Данила наслаждался заслуженным отдыхом.

Он сидел на задней веранде усадьбы князей Мышкиных в удобном кресле, плетеном из лозы.

Он пил чай.

На лужайке перед верандой собака и лисица играли в чехарду.

Собаку зовут Марыська. Это крупная сука алабая, пастушьей собаки туркменской породы. Белая, с коричневым пятном на спине, с обрезанными ушами. Крепкая, с мощной шеей и грудью. На самом деле Марыська – высший демон, вселившийся в собачье тело.

Лисица – очень крупная, намного крупнее, чем бывают в природе. Потому что лисица – оборотень. Зовут ее Хули Юмао. Или, если по-русски, Лисица Перышко. Впрочем, она предпочитает, чтобы Данила называл ее на русском, Перышком. Ей так больше нравится. А когда он пытается назвать ее на китайском, она начинает хихикать, потому что на самом деле ее имя должно произноситься «Хулы Юймао», а не вот так вот, как произносит Данила.

Чехарда на лужайке происходила не просто так. Перышко помогала Марыське привыкнуть к ее новому телу, потому что раньше демоница жила или в теле курицы, или в собственном демоническом теле, и то и другое бегает на двух ногах, и к четырем лапам она оказалась непривычна.

Когда им надоело прыгать друг другу через спину, они начали играть в догонялки.

Глядя на них, Данила немного завидовал. Он бы тоже хотел побывать в зверином теле, отбросить все сложности человеческого бытия и так же просто носиться по лужайке и наслаждаться жизнью. Но – не судьба. Он родился колдуном, а не оборотнем.

* * *

– Брат, к тебе просьба появилась, – на веранду из дома вышел князь Фока Григорьевич Мышкин, старший брат Данилы.

Тот лениво повернул голову.

– Нарочный приехал от губернатора. В деревне под Шацком волки стадо порезали и пастуха загрызли насмерть.

Шацк был небольшим городком на границе Рязанской и Тамбовской губерний.

– Оборотни?

– Они, – князь со вздохом сел в кресло. – Они уже давно в тех краях повадились скот резать, то тут козу, то там корову… А теперь вот – человек погиб.

– А что, Тамбовским не жаловались, когда первые нападения начались?

– Жаловались. Князь Волков-Тамбовский губернатору написал – я на своей земле хозяин, а не на вашей. Разбирайтесь сами, по обычаям.

– А к тебе губернатор обращался?

– Обращался. Только кого я пошлю? Крестника твоего разве что. Так он молодой, дурной еще. И один. Вот я и не посылал, пока речь шла о скотине.

Крестник Данилы – оборотень-леопард. Сейчас он единственный боевой оборотень в роду. Исторически сложилось, что род Мышкиных силен колдунами-людьми, а вот гигантских мышей отправлять сражаться бесполезно. Они просто не дойдут до поля боя, а если дойдут, у врагов вызовут разве что истерический хохот. Да и не дело это – самок отправлять в бой. У Мышкиных, в отличие от волков, оборотнями были только женщины.

Так что послать князю Мышкину охотиться в лес на волков-оборотней было некого. Разве что собирать отряд обычных людей с оружием, в сопровождении колдунов, но и это непросто. Опытные бойцы-колдуны дома не сидят, а неопытных посылать в лес страшно. Волки уважают силу, слабые посланцы только спровоцируют бойню.

– Ладно, съезжу, разберусь, – после недолгого размышления согласился Данила. – Завтра с утра и поедем.

– Кого возьмешь? Может, охотников дать тебе?

– Не. Я свой цирк возьму.

– Может, крестника своего еще прихватишь? Там в стае не меньше пяти волков было, судя по следам.

– Ладно, возьму. Пусть поглядит, как оно в жизни бывает.

* * *

Утром Мерседес Данилы резво покатился по наезженной телегами дороге к уездному городу Шацку. Четырехтактный мотор бодро рокотал, приводные цепи на задних колесах позвякивали, эллиптические рессоры поскрипывали на ухабах, пневматические шины сглаживали мелкие толчки. Хотя, конечно, качало автомобиль на ухабах немилосердно.

Четверым в кабине автомобиля было тесновато. На переднем диване, рядом с Данилой, села Перышко. Между диванами, задним и передним, на пол улеглась Марыська. Арслан, крестник Данилы, примостился на заднем диване. Ему там было тесно, длинные ноги девать некуда, между диванами узко, еще и собака… Крестника вымахал выше среднего роста, да и телосложение было не мелким, – Арслан относился к оборотням-леопардам бенгальской породы, довольно массивным. Когда-то Данила убил его отца, а потом к нему внезапно пришла молодая и уже беременная туркменка, заявила, что была наложницей оборотня, и раз Данила его убил, пусть теперь сам о ней и заботится. Пришлось отправить ее в родовое имение.

При очередном толчке Перышко навалилась плечом на Мышкина. Не в первый уже раз. От выпадения на дорогу ее защищала мягкая боковина дивана, а вот между пассажиром и водителем никакой преграды не было.

– Когда вернемся в Константинов, напишу письмо господину Майбаху. Ему будет интересно узнать, что автомобиль его конструкции прошел такое длительное путешествие, от Константинова в Киев и обратно. В письме напишу – пусть какую-то ручку сбоку поставят, чтобы пассажир на толчках хвататься мог.

– Угу. И напиши, чтобы лобовое стекло сделали опускающимся вперед. А то при каждой стрельбе бьется.

– И радиатор неплохо бы защитить хоть от картечи… А раму спереди – от травы, о то краску понизу обдирает.

– И чтобы багажник увеличили, расширили его от колеса до колеса. А то недоразумение какое-то, а не багажник. Кроме запаса бензина на полтысячи верст туда и не влезает ничего.

– И лучше бы ему придумать боковые стенки и дверки, как у карет, а то осенью задувать сбоку под крышу будет…

Так вот, обсуждая всякую ерунду, компания к обеду добралась до Шацка. Оттуда, после быстрого обеда, отправились в пострадавшую деревню.

Деревня лежала краю леса. Массив этот тянулся длинной широкой полосой через Тамбовскую и север Пензенской губерний, заходя в Рязанскую краем. Вот в этом массиве и шалили тамбовские волки. Впрочем, может это были и мещерские, была и такая вероятность, тут все три губернии сходились в одной точке.

В деревне староста рассказал подробности, отвел гостей на луг, где произошло убийство. Автомобиль оставили во дворе старосты. Крестьяне сбежались посмотреть на приезжих. «Мышкин… колдун… и оборотни с ним», – шептались в толпе.

Данила быстро осмотрел пастбище, где местами проглядывали сквозь траву лужи засохшей крови. Их было много, волки порезали весь деревенский скот. Туши крестьяне собрали, не пропадать же мясу.

– Ну что, дальше пешком по следу.

– До вечера можем не успеть. Может завтра? – задумалась Перышко.

– А след не потеряется?

– След? След остынет, да. А если еще и дождь ночью пойдет… Пожалуй, ты прав. Держи, – Перышко передала Даниле свою винтовку, нарезной Винчестер с патроном под бездымный порох и рычажной перезарядкой. Потом сняла и протянула пояс с пистолетом Браунинга в кобуре. Пистолет небольшой, плоский, с перезарядкой из магазина, вставленного в рукоять, очень скорострельное и точное на близких расстояниях оружие.

Оборотница расстегнула косой ворот платья-ципао, опустилась на корточки и выскользнула из своей одежды уже лисицей.

– Мне тоже обернуться? – с энтузиазмом предложил Арслан.

– Не. Ты вон винтовку ее неси. И платье, – с этими словами Данила свернул в аккуратный рулончик платье, шпильки для волос и ботиночки своей подруги.

– А почему она?.. – молодой леопард заподозрил, что его боевые таланты недооценивают.

– Потому что Перышко пойдет по следу. Марыська такого опыта не имеет, да и нос у нее не такой чувствительный, как у лисы. А ты оставайся человеком, потому как леопард – не самый выносливый на длинных переходах зверь. И винтовки надо кому-то нести.

У Данилы винтовки с собой не было. У него трехлинейка. Брать ее на волков – смысла нет, она слишком длинная, необоротистая, слишком долго перезаряжается. Волки быстрые, очень юркие, нападают резко, сразу стаей. Потому Данила взял с собой только револьвер Нагана, офицерского образца, с самовзводом, и пистолет Браунинга. Первый бьет сильно, второй – точно и быстро.