Склонившись к моим губам и обдав его мятным свежим дыханием, в котором не было ни оттенка алкоголя, Никита шепнул:

– Хочу тебя.

В его голосе слышались хриплые нотки и что-то еще, чего я не различала еще ни разу. На мгновение мелькнуло сомнение, которому я не могла найти ни названия, ни объяснения. Но его смела жажда, когда Никита набросился на мой рот жадным поцелуем.

А потом исчезло все – были лишь прикосновения, наполненные горячностью и острой потребностью друг в друге. Наслаждение, немного боли, снова наслаждение.

И следом – сон, в который я провалилась в тот момент, когда Никита устроил меня в своих крепких и таких надежных объятиях.

Проснувшись наутро, первым делом я потянулась к соседней подушке, но она была пуста. Значит, муж уже поднялся, а я этого даже не заметила. Наскоро приняв душ, я спустилась вниз.

В столовой обнаружился вовсе не Никита, которого я рассчитывала увидеть, а его брат-близнец.

– Доброе утро, – поздоровалась я с ним, плотнее завязывая халатик.

Саша скользнул по моим ногам быстрым взглядом и вновь сосредоточился на том, чем и занимался, пока я не пришла – довольно внушительной порции завтрака.

– Доброе утро, – ответил он, прожевав кусочек омлета и запив его кофе. – Позавтракаешь со мной?

Я покачала головой. Аппетита почему-то не было. Точнее, если я и хотела с кем-то разделить завтрак, так это не с ним, а с моим мужем.

– Нет, спасибо. Позже попрошу принести в нашу с Никитой комнату. Кстати… ты не знаешь, где он?

Саша вскинул бровь, удобнее устроился на стуле и сложил руки на груди.

– Вы не успели пожениться, а Ник уже пропал? – с заметной насмешкой поинтересовался он.

Я хмыкнула и скопировала его позу.

– Ник, как я надеюсь, никуда не пропал. Он – в отличие от некоторых, увлечен работой.

Развернувшись, я направилась обратно в комнату. Собиралась позвонить мужу и расспросить, куда он подевался. Но на полпути обернулась и добавила:

– И мы успели пожениться, если ты не заметил. Ну и… не только.

Дальнейший путь я проделала под тихий смех Саши. До чего же невыносимый тип!

Глупая девчонка! Хотела уколоть меня тем, как дражайший братец оприходовал ее этой ночью, даже не подозревая о правде! Не допускала и мысли, что ее дорогой муженек выставил ее девственность на торги в качестве платы за мое молчание.

Я тряхнул головой, отгоняя от себя картинки прошлой ночи. Но в голове и сейчас звучал ее легкий вскрик в тот момент, когда я лишил ее невинности. Подумать только! Приз оказался гораздо ценнее, чем можно было себе представить даже в самых смелых фантазиях.

И слаще. Черт возьми, какой же сладкой она была! Везде. В каждой точке, где касался ее. И каждое новое прикосновение рождало какую-то болезненную ненасытность, потребность брать снова и снова…

И это было совсем не то, о чем мне следовало думать. Потому что одни лишь мысли о том, что эта девочка, ставшая в моих руках женщиной, уже сегодня ляжет в постель со своим законным мужем, вызывала ярость на грани желания убивать. И о причинах этого я предпочитал не задумываться. У меня были собственные цели и вот об этом и стоило помнить.

– Доволен собой, мерзавец? – прошипел кто-то у меня над самым ухом.

Я не обернулся. И без того знал – позади находится мой брат-близнец.

– Вполне, – ответил скучающим тоном, безмятежно делая глоток кофе. – Опыта ей, конечно, недоставало, но приятно знать, что до меня еще никто не нырял в этот омут… если ты понимаешь, о чем я.

Чашка с кофе вылетела из моей руки, с громким звоном врезавшись в стену. Я буквально кожей чувствовал ярость человека, что был похож на меня как две капли воды. Но только лицом.

– К чему такая агрессия? – поинтересовался я насмешливо. – Если ты позавидовал тому, что я выпил кофе, а ты нет…

Меня рывком подняли со стула. Лицо, бывшее копией моего собственного, нависло надо мной, как искривленное зеркало, как мое злобное темное воплощение. Хотя нет! Ведь это я – признанное зло семьи Вознесенских!

Я позволил Нику на пару секунд вообразить, что он может вот так хватать меня, а затем одним мощным движением откинул его прочь, так, что тот влетел спиной в стену, ту самую, о которую разбил мою чашку с кофе.

– Подонок! – проревел он.

– Ты проиграл свою невесту, а подонок тут я? – усмехнулся в ответ. – Интересно, а ты знал, что она девственница? Наверно, за такой приз я даже должен тебе доплатить…

Кулак Ника просвистел совсем рядом, но я успел уклониться, а затем перехватить его. Не меняя насмешливого выражения лица, заметил:

– Кстати, твоя жена убеждена, что ты вовсю трудишься на благо папочкиной фирмы, так что не разочаровывай ее, малыш Ники, займись делом.

Я отбросил от себя руку близнеца и собирался уже выйти из кухни, когда в спину мне донеслось:

– У тебя ничего не выйдет! Я люблю Миру!

Я замер на несколько секунд, затем повернулся к Нику вполоборота:

– Тем приятнее, что этой ночью она была со мной. Кстати, если надумаешь снова продать путевку в постель своей жены – свистни. Я готов раскошелиться, уж больно она была хороша.

И, издав многозначительный смешок, вышел прочь.

Вот только того торжества, что демонстрировал перед братом, вовсе не ощущал. Жажда мести, которой так долго жил, вдруг померкла на фоне воспоминаний о той, которой обладал прошлой ночью.

Но которая мне вовсе не принадлежала.

– Надо же, кто снова почтил нас своим присутствием, – заметил с сарказмом папаша, когда я тем же вечером занял свое место за семейным столом, чего уже давно не бывало.

Собственно, с тех самых пор, как стал зарабатывать самостоятельно, не надеясь на то, что в семье признают мои способности хоть в чем-либо. Или вообще заметят меня… для разнообразия.

– Не обольщайся, я не к тебе, – огрызнулся насмешливо, при этом скользнув многозначительным взглядом по жене брата. И, дождавшись, когда она, покраснев, опустит глаза, добавил:

– Я к маме.

– Очень мило, что ты помнишь хоть о ком-то из тех, кто тебя воспитал! – рыкнул отец.

Мама тихо охнула. Мира по-прежнему не поднимала глаз от скатерти. Я откинулся на спинку стула и издевательски выгнул бровь:

– Воспитал? Кажется, ты несколько переоцениваешь свою роль в моей жизни. Проще говоря, она закончилась там, где твои головастики…

– Довольно! – истерически повысила голос мама, чего обычно она, тихая и покорная жена, себе не позволяла. – Вы напугаете Мирочку!

– И в самом деле, Алекс, – поморщился, как аристократ, увидевший в своей тарелке муху, брат. – Раз явился в дом, веди себя прилично!

– Воу воу, а ты будешь учить меня хорошим манерам? – усмехнулся я. – Ну попробуй.

– Хватит! – треснул кулаком по столу папаша. – Вместо того, чтобы ерничать, лучше расскажи, как там продвигаются твои дела с этой глупой игрушкой, которую ты зовешь работой.

– Эта глупая игрушка приносит мне немалые деньги, нравится тебе это или нет, – недобро усмехнулся я. – И рано или поздно ты поймешь – за мобильными приложениями – будущее.

– Будущее за теми, кто чтит свое прошлое! – прогромыхал отец. – Традиции – вечны. Наша фирма стоит на ногах много лет, а твои игрушки меняются каждый день.

– Именно поэтому важно оставаться на волне событий, – парировал я. – Но тебе этого не понять.

– Как и всем нам, – отрезал отец. – Ты вечно был в нашей семье как подброшенный!

– Как мило, что ты это признаешь вслух! – усмехнулся я, с грохотом отодвигая стул. – Приятного аппетита.

Я вышел из-за стола, ни на кого не оглянувшись. Почему-то не хотелось поймать на себе взгляд огромных наивных глаз Миры и прочесть в нем отвращение. Такое же, какое читалось на лицах всего этого высокого собрания, для которого я был всегда недостаточно хорош.

– Саша…

Дверь веранды приоткрылась и я, выпустив последнее колечко дыма, отбросил от себя сигару. Дурацкая привычка! Одна из тех, которой обзавелся назло папаше. А точнее – чтобы хоть как-то обратить на себя его драгоценное внимание.