— А вот и наша молодая певица, прошу присаживайтесь, — прилизанный хмырь показал на стоящие у стола свободные места.
С подругой молча уселись на стулья, она вроде хотела поздороваться, но я сильно дернула её за руку. Нас приветствовать никто не собирался, так с чего мы должны унижаться?
— Итак товарищи, пожалуй начнем, по уважительной причине нет Кобзона и Магомаева, у них зарубежные гастроли. На повестке стоит лишь один вопрос, запись концерта посвященного Дню Великой Октябрьской Социалистической Революции!
— Когда запись и какой гонорар? — раздалось откуда-то сзади.
— Двадцать первого, к этому времени окончательно будет решено с репертуаром, кто и что будет исполнять. По оплате стандартно, всё будет зависеть от количества песен и звания. Также предусмотрена специальная надбавка, к ней праздничный продуктовый набор, — разъяснил сидящий у графина.
В зале начался громкий шепот, артисты без зазрения совести подсчитывали будущие барыши, обсуждали содержимое спецпайка. Из всего услышанного мне стало понятно: отсюда надо линять, причем как можно скорее. Шепнула Катюше что мы уходим, за эти копейки свое время тратить не станем.
— Извините, но я вынуждена отказаться, всех денег не заработать, особенно ТАКИХ, здоровье дороже, — медленно поднялась со стула.
Вокруг моментально настала тишина, певцы и певицы перестали шушукаться, подсчитывая свои будущие гонорары. Сидящий за столом с красной скатертью пораженно открыл рот, но надо отдать ему должное, быстро с этим справился.
— Лёд вы в своём уме, ваше выступление утверждено на самом верху, вы будете выступать первой, как самая молодая, но довольно перспективная артистка! — подскочил прилизанный.
— Ольга только вчера выписалась из больницы, ей предписан полный покой, без всяких потрясений, — тут же заступилась за меня подруга.
Теперь уже все громко перешептывались, обсуждали мои несметные гонорары, я даже услышала о целом чемодане денег, который с трудом тащила из «Мелодии». Похоже это тот хрен из «Аккорда», по секрету раструбил всем присутствующим, я же видела его глаза, они просто пожирали мои деньги, каждую выложенную кассиром пачку.
— Думаю с некоторыми из присутствующих я скоро встречусь в своём кабинете, полистаем уголовный кодекс, подберем пару нужных статей. Как говорил Феликс Эдмундович Дзержинский, а я его большая поклонница: «Отсутствие судимости не ваша заслуга, а всего лишь недоработка органов!» До свидания товарищи, — я с Катюшей вышла из кабинета.
Только в машине подруга пришла в себя, сразу потребовала объяснений.
— Да здесь всё просто, нет у нас на этот концерт времени! Гонорар за выступление тоже копеечный, получу за него рублей сто, да вы по тридцатке. Из-за этого выступления потеряем пару дней, а у нас впереди киносъемка, — разжевала Катюше.
Пока есть время отправились в Останкино, посмотреть на смонтированные телефильмы о милиции. Пропусков для нас не было заказано, поэтому пришлось доставать из сумочки свой «вездеход», с кучей различных подписей и печатей. С ним я прошла быстро и свободно, а вот подруге пришлось подождать, ей выписали специальный пропуск, не такой как у всех, а на целую неделю. Странно всё это, думала пройдем и так, только оказалось что у меня нет для сопровождающего нужной отметки. Придется позвонить Итогу, пусть узнает где её получить, все эти задержки здорово напрягают.
У документалистов был готов только первый фильм, к остальным ещё не приступали. После просмотра возникло несколько вопросов, но так, ничего критичного. Из-за этого поспорила с режиссером, настояла на своем, он нехотя согласился. Обещал сегодня же всё исправить, а завтра приступить к следующим сериям. Через неделю проверю, если все хорошо, то можно демонстрировать Щелокову. Попрощались с режиссером и монтажерами, время уже обед, пора основательно подкрепиться. Едем туда, где есть масса диетических блюд, для людей подорвавших здоровье (конечно на вредной и тяжелой службе).
— Давай на Старую площадь, там есть одна столовка, с блюдами как в ресторане. Кормят сытно, вкусно и дешево, тебе Кать точно понравится, — заверила подругу.
У партийцев прошло всё на порядок сложнее, пропуск согласились выписать только на один день, долго выясняли зачем и к кому Климова направляется. Кончилось тем что я психанула, вызвала начальника по режиму. Тот по началу пытался качать права, пришлось пообещать его уволить. Не знаю как, но это сработало, наглый тип переменился в лице, обещал всё по быстро устроить (может что-то знал про меня, а может побоялся связываться с представителем Партконтроля). В результате Катерина получила временный пропуск, как практикантка, сроком на месяц. И ещё, мне под роспись выдали ключи, не поверите, от моего личного кабинета.
Столовая как всегда порадовала, да и посетителей не так много, наверное уже все пообедали. На раздаче взяла крабовый салат, молочный суп и картофельное пюре с приготовленной на пару сёмгой. На десерт булочку с маком и пару стаканов сока. Заплатила за все двадцать шесть копеек, сумма смехотворная, не то что в других, народных столовых.
Катерина на диете не сидела, хотя надо отдать ей должное, в больнице и сейчас кушала тоже самое, наверное так поддерживала меня.
— Ни фига себе, я в цековской столовке, про которую по всей Москве шепчутся, — уплетая крабовый салат, делилась со мной впечатлениями подруга.
— Ну и как тебе? — с улыбкой посмотрела на Катюшу.
— Ты ещё спрашиваешь, да здесь намного лучше чем я себе представляла! Филе из кабана за восемь копеек, а наш салат за четыре! Порции просто огромные, на половину больше чем в городском общепите!
Действительно, такой огромный кусок рыбы не подают даже в ресторане. Похоже борьба с мировым капиталом требует неимоверных сил, от этого и такие внушительные порции. Вспомнился осажденный Ленинград, там во время блокады происходило тоже самое, партийцы в райкомах жировали, а народ умирал с голода. Ни один из них не умер от истощения, им даже запретили ходить в общественную баню, чтобы не раздражать своим упитанным видом голодающее население.
После обеда поднялись в мой кабинет, который оставил двоякое впечатление. Вроде всё как надо, даже место для секретарши есть, но всё какое-то мрачное. В такой обстановке думать о светлом будущем не получится, разве что о новых репрессиях.
— Странно, кабинет у меня есть, а я о нем ни сном ни духом. Секретаря тоже как ни странно нет, хотя за дверью располагается большая приемная. Что здесь делать, зачем он мне, не принимать же посетителей? — присаживаясь за огромным письменным столом, задала риторический вопрос, тот самый, который без ответа.
Вот уже одиннадцать лет, как Никанор Валерьяныч Ситников работал в аппарате ЦК, на Старой площади. До этого пять лет проторчал в Московском обкоме, пока его усердие не заметили вышестоящие товарищи. Помог счастливый случай, его теперешний начальник возвращаясь с дачи пробил колесо, ну а он проезжал мимо. Номер своего будущего благодетеля запомнил давно, не раз приходилось грузить вещи в его багажник (его прежний был приятелем нынешнего, вместе ездили на охоту и рыбалку). Пока менял на запаску разговорились, в результате перевод в бывший «Торговый дом Титова». Сейчас Никанор Валерьяныч не покладая рук трудился в четырнадцатом отделе, который занимался организационно-партийной работой. Должность тоже хорошая: заместитель начальника сектора по работе с общественными организациями, различными Советами и конечно комсомолом. За это время оброс нужными связями, так что не пройдет и года, как он прочно усядется в кресло начальника своего сектора (тот пойдет на повышение).
Весело насвистывая мотив «Теплохода», который совсем недавно крутили «В рабочий полдень», Ситников нос к носу столкнулся с какими-то девицами, которые спускались вниз по лестнице. Одетые в джинсу и обвешанные крикливой бижутерией, (с большими разноцветными стекляшками), они сразу ему не понравились, дорогу тоже не уступили, прошмандовки долбаные.
