Вступление к моему новому сборнику рассказов я начну с признания: первую книгу, вышедшую пять лет назад, я писала на эмоциях.

Писать о творчестве без эмоций невозможно. Героями той книги стали певцы, музыканты, художники, танцоры. Только один рассказ вышел иным, потому что там, как я считала тогда, эмоциям и творчеству не было места. Насчет второго я решила верно, а если говорить о первом… эмоции там были ― мои.

Тому, что обе книги появились на свет, есть ряд причин.

Несколько лет назад психолог, к которому я обратилась с жалобой на жесточайшую депрессию, посоветовал мне покопаться в прошлом. Там-де среди воспоминаний можно найти фразу, встречу или происшествие, коими обусловлено мое нынешнее состояние. А для этого, мол, нет ничего лучше, чем записать самые яркие события моей жизни, начиная с раннего детства. Что я, послушная, и сделала. Четыре из этих воспоминаний послужили основой для пяти рассказов из тех девяти, что вошли в первую книгу.

А вот почему вошли, вернее, почему книга вообще получилась… Тому есть вторая причина ― встреча с Ксенией Багровой.

Знакомство наше вышло случайным, на том благотворительном концерте, организаторами которого мы с моей даной числились, она на нас налетела. Так вышло, что она шла слишком быстро, ее кто-то окликнул, а моя дана… может, то столкновение она и подстроила? Окия молчала. Вы ведь знаете, если дана или дарка не хочет о чем-то говорить, то спорить с ними бесполезно. Вот и тут так. Ксения ― тогда я еще не знала, что это она, можно сказать, свалилась нам под колеса. Моя дана проявила инициативу: извинилась и представилась за нас обеих. А я разглядывала знаменитую журналистку, и мне казалось, что прежде я уже видела эту женщину.

Возможно, мы в тот день разошлись бы без последствий, только судьбе было угодно свести нас снова: мы вместе Ксенией поздравляли победителей. Вот после этого действа она меня и спросила, не встречались ли мы с ней раньше. Я призналась, что и ее лицо мне знакомо. Мы стали вспоминать, перебирая события. Мне было легче, я ведь моложе. Однако именно она первой заговорила о неадекватном дроиде и девочке, которую после общения с ним доставили в больницу. И почти сразу узнала ее во мне.

– Общения? ― переспросила я. ― Я об этом ничего не помню. Это он меня покалечил?

– Трудно сказать… ― замялась Ксения. ― Того, что на берегу той речки случилось, доподлинно никто не знает. Но МЧС-ники и врачи решили, что он тебя спас.

– Я ничего не… ― я хотела повторить, мол, не помню ничего, но в тот миг вредина-память подкинула сюрприз, потому продолжила иначе: ― …не помню, кроме молний, что потянулись ко мне от этой ужасной машины. Она меня напугала.

– То же самое ты мне сказала в больнице. Мне разрешили поговорить с тобой. Я писала статью. Твои слова пригодилась в суде.

– Я знаю, что того дроида оправдали…

Наверно она расслышала в моем голосе недовольство, потому пояснила:

– Доказано, что он не хотел никому навредить. Да и не мог…

Тогда я ей не поверила. Делая свой репортаж, Ксения была объективна, Я же сосредоточилась только на своих личных впечатлениях.

Книга вышла в том виде, в каком вы ее читали.

Однако некое событие, вернее, разговор доказал мне, что нельзя рассматривать лишь одну точку зрения. Это было третьей причиной, побудившей меня полностью изменить первоначальный план новой книги, и я включила сюда три старых и одновременно новых рассказа.

С одного из них, как раз о том дроиде, я и решила начать.

*****

– Скотина! Гадкий дроид, безмозглый железный козлище! ― голос заставлял всех ежиться, а слова…

Стоящим вокруг Алексея Никитича, прекрасно известно, что не будь здесь гостьи, слова звучали бы совсем иные, для печати неподходящие. А статью в газете этому самому Алексею Никитичу, главному акционеру будущего центра развлечений, а в настоящее время начальнику строительного участка, на въезде в который красовался транспарант «Здесь будет Уральская Игора», очень хотелось. Ради доставки журналисточки он даже пригнал из города личный джип. И надо было так случиться, что встретили их здесь совсем не так как думалось.

Хотя, сдерживался он напрасно. «Журналисточка» ― Ксения Багрова уже привыкла к этой кличке и не обижалась ― была, по мнению многих, ушлой и много повидавшей. Иным здесь делать нечего. Грубые мужики, грубая работа и слова… тоже грубые, если не сказать жестче.

Впрочем, начиналось все вполне прилично, едва Ксения вышла из машины, ей представили прибежавшим на шум мотора работникам: «мастеру-бетонщику, специалисту по фундаментам Степану» и бригадиру плотников «Аркадию Игнатьевичу ― можно просто Игнатычу». Где-то на стройке обретался и «геодезист-программист-схемотехник Александр-Шурик», но он в поле зрения отсутствовал. Начальник, повертев головой, раскрыл рот, явно собрался его покричать, когда в уши влез звук вибратора, приведший к тем самым словам.

На слова Ксения внимания не обратила, но с интересом разглядывала источник негодования.

А его разглядеть стоило, в Екатеринбурге такого не встретишь. Пять метров в высоту чуть больше двух в ширину, длинные трехсуставчатые руки, массивные ноги, снабженные гусеницами с треугольным траком, голова с мощным прожектором на макушке и с тремя глазами. Третий, вроде как, способен видеть либо в инфракрасном, либо в ультрафиолетовом диапазоне, на выбор. Под головой ― широкие плечи и объемистое брюхо ― контейнер для особо ценных грузов и склад комплектующих приспособлений. Многофункционалом эту машину прозвали за технические характеристики и диапазон работ, один список которых занимал три страницы инструкции по эксплуатации. Только вот где сейчас эта инструкция никто не помнил, потому три помощника начальника участка, да и он сам пользовались тем, что им показали и рассказали. Дроида они звали «рабочей скотинкой», а чаще, как сейчас, просто «скотиной». Это чтобы не выговаривать длинную и языколомательную аббревиатуру МФСДсОТГиТП ― что означало многофункциональный строительный дроид с опциями транспортировки грузов и тушения пожаров. Последнее являлось обязательным условием использование таких машин в лесу. Строительство же спортивно-развлекательного центра было затеяно в очень лесистой местности, да еще на краю природного заказника. Вот и пришлось потратиться на эту дополнительную опцию. Хотя возможностью реализации ее ни сам начальник, ни его люди не озаботились. Бак жидкости для создания пенной смеси пустовал, а насос давно сняли для повышения грузоподъемности.

Но это к слову. Инструкцию по эксплуатации дроида читал только Васек, студент технологического университета, что подрабатывал на стройке прошлым летом на каникулах. И потребуй у начальника кто-нибудь эту инструкцию отыскать, ничего бы не вышло. Зачем какие-то бумажки, когда и так ясно: «эту штуку ставь туда, а эту на нее, а потом сверху присобачь вот эту панель, да не так, дубина, другим боком». Благо звуковой интерфейс в комплект многофункционала входил, и человеческую речь, даже сдобренную «штуками», «финтивлюшками» и «ху…нами», он понимал отлично. Не говорил только. Ну, а зачем рабочую скотинку разговаривать учить ― баловство это. Так считали все работники участка, и начальник внешний динамик включать не стал, хотя в приобретенный комплект он входил. Им не нужно!

Просто так разглядывать дроида можно, но гораздо интересней смотреть, как он работает. Ксения и смотрела. Слышать она о таких ― слышала, но видела впервые. Однако сути криков Алексея Никитича не уловила.

«Безмозглый козлище» в этот момент отключил вибратор, скоренько обрубил ветки, заострил конец у спиленной корабельной сосны и, снова включив вибратор, вогнал ее в землю, городя массивный забор. Из целых бревен. Вгонял он их впритирку друг к другу и заостренным концом кверху. Получалось у него частокол как на рисунках древних лесных крепостиц. Ксения аж залюбовалась, так ровненько у него получалось. Только вот что такой забор огораживать будет? Воевать в центре развлечений вроде никто ни с кем не собирался.