Само собой, я не для того Тилли вызвал, чтобы проникнуть к Слоун в комнату. Если уж на то пошло, Далтон вообще велел держаться от Слоун подальше. Ждать воскресенья, когда Эйса будет от нас далеко.

К счастью, Далтон вышел из дома. Как и Эйса.

Тилли тоже, так что у меня как минимум десять минут на то, чтобы проведать Слоун.

По ходу дела, мое выступление сбило ее с толку. Черт, я и сам не понял, с какого перепугу Эйса попросил меня сказать тост. Либо он начинает мне доверять, либо следует давней мудрости: врагов держи поближе к себе.

Я не трачу времени попусту и даже не стучусь. Просто вхожу и сразу же закрываю за собой дверь. На замок, для верности. Слоун сидит на кровати; оборачивается и вскакивает на ноги.

– Картер, – утирает слезу. – Тебе сюда нельзя.

Боже, как она прекрасна. Тошно было видеть, как Эйса несет ее вниз по лестнице, и поэтому я не присматривался, зато сейчас… Завитые черные локоны каскадами ниспадают на голые плечи, платье облегает фигуру, которая так и манит. Твою ж налево! Да, не выпив половину бутылки шампанского, я бы тост не сказал, но в голову оно мне ударило только сейчас.

Я прохожу мимо Слоун, даже не коснувшись ее, и становлюсь сбоку у окна. Оглядываю задний двор в поисках Эйсы. Тот, заложив руки за голову, развалился в шезлонге. Тилли рядом, на стуле. Заговаривает ему зубы, подавшись вперед и нарочито демонстрируя грудь. Эйса открыто пялится на ее сиськи.

Далтон по другую сторону бассейна общается с Джоном.

Оборачиваюсь и вижу, как Слоун качает головой:

– Зачем ты пришел? Спятил?

– Похоже на то.

Слоун нервно обхватила себя руками, а у меня сердце чуть не выпрыгивает из груди. Такое бывает иногда, если я совершаю глупости. Как сейчас, например.

– Мне уйти? – спрашиваю.

Слоун задумчиво прикусывает нижнюю губу, затем мотает головой и шепчет:

– Пока нет.

Я беру ее за левую руку и касаюсь кольца.

– Пока ты его носишь, не получится. – Снимаю с ее пальца кольцо и бросаю его на кровать.

– Что не получится? – шепотом спрашивает Слоун, не на шутку встревожившись.

– Поцеловать тебя. – Я медленно кладу ей руки на шею. – Я буду целовать тебя, пока не протрезвею или пока не застукают, мне неважно.

– Тогда поспеши, – улыбается она, невзирая на страх.

Как раз торопиться мне и не хочется.

Я подаюсь ближе, и она хватает меня за футболку. Наши губы легко, как перышко, соприкасаются.

Слоун приподнимается на цыпочках, ждет, когда же наконец я поцелую ее по-настоящему, дам то, чего мы оба так жаждем. Но вместо этого я отстраняюсь, смотрю на нее, и она, не дождавшись продолжения, открывает глаза.

Подушечкой большого пальца очерчиваю линию ее губ. Мне хочется припасть к ним, со всей жадностью, однако я не спешу.

– Чего ты тянешь?

Я снова провожу пальцем по ее губам.

– Боюсь, что если начнем, то не сможем остановиться.

Слоун закидывает мне руки за шею, и по спине у меня сбегают мурашки.

– Раньше следовало беспокоиться. Теперь уже поздно передумывать.

Кивнув, я привлекаю ее к себе. Одну руку кладу на талию, другой придерживаю затылок.

– Точно, поздновато.

Приникаю к ее сладким губам. Сердце ошалело заходится, и я не могу сдержать стона. Во рту у Слоун тепло, на губах прохладно, но от жара, с каким она целует меня в ответ, в комнате становится горячо, как в аду. Я обнимаю Слоун крепче. Мы цепляется друг за друга, пытаясь получить от поцелуя больше, чем нам дозволено. Ее губы, ее вздохи, стоны… я не могу остановиться.

Не могу.

Прижимаю Слоун к стене… и наконец соображаю, как мы рискуем. Поцелуй замедляется, потом его искра снова чуть вспыхивает и гаснет совсем.

Мы, задыхаясь, смотрим друг на друга: я на нее – сверху вниз, она на меня, очень печально, – снизу вверх. Я мягко целую ее в губы, потом в щеку, прижимаюсь к ней лбом, перевожу дух.

– Лучше мне поехать домой, – шепотом говорю я. – Надо валить, пока моя глупость тебя не погубила.

Слоун кивает и тут же в отчаянии ловит мои руки.

– Забери меня с собой.

Я замираю.

– Прошу тебя. – Глаза Слоун наполняются слезами. – Давай уедем. Прямо сейчас, пока я не передумала. Хочу исчезнуть и больше не возвращаться.

Твою мать. Она это всерьез?

– Прошу тебя, Картер, – молит Слоун. – Заберем моего брата, чтобы Эйса больше не мог мной манипулировать. И где бы мы потом ни оказались, я придумаю, как снова дать ему нужный уход. Уедем.

Огонь в моем сердце гаснет, точно так же, как сейчас угаснет надежда Слоун. Знала бы она, как сильно мне хочется исполнить ее мольбы. Я начинаю мотать головой, и тогда Слоун обхватывает мое лицо ладонями. По щеке у нее катится крупная слеза.

– Картер, ну пожалуйста! Ты ведь ничем ему не обязан. Ты свободен.

Я зажмуриваюсь и, скользнув лбом по ее виску, шепчу ей на ухо:

– Все не так просто, Слоун.

Если бы в Картере не было нужды, мы бы уже давно убрались на другой конец штата. Но если я заберу ее прямо сейчас, убегу, бросив Райана… то солью все расследование. Эйса станет опаснее, а я подставлю хуеву тучу народа; про карьеру можно вовсе забыть. Не на что будет поддерживать Слоун.

– Я хочу забрать тебя, – шепчу я. – Просто пока мне рано уходить. Сейчас не могу сказать почему. Не знаю, когда можно будет, но я все тебе объясню. Честное слово. Клянусь.

Я целую ее в висок, и она начинает плакать. Все отдал бы за то, чтобы не отпускать ее, пока не успокоится… Нельзя. Находясь с ней тут, в одной комнате, я каждую секунду рискую ее жизнью.

Я целую Слоун напоследок и отстраняюсь. Она не пускает меня, не дает уйти, держа за руку. Тогда я сам разжимаю ей пальцы.

Невыносимо ее оставлять.

Сердце обливается кровью.

В такие моменты любовь тебя и находит.

Я не пропустила еще ни одной воскресной встречи с братишкой. И хотя после ухода Картера в пятницу ночью я весь день провалялась в постели, сказавшись больной, сегодня кое-как нахожу в себе силы подняться.

Эйса с приятелями укатили в казино. Им предстоит ехать часа три на север, а мне к брату час на юг. Чем больше расстояние между мною и Эйсой, тем лучше. Тем легче мне дышится.

На пороге спальни я останавливаюсь. Снимаю кольцо и кладу его на комод. Домой вернусь раньше Эйсы, он и не узнает, что я сегодня ездила куда-то без его подарочка. Зато с руки словно пропал груз весом в миллион фунтов.

Забегаю на кухню сделать себе напиток в дорогу. Уже собираюсь достать лед из морозилки, но замираю, взявшись за ручку. На маркерной доске новое послание:

Соленые огурцы не испытывают вины, когда кто-то поет йодли, так почему же листы не складываются по вторникам?

Понятия не имею, когда Картер успел это написать, но он явно хотел утешить меня после того, как ушел в пятницу ночью. Хотел меня рассмешить.

У него получилось. Открывая морозилку, я первый раз за последние два дня улыбаюсь.

Плеснув себе в кружку газировки со льдом, еще одну бутылку беру для Стивена. Ему в палате напитки держать не положено, и я по воскресеньям тайком проношу для него контрабанду, гостинчик. С разрешения доктора, разумеется. Просто Стивену про это не говорю.

Прихватив сумочку, ключи и напитки, иду к двери. В этот момент на телефон приходит сообщение, читаю его в машине.

Картер: «Забери меня на углу Стандард и Уайатт. Составлю компанию».

Неожиданно! Я даже краснею. Думала, Картер с Эйсой и другими парнями поехал в казино. Я начинаю набирать ответ, когда приходит второе сообщение.

Картер: «Никогда не отвечай мне. Эти мои два сообщение тоже сотри».

Выполняю просьбу, потом задом выезжаю на дорогу. Еду на угол Стандард и Уайатт – всего в двух улицах от дома Эйсы. Картер хочет, чтобы я подобрала его там, потому что так безопаснее, не оставлять же ему машину у нас. Однако по-прежнему непонятно, откуда он знает о моей поездке.