не желает ли она чего-нибудь ещё, помимо обычного меню, на завтрак, и, получив отказ, так же незаметно исчез. Прожёвывая привычную кашу из овсяной крупы с фруктами, Соня то и дело поглядывала на входящих в ресторан посетителей. Вот пожилая пара, судя по всему, потратившая все свои накопления, чтобы осуществить мечту всей жизни. Было приятно смотреть, как мужчина бережно ухаживает за женщиной, сколько любви и нежности светится в его поблёкших старческих глазах. И она отвечает ему взаимностью, с благодарностью глядя на своего единственного. Несмотря на прожитые вместе не один десяток лет, они не утратили присущей молодости пылкости чувств. Соня всегда мечтала, что они с Борисом вот так же будут смотреть друг на друга влюблёнными глазами, даже когда станут старыми, морщинистыми и немощными.

Следом в ресторан вошли трое: мужчина весьма колоритного вида под ручку с двумя девицами явно лёгкого поведения. С их появлением в помещении сразу стало шумно, так как троица, не стесняясь и не обращая ни на кого внимания, смеялась во весь голос, громко обсуждая планы на первую остановку в порту. Соня знала таких. Будучи женой сына хозяина компании, ей приходилось бывать на различных приёмах и благотворительных мероприятиях. Пузатые толстосумы с маслеными глазками и манерами братков из девяностых, мнящие себя хозяевами мира, всегда присутствовали на таких сборищах. Иначе, как сборищами, Соня эти мероприятия не называла. Под громкими названиями и пафосными лозунгами таились обычные людские пороки и игра напоказ. Её всегда тяготила необходимость вежливо улыбаться этому быдлу, пропахшему дорогим коньяком, виски и сигаретами, и насквозь пропитанному похотью и жадностью. Девицы же были из разряда охотниц за деньгами. Приспособленки, готовые лечь под любого, кто сможет удовлетворить потребности в красивой жизни и дорогих шмотках. На самом деле – дешёвки, пустышки, ничего из себя не представляющие. Соня таких презирала, ведь самой ей в жизни пришлось прокладывать дорогу самостоятельно, без чьей-либо помощи. Красота уходит, и если за тобой нет ничего, кроме смазливой мордашки и длинных ног, твоё будущее далеко от радужного. Ну, разве что ты всё же не круглая дура и сумела обеспечить себе достойную старость.

Потом пришли три пары, из которых только одна являлась, действительно, семейной. Это было видно по тому, как они держались. Оба старались показать полную семейную идиллию, но на самом деле ей было безмерно скучно, а ему – абсолютно безразлично. Да и вместе они находились по инерции. Дети давно выросли и разъехались, каких-либо чувств уже в помине нет, осталась лишь привычка жить как соседи, да необходимость создавать видимость идеальной семьи. Престиж.

Когда зашёл следующий посетитель, Соня невольно замерла, забыв жевать. Она уже видела его мельком третьего дня на кофе-стейшн. Кажется, он взял двойной чёрный без сахара. Девушка ещё тогда обратила на него внимание. Высокий, красивый, с безупречной выправкой. Видимо, бывший военный. Получив свой напиток, мужчина повернулся и их взгляды встретились. Незнакомец замер буквально на долю секунды, но этого хватило, чтобы разряд тока прошёлся по нервным окончаниям Сони, сбивая дыхание и заставляя почувствовать внутри странный тремор. Тогда она не придала этому значения, но сейчас, когда при виде незнакомца вновь ощутила внутренний трепет, поспешила отвернуться и выкинуть его из головы. Дискомфорт от поднявшего голову чувства стыда заставил её поморщиться. Ей не нравилось, как она реагирует. Казалось, таким образом она предаёт память Бориса. Аппетит испортился, но девушка заставила себя вернуться к еде. Это её немного успокоило. Доев кашу, Соня взяла бокал с соком. Сделав глоток, она едва не подавилась, когда вдруг услышала рядом:

– Простите, у вас свободно? Позволите составить вам компанию?

* * *

Роберт впервые в своей жизни отправился в путешествие на огромном лайнере, больше напоминающем многоэтажный дрейфующий дом. Чистый морской воздух, свободный от приставучего амбре бесконечных пляжей, приятно кружил голову и дарил ощущение долгожданной безмятежности. Лёгкие порывы тёплого ветра шептали на ухо жизнеутверждающие аффирмации.

Роберт пожалел, что не избрал своей профессией написание художественных книг. Здешняя атмосфера отлично располагала для зарождения в голове замысловатых фраз, описывающих всю прелесть местного антуража. Этот лайнер – чудесная декорация для хитроумной детективной истории. Кто знает, возможно, где-то неподалёку притаился педантичный бельгиец с лихо закрученными усиками, ждущий своего звёздного часа.