– Нет.

– У тебя такой красивый цвет глаз. Особенно при ярком солнечном свете. Как морская даль в ясный день.

– Настя Мореева с глазами цвета моря, – с шутливой издевкой говорит Лина, болтая пластиковой ложкой в стаканчике с чаем. – Ну прямо начало поэмы.

– Ешь свою булку, – беззлобно отчитывает подругу Лера и снова вглядывается в мое лицо. – Можно я как-нибудь тебя пофотографирую?

– Эм-м-м… – тяну я, немного растерявшись. – Да. Хорошо.

– Настя, не соглашайся, – снова встревает Лина. – Она маньячка с фотоаппаратом. Заставит тебя еще голышом по полю бегать.

– Катя была не голой!

– Занавеска не считается.

– Там никого не было!

– Это ты так думаешь.

– Вот зануда, – цокает языком Лера. – Я художник!

– Да, да. Непризнанный гений, – хихикает Лина.

– Да ну тебя, – с наигранной обидой бросает Лера, демонстративно отворачиваясь.

– Ой, пупсик, – Лина протягивает руку и тычет пальцем ей в плечо. – Не дуйся. Ты классно фоткаешь, но идеи у тебя… скажем так… экстравагантные.

Лера только фыркает, и Лина смотрит на меня в поисках поддержки. Намек понят.

– Лер, я согласна на любые эксперименты. Но только одетой, ладно?

Она медленно поворачивает голову и приподнимает уголки губ, смотрит на меня несколько секунд и вдруг выдает:

– Белый сарафан с открытыми плечами, черные огромные ботинки на шнуровке и колготки в крупную сетку. Твои русые волосы соберем в косу с красной лентой и сделаем венок из васильков и полевой травы. На фон нужен сад с красными яблоками. Хотя… яблоки можно и в фотошопе прилепить.

Чуть шире распахиваю глаза, с трудом представляя себя в образе крестьянки-бунтарки, а Лера все продолжает:

– И веснушки тебе нарисуем. Вперемешку с блестками и сердечками!

– Крепись, подруга, – шепчет мне Лина, за что получает скомканной салфеткой прямо в лоб.

– Сама крепись! – говорит Лера, в карих глазах которой пляшут озорные чертята. – Пока тепло, нам еще нужно съездить на Дон.

– Сколько раз мне говорить, что я не буду натягивать тот русалочий хвост?

– Я его три месяца делала!

– Вот ты и надевай!

– Я в нем выгляжу, как карандаш в стакане!

– Бургеры тебе в помощь!

Прикрываю лицо руками, рассмеявшись. Тепло приливает к щекам и растекается по шее и груди, обнимая сердце. Похоже, с этими девчонками мне точно скучать не придется.

Закончив с обедом, мы относим подносы на стойку, и я вдруг замечаю знакомую рубашку в клетку и белобрысую макушку.

– Идите вперед, – бросаю девчонкам. – Я вас догоню.

– Знакомого увидела? – интересуется Лина, а Лера смотрит по сторонам.

– Почти, – киваю я и достаю из сумки черную тетрадь, направляясь к парню, с которым столкнулась утром.

Он стоит в очереди за кофе, руки спрятаны в карманах темных джинсов, плечи расправлены. Осанка у него гордая, даже надменная, а эти осветленные волосы… Он будто внебрачный сын Снежной королевы и Драко Малфоя. Подбираюсь все ближе, теряя уверенность. Неприятное жжение ощущается в животе, словно я вновь проголодалась. Это что, страх? Странно. Я вообще-то не из пугливых, но интуиция вопит, что перед нами опасность. Гоню глупое смятение и мысленно прокручиваю беглую речь, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего. Крепче сжимаю тетрадь в пальцах и останавливаюсь совсем рядом, собираясь осторожно окликнуть парня, но тычок в спину прилетает неожиданно, заставляя прикусить язык.

Снова впечатываюсь в твердое плечо, сердце на мгновение замирает, а стыд ошпаривает лицо под звуки тихой брани. Испуганно отшатываюсь, наблюдая, как белобрысый отводит от живота руку, на которой держит тарелку с остатками масляного десерта. Дело дрянь. Инстинкт самосохранения заставляет резко развернуться и нырнуть в толпу. Несусь к выходу, распахиваю дверь и закидываю тетрадь обратно в сумку. Лучше уж отдам ее в другой раз, не хочу портить этот день ссорой. Что-то мне подсказывает, этот парень вряд ли улыбнулся бы мне и сказал: «Ничего, с кем не бывает». Скорее, он прорычал бы что-то вроде: «Смотри, куда прешь, курица».

Оглядываюсь по сторонам и замечаю Лину и Леру на краю широкой асфальтированной дороги, укрытой тенью высокого дуба. Сбегаю по ступенькам и направляюсь к ним, не оборачиваясь на тот случай, если белобрысый все-таки успел заметить, кто второй раз за день в него врезался, и решил разобраться, последовав за мной.

– Ты чего несешься? Слойку стащила? – смеется Лина.

– Надеюсь, не одну, – подхватывает Лера.

– Просто не хочу опоздать на занятие, – запыхавшись, отвечаю я. – Идемте скорее. Ну!

Девчонки разворачиваются и подстраиваются под мой быстрый шаг. Мимо проходит высокий темноволосый парень, и мы на секунду встречаемся взглядами. Ощущаю призрачный удар по горлу и мгновенную слабость в теле. Шаг, еще один. Затылок печет желание оглянуться, но детское смущение сковывает каждую мышцу. Не может быть. Зимин учится здесь? Я ведь не обозналась? А если так, то… и он тоже?

Дима сбавляет шаг, осознание щекоткой разносится по его телу, заставляя и вовсе остановиться, беззастенчиво обернувшись. Он смотрит вслед девушке, резво перебирающей стройными ногами, и улыбка расцветает на его губах.

«Надо же, она так выросла», – проносится в мыслях Зимина вместе со щемящей сердце ностальгией по школьным временам.

Светлые волосы колышутся в такт шагам, черная юбка обтягивает округлые бедра, но вмиг реальность сменяет воспоминание. Угловатая девчушка в школьной форме бежит по длинному коридору, два русых хвостика, прихваченных нежно-розовыми резинками, подпрыгивают. Она разворачивается, попав в кружок подружек, забавно морщит нос и показывает язык. Дима смеется, а рядом раздается недовольное бормотание друга, которому предназначаются кривляния Насти.

Как же давно это было. Кажется, в другой жизни. Дима, удивленно мотнув головой, продолжает путь к столовой, из дверей которой выходит небольшая группа студентов. Саша идет последним, в его руках большой картонный стакан, а на рубашке внушительное мокрое пятно. Он смотрит по сторонам и злобно прищуривается, уставившись в сторону главного корпуса.

– Ты опять за старое? – усмехается Дима, быстро сложив два и два: убегающая Мореева и раздраженный Морев, эта парочка всегда шла комплектом.

Саша молча спускается по короткой лестнице и уже собирается пройти мимо, но Дима решительно преграждает ему дорогу. Их взгляды сталкиваются, вязкое напряжение наполняет пространство между ними и раскаляется под прямыми лучами полуденного солнца. Дима качает головой, разглядывая белые волосы Саши, и уже собирается протянуть руку, чтобы потрепать его по макушке, но быстро отказывается от этой идеи. Сейчас они не настолько близки.

– Тебе идет, – с доброй усмешкой говорит Дима. – А в темноте они светятся?

Саша отворачивается и стискивает зубы, всем видом показывая, что не настроен на беседу.

– Что с рубашкой? – не сдается Дима. – Настя, по старой памяти, чаем в тебя плеснула? Так сильно удивилась встрече?

– Тебе не все равно? – хлестко спрашивает Саша, и Дима содрогается, потупив взгляд.

Порыв ветра вдруг кажется неестественно холодным и даже промозглым, словно они оказались в том страшном дне. Оба парня предпочли бы забыть обо всем, и у одного из них это почти получилось, а вот второй…

– Год прошел, Сань, – тихо произносит Дима. – Тебе пора…

– Вот я и пойду, – перебивает Саша и шагает в сторону.

– Разве ты не рад ее видеть?! – бросает вдогонку Дима, желая разбудить хоть что-то живое в парне, который был его лучшим другом с первого класса. – Может, это судьба хочет дать тебе знак!

Саша с ленцой оборачивается и иронично приподнимает бровь.

– Зима, сходил бы ты в больничку. Кажется, у тебя снова начались галлюцинации. – Его слова, так похожие на дружескую подколку, на самом деле таковой не являются. Это злобная издевка, пропитанная ядом, и она попадает точно в цель.

Раньше Саша Морев умел отлично шутить и заразительно смеяться. Он ценил дружбу, обожал чипсы со странными вкусами, знал альбомы российских рэп-исполнителей наизусть и мечтал стать профессиональным баскетболистом. Его энергия била через край, ее хватало на все: будь то обычная тусовка с друзьями, пацанские разборки, спортивные соревнования или учеба. Он горел жизнью и зажигал всех вокруг. К нему можно было прийти с любой просьбой или секретом в полной уверенности, что все можно решить и исправить. Теперь же от прежнего Саши ничего не осталось, одни воспоминания, которые обрываются дождливым осенним днем.