О чем Францевна говорила по телефону было не понятно. Да Нина, собственно, и не прислушивалась, переключившись с чая на Фердинанда. Однако, несколько раз, повышая голос, Феклистова повторила довольно отчётливо:

– Надо ускоряться! 100%!

Когда она, наконец-то, вернулась на кухню, Фердинанд угомонился, а Нина домывала посуду. В руке у Иоланты Францевны была серая картонная карточка с тиснёным на ней адресом – «Коли Томчака, 9»

На кассе минимаркета, несмотря на раннее утро, уже собрался нервный народ. Какой-то упитанный дядька в полицейском костюме протиснулся сквозь скопление граждан с корзинками и теперь обсуждал какие-то свои полицейские вопросы с кассиршей в хиджабе. Обстановка накалялась, покуда самый отважный и нетерпеливый клиент не заорал истошным фальцетом: “Откройте вторую кассу, пожалуйста!”. Нестройным гулом его поддержали остальные ходоки. Откуда-то из подсобки выбралась дама в жилетке с лицом, олицетворяющим вселенскую скорбь и как выражался последний меченый генсек Советского Союза, “процесс пошёл”. Нина взяла пакет кофе, салфеток и сухарей к чаю. На обратном пути к дому она прибавила шагу и, погруженная в свои мысли что надеть на собеседование из предметов своего скудного гардероба, как-то упустила из виду, когда осталась в одиночестве. Она уже прикладывала таблетку ключа к домофону, когда до неё дошло, что верный Фердинанд куда-то запропастился. Нина поставила рюкзак с покупками на скамеечку и оглядела двор. Фердинанда видно не было нигде. Возле третьего подъезда буксовала грязная Газель, пытаясь припарковаться в сугробе. Возле первого, с упорством обречённого, долбился дворник в оранжевом жилете.

Как правило, прогулки с Фердинандом проходили по традиционному сценарию собачьего чата и неожиданностей не сулили. Фердинанд пробегал актуальную новостную ленту из меток, оставленных другими животными – какие-то «посты» изучал тщательно, некоторые, даже, «лайкал». Особую признательность Нина испытывала за то, что собачье заочное общение происходило в поле зрения и ей не приходилось долго разыскивать собачьи «комментарии», чтобы собрать их в пакет.

Нина вспомнила, что последний раз Фердинанд крутился у неё под ногами на полпути от магазина к дому. Они ждали зелёного светофора и наблюдали забавную сценку на противоположной стороне улицы. Там, спешившись с электровелосипеда, курьер с огромным цветным кузовом за плечами, натужно пытался вытолкать из снежной жижи на поребрик своего формально конкурента – шестиколесного робота-доставщика. Нина ещё подумала тогда, что восстание машин в России успешным не будет из-за климата. И отругала себя, что не взяла Фердинанда на поводок.

Внезапно, за спиною у Нины затрещали кусты и, обернувшись, она увидела знакомую собачью попу. Фердинанд, пятясь, сквозь кусты тащил зубами что-то габаритное. Нина успела подумать “только-бы не крысу” – крыс она панически боялась в любом виде и живых и мёртвых. Это была не крыса.

– Фу, – сказала Нина вслух. «Какой только гадости в окошки не выбрасывают», продолжила уже она про себя. Достала пакет для сбора собачьих какашек и потянулась забрать у собаки достоверную и от того особенно мерзкую силиконовую руку. Когда до девушки дошло что эта «лапа» с чёрным перстнем на мизинце, которую она держит через пакет – не развлекательное изделие из ассортимента магазина приколов, а недавно была деталью живого человека, она ощутила предательскую слабость в коленках и космическую пустоту в животе, ойкнула и опустилась на скамейку, держа свою страшную находку на вытянутой руке. “Надо же полицию вызывать” догадалась Нина и стала лихорадочно дёргать свободной правой телефон из левого кармана пальто. Телефон как-то замысловато замотался в карманную мешковину. Нина встала – в ногах суетился Фердинанд. Старательно отворачивая голову от отрубленной кисти, Нина в какой-то момент неожиданно встретилась взглядом с тем самым полицейским, который устроил затор в минимаркете. Офицер приближался уверенной офицерской походкой забавно переставляя толстенькие ножки. С кожаной папочкой в руках, он прижимал к уху телефон плечом, потешно супил брови и энергично кивал головой своему абоненту так, что форменная шапка на его голове елозила взад-вперед.

– Полиция, – сказала Нина тихим сдавленным шёпотом и помахала рукой. Мёртвой.

Участковый – уполномоченный старший лейтенант полиции Мамкин – был потомственным служащим внутренних органов. Блестящей карьерой в МВД могли гордиться и гордились заслуженно его матушка, дедушка и бабушка. Оклеенные легкомысленными обоями сиреневого цвета стены квартиры, в которой он рос и мужал, обильно украшали почётные грамоты и ведомственные наградные листы. А в уютном сейфе в красивых лакированных коробочках хранилось наградное оружие. Уполномоченный Мамкин воспитывался в спартанской обстановке, окружённый ревностной заботой и пристальным вниманием правоохранителей и сотрудников. От того ребёнком рос порядочным, отличаясь от сверстников, прежде всего, примерным поведением. К пятому классу средней школы, он уже обладал таким ценным навыком, как умение вслепую разбирать-собирать пистолет Макарова. К восьмому – знал наизусть Уголовно-Процессуальный и Административный Кодексы, а в десятом текст его сочинения по бессмертному роману Ф.М.Достоевского, практически без купюр, был освоен полицейским колледжем, как криминалистический диктант. Артем Мамкин был из тех людей, которым суждено что-либо определённое, например, стать полицейским. И он стал, достойным продолжателем династии. Свою личную мечту – открыть кондитерскую и потчевать многочисленных гостей Российской культурной столицы пышками собственного производства он задвинул, лишь бы не расстраивать семью. По окончании университета, по дедовской протекции, он был зачислен в штат УМВД по Московскому району на должность участкового уполномоченного. Вообще-то, домочадцы настаивали, чтобы Артем трудился на своей родной земле где его “все знают с малолетства”, но именно поэтому, потому что “с малолетства”, он был против категорически и свою точку зрения отстоял.

– Участковый уполномоченный старший лейтенант полиции Мну-мну, – неразборчиво пробурчал Мамкин, прикладывая сложенную лодочкой ладошку к мочке правого уха, – полицию вызывали?

– Да, – Нина протянула находку старшему лейтенанту.

– Так-так-так… – лейтенант переложил папку из-под левой подмышки под правую.

– Это не моё, – сказала Нина.

– Понимаю… – участковый сочувственно покачал головой, пристально рассматривая отрубленную руку.

– Я нашла… то есть нашла собака, я с собакой гуляла… она нашла и принесла… что делать?

– Сухари сушить…

– А зачем их сушить, они промокли?

– Давайте-ка я у Вас это лучше заберу, – лейтенант, взявшись за край пакета, через который Нина держала свою находку, вывернул его так, что обрубок оказался внутри пакета.

Нина вытерла ладошку о пальто.

– Свежая, – лейтенант приподнял пакет, осматривая с ранее недоступных сторон содержимое.

– Перстень чёрного металла с инкрустацией и красными самоцветами. Ага, и особые приметы имеются – “СЛОН”

– Какой слон? – пухлый уполномоченный доверия не внушал и выглядел как-то легкомысленно, не как настоящие полицейские, которых вблизи Нина видела только по телевизору.

– Татуировка “СЛОН” у потерпевшего была. В смысле – имеется. Тюремная татуировка. Он, наверняка, отбывал, поэтому по отпечаткам его нетрудно будет идентифицировать. Вы не волнуйтесь, девушка, обстоятельства изложите происшедшего, где собака нашла… э-э-э… фрагмент, – Артем положил пакет на скамейку.

– Я без понятия откуда она её притащила, со двора откуда-то, я буквально на пару минут раньше Вас пришла. Вы же меня сами в магазине видели до этого, и четверти часа не прошло как. Ну, то есть я Вас видела. Вы с Зулей там разговаривали, с кассиршей.

– Угу, было такое, – уполномоченный Мамкин расстегнул папочку.

– Давайте-ка, зафиксируем, как положено все. Как у нас зовут хозяйку пёсика? – Фердинанд пристально глядел на уполномоченного, медленно наклоняя свою мохнатую голову, то в одну, то в другую сторону. – Документы удостоверяющие у Вас с собой есть?