Ясное, голубое небо раскинулось над посёлком шахты, притихшем под губительным зноем. Редкие насекомые нарушали покой своим жужжанием. Даже они попрятались от палящих лучей летнего солнца. Где-то вдалеке мычали коровы и блеяли козы. А с другой стороны натужно гудел трактор.

Вторая половина дня близилась к вечеру, но духота и не думала отступать. Воздух раскалился до предела. Потому все, кто мог, старались укрыться в тени. Даже в городе, к которому примыкал посёлок, жизнь пусть и не замерла, но значительно замедлилась и притихла. Всё дышало каким-то покоем и умиротворением.

Всё, кроме одного участка.

Взъерошенный Мстислав выскочил из-за угла избы, затормозив так, что подошвы кед заскользили по траве лужайки, выкатив его на картофельное поле. Добротный, толстый кот сиамской породы выскочил из-под самых ног молодого мужчины. Недовольно мяукнув, он задрал голову и посмотрел на Мстислава.

– Прости, Лемур, – быстро проговорил Мстислав. – Но надо спешить. Иначе будет трендец.

Он чуть ли не в прыжке бросился бежать к старенькой, покосившейся теплице. Уже на полпути к ней, его застал сильный раскат грома. Мстислав резко остановился, и опять чуть не упал, скосив глаза вниз, на обувь.

– Дурацкие кеды, – прошипел он. – Сколько раз давал себе зарок их не обувать. Убьюсь же когда-нибудь.

Вспышка молнии, даже на ярко освещённом солнцем небе, обратила внимание на себя. Мстислав встрепенулся, будто его обдало холодным душем. Со стороны леса на посёлок надвигалась огромная чёрная туча. Тяжёлые изгибы её туши, казалось скребли по макушкам вековых елей и сосен. Периодически они освещались разрядами молний, и через секунду сотрясались раскатами грома. Солнечный диск ещё не был закрыт тучами, потому светил и накалял своими лучами воздух.

Мстислав замешкался на секунду, смотря на тучу, а затем нырнул в теплицу. Пригнувшись он быстро пошёл по узкой тропинке между двумя грядками, на которых, подобно лианам в джунглях, сплеталась ветвями помидорная ботва. Заканчивалась тропинка противоположной стенкой с дверью. Она была закрыта, но в ней было распахнуто окно, через которое выходил раскалённый воздух.

Мстислав в мгновение захлопнул окно и прошмыгнул обратно. Дверь, через которую он вошёл, в этот раз отказалась закрываться. Проржавевший шпингалет заклинил.

– Ну, давай же… – простонал Мстислав, дёргая ручку. Наконец, шпингалет скрипнул и захлопнулся, прищемив палец. Мужчина взвизгнул от боли и посмотрел на пятерню. – Вот зараза.

Отошедший от рамы двери, поликарбонат он подпёр обломком кирпича и бросился дальше. Рамы деревянного короба, в котором колосились, стебли болгарского перца и баклажана, легли на основание, и были для надёжности придавлены старыми кирпичами.

– Так, что ещё? – Мстислав быстро осмотрелся. – Огурцы.

Длинная огуречная грядка, вздымавшаяся дугами, стояла на самом краю картофельного поля. Мстислав в два прыжка обогнул его и подскочил к длинной жерди, на которую был намотан укрывной материал вместе с полиэтиленовой плёнкой. Лёгким движением руки жердь перескочила вершину дуг и стала быстро разматываться с обратной стороны, заключив тем самым огуречные заросли под капюшон материала. Меньше минуты ушло на то, чтобы заделать боковые стороны грядки, сложив кирпичи на скомканный целлофан.

И вновь огород осветила вспышка молнии, а громогласный раскат оглушил всех на большом расстоянии.

Мстислав завертел головой, думая, что ещё надо сделать. И тут же хлопнул себя по лбу. Садовый инвентарь был разложен кто где, а дверцы комнат распахнуты настежь.

Участок, где стоял дом, располагался на склоне лога. Небольшой угол наклона заставил деда Мстислава заливать фундамент таким образом, что получилось большое свободное пространство с одной стороны. Если в верхней части деревянный сруб почти примыкал к земле, то внизу, высота фундамента превышала полутора метра. Здесь, под домом, и получились две небольшие комнатки, которые теперь использовались под склад для садового инструмента и прочего хлама, нужного при земледелии.

И Мстислав рванул с места, собирая лопаты, грабли, тяпки… Весь этот инструмент с размаху полетел в подпольное помещение, а нехитрая деревяшка-вертушка фиксировала закрывшуюся дверцу.

Немного запыхавшись и вытирая ладони о грязную рубашку, Мстислав уже размеренным и спокойным шагом направился к забору, за которым шла тропа на другую улицу.

Усадьба находилась в стороне от проезжей дороги. Когда-то между ними был ещё один огород, но нерадивые хозяева спалили дом, а то, что осталось, просто бросили. Обгоревшие останки дома постепенно расходовались Мстиславом на дрова. Что-то шло и на хозяйские нужды. Но со временем целых брёвен и стоящих досок не осталось. Зато остались вполне приличные огрызки, годные для розжига печи.

Дорога проходила мимо этого сгоревшего остова домика и длинной дугой изгибалась вокруг ещё нескольких участков, постепенно переходя в другую улицу, шедшую параллельно улицы, на которой жил Мстислав. Поэтому, если надо было попасть на ту улицу, можно было по тропе миновать лог и тем самым срезать приличный крюк. Но на счастье Мстислава машинам такой фокус не проходил, потому как дно лога служило линией для теплотрассы, шедшей в город от угольной шахты с расположенной рядом котельной.

Сам комплекс шахты был виден с крыльца, и Мстислав с рождения любовался этим сочетанием дикого леса и техногенной постройки. Сочетание, характерное, наверное, только для Сибири.

Сейчас же тропинку миновала девушка лет восемнадцати. Лёгкая футболка облегала стройное тело, а джинсовые шортики, подчёркивали округлости попки, имевшей немного большие размеры к пропорциям тела. Её длинные, обесцвеченные волосы колыхались при ходьбе, а прищуренные глаза смотрели вперёд детским, смеющимся взглядом.

Увидев, метавшегося по огороду Мстислава, она сбавила шаг и свернула к забору.

– Ты как электровеник, – с усмешкой сказала она.

– Чё? А, привет, Настюх. Сама видишь, гроза приближается, – Мстислав подошёл к забору и сразу посмотрел на баню, стоявшую по ту сторону тропы. Из длинной, металлической трубы, покрытой слоем ржавчины, валил белый дым, разнося по округе приятный аромат горелых дров. Дверь бани была распахнута. Из предбанника тоже выходили клубы.

– У тебя баня горит? – сразу посерьёзнела Настя.

– Да, не. Просто, пока растапливается, дым со всех щелей валит. Надо ждать, пока разгорится.

– А трубу чистить не пробовал?

– Умная ты до невозможности, – огрызнулся Мстислав. – Тут не чистить, а полностью перекладывать надо.

– Ой-ой-ой, – передразнила его Настя. – Какие мы нервные. Вот и занялся бы этим.

– Денег дай. Ты бы лучше домой шла. Под ливень ведь попадёшь.

– Я к Кирюхе. Собирались на речку идти. Думала и тебя позвать, но ты же со своим огородом вечно занят.

– Это дом моего деда, – начал Мстислав. – А поселился тут ещё мой прадед…

– Да-да-да, – закатила глаза девушка. – Уже тыщу раз слышала это. Как твои предки приехали сюда с Украины в 1928 году.

– В двадцать седьмом, – поправил её Мстислав. – Сначала один брат приехал, а уже через год второй. Тот, который мой прадед.

– Вот сколько тебя знаю, – Настя положила локти на штакетник забора. – А знаю я тебя только пару лет, ты всю жизнь здесь набегами появлялся. И только два года назад вспомнил о своих корнях.

– Дураком был, – спокойно ответил Мстислав. – Теперь поумнел. Иди, говорю, под дождь попадёшь.

В подтверждении его слов, небо снова содрогнулось от раската грома. А спустя мгновение ещё одна молния очертила барашки тучи, и снова в вышине загремело.

– О, как, – указал вверх пальцем Мстислав. – Перун громыхает. Лучше поспеши.

Настя усмехнулась и спиной вперёд попятилась от забора.

– Зануда ты, – сказала она, по-детски улыбнувшись. – Ещё не старый, а уже ворчишь.

– Жизнь научила, – отмахнулся Мстислав.