На этом моменте меня ошарашенно осмотрели все, включая даже плывущую Викусика. Чего поделать, буду работать козлом отпущения, первой линией обороны. Вторая в виде Окалины, Молоко, Кладышевой, обеих Цао, Палатенца и сонма призраков – это всё настоящие бойцы невидимого фронта. А мы у них своим неорганизованным стадом на подпевках и в качестве декорации. Кстати, о последней…
У майора в загашнике были еще хорошие и очень хорошие новости. Первые состояли в том, что каждый месяц всем коморским будут выделяться самые настоящие отпускные во внушительном для студента объёме – 150 рублей. Учитывая, что мы тут живем по принципу «всё включено», деньги, можно сказать, будут чисто и прямо на пропой и сладости. Однако…
– За нарушения будут штрафы. От суммы будущих выплат. Для начала, – блондинка стала куда менее добродушной на вид, – Напоминаю, товарищи студенты. Это не только отдых, но и работа! Вам предстоит провести три месяца в довольно тесном коллективе, иногда работая с детьми. Никаких одиночных выездов не предвидится. Любой серьезный залет, то есть драка с применением способностей, либо попытка уйти в самоволку – и вас отсюда вывозят. Затем, в зависимости от последствий ваших действий, будет и реакция.
Вот это слушающим откровенно не понравилось. Самые сообразительные начали понимать, о чем речь. Да, травка зеленеет, солнышко блестит, погода шепчет, ветер с моря дул – это всё хорошо. Но это «хорошо» – аж на 90 дней!
– Да это же как Коморская! – возмутилась одна из наших, статная черноволосая девушка, которую если что и портило, так это необъятных размеров воздушная жопа, которую она зачем-то наприседала, – Мы что, даже сами по городу погулять не сможем?!
– Теперь понимаете – почему выбрали именно «Жасминную тень»? – Нелла Аркадьевна не собиралась миндальничать, – Считайте это экзаменом. Если вы продемонстрируете минимальный уровень социальной адаптации за эти три месяца, если будете выполнять свои совершенно необременительные обязанности ответственно – то статус общежития вполне может быть пересмотрен. Как и ваши личные дела.
«Хорошо, что Сидорова это не слышит», – порадовался я, – «Ей бы точно не понравилось, что её личное предложение, которое ей сделали тет-а-тет, распространяется на всех».
Ну… относительно?
В принципе, ситуация совершенно ничем от нашей жидкосисьстой не отличалась. Есть нарушители, есть задание, есть пряник и есть кнут. Условия более чем приемлемые, особенно для тех, кому любой вид отдыха-курорта не светил по меньшей мере еще пять лет, то есть до первого отпуска с работы. Логично? Нормально? Более чем. Для Стакомска.
Спросив, есть ли у кого-то вопросы по делу и услышав настороженное, но слегка баранье молчание, Окалина хмыкнула, подозвала к себе жестом нервничающую Викусика, а затем уперла её вместе с бабой Цао, Ниной Валерьевной и Вероникой. Соображать девочке удобства и осуществлять помывку. Мы же озадаченно рассосались по местности, чтобы через час быть вновь собранными пожилой китаянкой. Та лихо разделила народ на смены, по которым мы будем дежурить, а затем провела общий допрос на тему у кого есть что пожрать. Сегодня нам пришлось устраивать большой общий котёл, так как пища насущная с поварами должна была приехать только завтра.
Что-то мне подсказывало, что раз так обстоят дела и все приезжают одним пакетом – то повара у нас, как и все остальные, будут очень непростыми.
Вечером я вернулся в номер, обнаружил там сонно трущую глаза Сидорову с урчащим как старый мотор животом. Оделив страждущую принесенной с собой тарелкой странного, но очень сытного варева и несколькими кусками хлеба, я проверил на функциональность ванну, а затем загнал туда и наевшуюся соседку по номеру. Затем, рассказав ей за час обо всех событиях, что она пропустила, еще и полночи естействовал, проверяя на прочность кровати и стараясь не реагировать на временами высовывающуюся из двери полупрозрачную голову, наблюдающую за текущими процессами скорее с любопытством, чем с негодованием.
Как-то вот не получается у меня принимать во внимание нежные чувства Палатенца. Вроде и девушка хорошая, но без эндокринной системы слегка не то. То есть, она может, пользуясь старой памятью жившего когда-то ребенка, испытать обиду или ревность, но это будет ну… симуляцией. А вот что с ней точно не надо делать – так это подыгрывать. Человеком можно либо быть, либо не быть. Я-то, когда-то не испытывавший никаких эмоций в облике тумана, прекрасно понимаю, что она чувствует здесь и сейчас.
Утомив Юльку-Сидорову до потери пульса, я и сам лег спать. Следующий день обещал быть одним из самых сложных и ответственных. Элитные пионеры, злобные барсуки с Коморской, вечные «чистые», призраки, комсомольцы с Первого района, стакомский палач, Симулянт, Данко…
Какой-то гремучий коктейль у нас тут получается. И нужно сделать так, чтобы он не взорвался.
Глава 4. Пиписькометрика
Был у меня в прошлой жизни знакомый писатель. Как «писатель» он себя не воспринимал, говорил, что максимум заслуживает звания «коммерческого автора». Мол, не достоин, потому что пишет развлекательные книжки низкого пошиба. Нет тут ни полета мысли, ни её глубины, морали тоже нет, а почему? А потому что мало читателей, способных это воспринять, осмыслить, а перед этим еще и купить. Мол, люди отдыхают и желают развлекаться, а не морщить репу над тяжелыми и размытыми вопросами. И так мол, жить тяжело. Поэтому этот самый автор и писал дни, месяцы и годы напролет! Прямо как токарь, представляете? Каждое утро к станку и вперед, даже без песни.
Так вот, суть в том, что подобный образ жизни и труда некисло так деформирует личность. Профессионально, так сказать. Выражалось это в конечном итоге в том, что не писать этот товарищ не мог. Просто отдохнуть по-человечески у него не получалось. Берет выходной, а сам работает. Да еще как работает! Так пашет, как в обычные дни и не может!
Когда начали прибывать будущие отдыхающие, мне память о знакомом тут же пришла на ум. Нет, не тогда, когда прямо перед основным зданием «Лазурного берега» стали с легкими хлопками воздуха появляться десятками люди самого разного возраста, а когда часть из них, прекрасно знакомая большинству, включая даже коморских, принялась активно осматривать территорию, попутно вовсю (и не совсем осознанно) пользуясь своими способностями!
Что такое «копуха», кроме того, что это смешное и вроде бы, слегка унизительное прозвище? Член Комитета Помощи Хозяйству – это передовой боец за права и возможности неосапиантов. Он строит, крепит, прокладывает русла рек, превращает заболоченные участки в пригодные для распашки земли, он тушит лесные пожары и разбирает пострадавшие от землетрясений завалы. Он экономит Союзу миллионы рублей и трудовых человекочасов.
То есть, грубо говоря, это настолько плотно впахивающий неоген, что слово «отдых» для него является абстракцией. Копухи работают так часто и плотно, что даже не ездят на такси – слишком времязатратно.
Поэтому их сюда телепортировали вместе с детьми, персоналом и десятком молодых вожатых с Первого района.
Я и вякнуть не успел, как эти герои ударного труда рассосались по территории. Везде, куда они совали нос, что-то происходило, причем это всё быстро дошло до абсурда. Сначала сменился вполне приятный запах рассаженных вокруг санатория кустов, став еще насыщеннее. Затем само здание дрогнуло, прозвенев стеклами, а высунувшийся из окна третьего этажа рыжий мужик с бородищей бодро проорал, что теперь оно простоит лет 200. Тучу ржавчины, выдутой одной бодрой теткой, проскакавшей по всем номерам, можно было не принимать во внимание, но вот когда из земли в воздух вытащили нескольких кротов, а совершившая это мамаша-телекинетик стала задумчиво прикидывать вслух, попадет ли она отсюда зверушками в море (типа выпустит на свободу), наша майор уже не выдержала и начала наводить порядок, причем исключительно матом.
Я молча охреневал от творящегося борделя. Тридцать три подростка, наших будущих подопечных, судя по всему, прекрасно друг друга знающих, радостно галдят, едва удерживаемые в одном месте парой взмыленных охрипших девушек. Окалина вовсю рычит на «копух», причем без малейшего пиетета к их достижениям, до и дело прокручивая на метафизическом половом органе тех по именам и отчествам, от чего наши герои труда и обороны, немало взбодренные и даже обрадованные (!!) таким панибратским отношением, так же лаются с майором. Шокированные этим «перваки» наблюдают за кумирами, отвесив пасти и развесив уши, «коморские» сбились в кучу, точнее, обступили бедную Викусика как суслики ёлку, а за всем этим делом наблюдают нормальные люди, вставшие неподалеку. Судя по всему, одна уборщица, три повара, и четыре человека, очень похожие на военных, но в гражданском. Последние, кстати, в последствие исчезли, как будто их тут не стояло.
