– И как же вы можете скучать по такому малоизвестному местечку, находясь здесь, в Москве? Москва – это… – Вика закатила глаза и попыталась найти подходящее определение. Затея оказалось тщетной. – Это Москва, – весомо заключила она.

Объяснять этой избалованной светской жизнью семнадцатилетней особе прописные истины было бы занятием бесполезным. Я только пожала плечами и, выудив из кармана пачку сигарет, закурила. Изнуренный бессонными ночами организм явственно давал о себе знать. Я с трудом превозмогала рвущуюся наружу зевоту, и мне казалось, что позволь я себе на мгновение расслабиться и прикрыть веки, и тут же немедленно засну глубоким сном прямо на этом стуле в шумном зале ресторана. Оркестр наигрывал какую-то медленную мелодию, отчего мое состояние только усугублялось. Видимо, поэтому я не вступала с Викторией в излишнюю полемику. Пусть себе болтает всякий вздор. А может, меня просто не интересовала ее персона настолько глубоко, чтобы утруждать себя путешествием по затаенным уголкам ее детской души. Я лишь выполняла возложенные на меня обязанности. Рутинная работа, не более того. Белохвостова последовала моему примеру, и мы обе задымили, отчего уже через пару секунд над столиком скопилось некое подобие густого смога. Мы молча слушали музыку.

– Прошу! – нарушил установившуюся за столиком тишину привлекательный во всех отношениях официант. Он водрузил по центру стола откупоренную бутылку «Напареули» и два высоких бокала. – Салаты сейчас будут.

Парень хотел было наполнить нашу стеклотару янтарной жидкостью, как это было принято в достойных заведениях, но Виктория перехватила услужливого официанта за запястье, едва его пальцы коснулись бутылки.

– Благодарю вас, – ласково проворковала девушка, и, как мне показалось, ее рука достаточно игриво пробежалась по кисти представителя местной обслуги. – Мы сами нальем.

– Как будет угодно.

Парнишка был сама предупредительность. Он сделал вид, что не заметил фривольного движения посетительницы, и с достоинством удалился в направлении кухни. По всему видать, место официанта в «Сердце Венеции» ему нравилось, и он не хотел его терять по прихоти какой-то девицы, пусть даже и симпатичной.

Я перевела взгляд на принесенное нам вино и криво усмехнулась.

– Ты полагаешь, Вика, я никогда не пробовала грузинских вин? – иронично заметила я, чуть ближе пододвигая к себе пепельницу.

– Таких не пробовали, – огорошила меня Белохвостова странным ответом.

– В каком смысле?

– Видите ли, Женя… – Вика более чем манерно затянулась и выпустила в сторону тоненькую струйку дыма. – Я большая поклонница грузинских вин и знаю о них практически все. Так вот, например, «Напареули», – она постучала ногтем по стеклянному корпусу заказанной бутылки, – делится на три категории. Первой – грузины потчуют нас, россиян, вторую – экспортируют в страны Европы, выручая за это не самые маленькие бабки. А третью категорию оставляют исключительно для себя. Достать такие вина практически невозможно, но не для тех, у кого есть деньги. Я же предпочитаю переплатить, но пить только натуральные напитки. Оригинал. Ну что? – Белохвостова игриво прищурилась. – Я вас заинтриговала? Созрели для дегустации?

Мне и в самом деле стало крайне любопытно. После столь познавательного экскурса в область виноделия я уже не была столь скептически настроена к предлагаемому Викторией напитку.

Вика не успела обслужить меня сама. Цепкие мужские пальцы ухватили бутылку на секунду раньше, чем это удалось сделать ей.

– Вы позволите? – вклинился в нашу беседу приятный мужской баритон.

Мы обе подняли головы. Рядом со столиком находился неизвестно откуда взявшийся парень. Он так мягко, по-кошачьи приблизился к нашему уютному местечку, что даже я со своей хваленой бдительностью не сумела этого заметить. На вид потревожившему нас типу было не более двадцати пяти лет, и только полная дура не сумела бы заметить, насколько он был хорош собой. Рост выше среднего, атлетически сложен, гордая посадка головы, мощная грудь, скрывавшаяся под тонким стильным свитером черного цвета. Ноги парня были облачены в такие же темные кожаные штаны, что, как известно, являлось сейчас едва ли не последним писком моды. И в то же время его наряд не был броским. Стандартное скромное одеяние рядового обывателя. Русые волосы незнакомца идеально гармонировали с зелеными, как два крупных изумруда, глазами. На подбородке и щеках – очаровательные ямочки. Иначе как дружком куклы Барби его и нельзя было назвать. В довершение всего незваный гость ослепил нас лучезарной улыбкой.

– Негоже таким приятным особам утруждать свои ручки неделикатным занятием, – проинформировал нас незнакомец и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Я с удовольствием поухаживаю за вами, девушки.

Мы не успели и глазом моргнуть, как оба наших бокала оказались наполнены отличнейшим грузинским вином. Парень явно знал о своем обаянии и успешно применял его на практике. Однако я за свою жизнь уже успела наглядеться на таких самовлюбленных нарциссов. Поведение этого красавчика, как и его лучистая улыбка, невольно вызвали во мне негативную реакцию. Чего нельзя было сказать о Виктории. Изъясняясь привычным для нее молодежным сленгом, дочь кинопродюсера откровенно «запала» на этого типа. Глаза Белохвостовой азартно заблестели.

– А вы кто? – кокетливо осведомилась она.

– Человек, – просто ответил незнакомец и тут же задорно рассмеялся. – Ах да, я же забыл представиться! Юрий. – Он уже по хозяйски придвинул к нашему столику новый стул, смело подсел к нам и взмахнул рукой, подзывая официанта. – Вот моя визитка.

Парень вложил в руки Белохвостовой возникший, как по волшебству, белый прямоугольничек. Вика скосила глаза и ознакомилась с содержимым предложенной карточки.

– Нет, почему же, я верю. – Она улыбнулась и протянула руку Юрию, на которой молодой человек не преминул запечатлеть свой пылкий поцелуй. – Виктория. А вы, стало быть, режиссер?

– Стало быть, так. – Наш новый знакомый обернулся к подошедшему официанту и коротко отдал ему какое-то распоряжение. Слова прозвучали слишком тихо, и я не сумела расслышать сказанного. – А вы? – Оторвавшись от общения с персоналом, Юрий перевел взгляд в мою сторону.

– Что я?

Я пристально изучала этого человека. Оказывается, он еще и режиссер. Это что, случайное совпадение, или в Москве каждый второй обыватель имеет прямое или косвенное отношение к кинематографу? В душе шевельнулись невольное подозрение.

– У вас есть имя, девушка? – гнул свою линию Юрий. – А то как-то неловко получается. Мы с Викой друг другу представились, а вы продолжаете сохранять инкогнито.

– Женя, – сухо ответила я.

– Вот и ладушки. – Перед парнем возник новый высокий бокал, он без спроса наполнил его «Напареули» и приподнял над столом. – Ну, за знакомство, что ли?

– За знакомство! – радостно подхватила Виктория.

Мы дружно выпили. Я с удовольствием причмокнула языком. Вино мне действительно понравилось. Признаюсь честно, я не сумела припомнить, когда и при каких обстоятельствах последний раз пила «Напареули», но ни одно грузинское вино еще не вызывало у меня таких вкусовых ощущений. Вика вновь не обманула меня. Это был оригинал. Разница в букете, что называется, налицо. Я поставила бокал на стол и прищурилась. Несмотря на приятное впечатление от напитка, знакомство с улыбчивым Юрием меня тревожило.

Он же, будто почувствовав мое напряжение, коротко провел рукой по гладко выбритому подбородку и мягко проворковал:

– Надеюсь, вы меня извините, дамы, что я вот так, с места в карьер, и все такое. Но мне всегда было невыносимо больно видеть скучающих без мужского общества представительниц прекрасного пола. Боюсь показаться самоуверенным, – Юрий сделал еще один глоток вина и как бы невзначай скользнул взглядом по Викиному бюсту, – но я предпочитаю не тушеваться в аналогичных ситуациях. Если я без ума от кого-то, то предпочитаю заявить об этом прямо. Почему бы нет? В конце концов, если вам неприятно мое общество, я готов ретироваться в любую секунду.