– Я к вам сюда, в печально известную на весь город шарагу, только так мотаюсь! – вызверился в ответ я, – Думаешь, об этом не знают?

– Только ты, балбес, не знаешь, что сюда ходит вся Коморская периодически! – не остался в долгу мой собеседник, – Отмечаться, на анализы, на обследования и замеры! Это ты один у Неллы Аркадьевны такой любимчик, во внеурочное время шастаешь, а остальные чуть ли не пачками к нам бегают! По графику и вызову!

– Обосраться! – сделал я сардоническую ремарку, едва не потерявшись в мучительных мыслях о том, что это за «ремарка» вообще такая, – Ладно, проехали, товарищ Темеев. Я это сделаю. Как получится. А получится, скорее всего, через жопу…

– Всё будет нормально, – отмахнулся от меня помощник Окалины, – Смотри, легенда для тебя простая, не пробивается ничем. Ты обычный «коморский», знакомых и друзей у тебя в политехе нет, так? Ну вот. Большая часть общаги от тебя тоже не в восторге, это выяснить несложно. Что живешь с дочкой майора… тут если что, спокойно можно вытянуть на том, что она «призрак», эмоций не имеет, а значит – надсмотрщик. Все, у кого есть пара извилин в мозгах, до этих выводов дойдут легко, а остальные нам не интересны. Понял?

Не хотелось мне влезать во всё это дело, просто потому что в перспективе для моей и так хреновой репутации, оно добром не кончится точно. Не начнется, не продолжится и не кончится. Но, как метко сказал услышавший моё нытье Анатолий свет Викторыч – нечего плакать по тому, чего нет, не было и не будет. Не с твоей рожей бледной, товарищ Изотов, не с твоими сомнительного вида и содержания способностями, ни с твоими пассивными пугательными характеристиками и уж тем более – не с твоей прической хотеть себе светлого будущего и народной любви. Народу нашему нужны нормальные герои – не только «педаровики производства» или там «копухи», заложившие за год новый город за Уралом, а еще, при этом, румяномордые, с чистой репутацией, благородным овалом лица, занятым семейным положением, красиво смотрящимися способностями… ну, ты понял, да?

Ну да, ну да, пошёл я отсюда.

Ехал домой, думал, противно стучал ногтём указательного пальца по металлу маски, нервируя и угнетая неодобрительно выглядящую бабку напротив. Героем я никогда быть не хотел. Не нужна мне слава, известность, восхищение и прочие никчемушние штуки. Стена, увешанная дипломами и медалями, – это для молодых дураков. Но, мне всю эту жизнь хочется, чтобы на меня перестали смотреть как на наркомана, проститутку и хулигана в одном флаконе!

Видимо, не судьба.

Вообще понятно, почему все так всполошились. Один грамм «сяпы» стоит сейчас у разных мутных личностей от десяти до пятидесяти копеек, если не раздается даром. Пять грамм, получается, в среднем по Стакомску – рубль. Эквивалент литра тогда, когда одна бутылка водки – 3 рубля 15 копеек. В шесть раз дешевле, что само по себе нонсенс. А теперь берем во внимание менталитет русского человека, видящего перед собой сухую дешевую водку долгого хранения. Любого, неосапа или нет, тут уже неважно. Принимаем во внимание, что кто-то сотни мешков заныкал по всему городу так, что никто не пошевелился, пока не появились трупы.

Вопрос – кто помешает этому «кому-то» заныкать еще раз столько же, а может и больше мешков, только, к примеру, насовав в эту химию солей тяжелого металла или еще какой-нибудь медленно действующей дряни? Так, чтобы наши неосапы накопили в себе яда побольше, а затем начался мор? Вот легко.

Следовательно? Наша служба будет и опасна, и трудна. Правда, я сразу предупредил Темеева, поморщившегося при этом как не знай кто, что, если им придёт в голову вычесть мной заработанное из моей же зарплаты. Мол, мало ли на что эти «лишние» деньги понадобятся…

– И сам, смотри, не употребляй! – вякнул мне этот щенок еще вслед.

– Если будет надо, – тогда я сказал ему, медленно и внушительно, – Я и употреблять буду, и наркотой барыжить, и баб за деньги во все три дырки шпокать, понял?! Если вы школьников на такое подписываете, то хоть не ограничивайте дополнительно, а жопу им прикрывайте. А то угроблюсь нахрен, и куда вы потом без меня?!

Последнее лейта как-то неправильно поразило, а может быть, он и в самом деле стал думать, куда это потом они без меня, не знаю. Просто гордо ушёл и просто поехал домой. Впереди было еще много времени для продуктивного посленовогоднего отдыха, то есть тренировок со способностями и без.

Моей основной проблемой на данный момент были размеры в туманном образе. Я был велик и могуч, то есть занимал большие объёмы, которые, при наличии энергетической способности широкого спектра типов, поражались легко и свободно, причиняя мне большую боль, страдания и даже повреждения, спасибо за это всё товарищу Молоко. Проще говоря, во всех моих опасных приключениях до этого момента, товарищу Изотову крупно пёрло, что он не наткнулся ни на кого, обладающего энергетическими способностями обширно-поражающего типа. Кроме Палатенца, естественно, в последнее время прекратившей хулиганить.

То есть – нужно было снижать объём, если я не хочу в какой-то не очень радостный момент попасть по горячую руку какому-нибудь энергету. Сделать это можно было двумя способами: во-первых, скручиваться в тугую форму ВБГ (великого белого глиста), но вариантом это было так себе, из-за усиления чувствительности площади поражения, так сказать. Нина Валерьевна, добрая душа, предположила, что если мне тот же самый Димка Расстогин засветит своим оранжевым лазером в торец ВБГ, то, скорее всего, я на этом моменте банально кончусь. Совсем. Поэтому нужно было работать над тем, чтобы появилось «во-вторых».

А оно имело место быть, так как я мог производить псевдоматериальную слизь! Чем больше я её произведу – тем меньше объём туманной формы! Прелесть? Прелесть! …только вот мне её нужно было в таком случае уметь производить литрами, а не всего 200 грамм на полсуток, так что работы был непочатый край.

В итоге я все новогодние праздники учился и… тужился. Хотел было над унитазом, но идею зарезала сама Юлька, сказав, что в таком случае я привыкну производить её жопой, чего не надо. Надо руками, ногами, телом, так что полезай, Витя, в ванну и давай-давай, наяривай.

Еще и фотографии делала, которые мой мозг ничем, кроме компромата, считать не мог. Ну а как иначе, если я сижу в ванне абсолютно голый, причем, покрытый то весь, то местами крайне подозрительной белесой слизью? А ведь мне еще нужно тренироваться контролировать её консистенцию и свойства, так что она далеко не всегда однообразная, часто разделяясь на две фракции – белесоватых сгустков и прозрачной легкой почти-воды.

Гулкий хохот майора Окалины по нашему домофону-телефону временами подтверждал мои подозрения. Ну и хрен бы со всем этим делом. Нужно больше слизи!

Когда я займусь распространением сухо-алкогольной продукции, иметь более-менее развитую способность не повредит. У кого слизь – у того и гравитация в подругах!

Глава 5. Распаршигнусный негодяй

Смущение – это не та эмоция, которую я привык испытывать. Однозначно! Нет, если жизнь внезапно даёт тебе свидетелей в момент, когда ты стоишь со спущенными штанами, то это дело насквозь житейское. Ну, к примеру, задумался ты сильно и пёрнул в маршрутке. Бывает? Редко, конечно. Достаточно всего лишь выйти на ближайшей обстановке, а потом сесть в следующую машину. Твоё лицо всё равно будут помнить меньше, чем запах. …не об этом речь, а о том, что дело-то житейское.

Другой вопрос, когда надо сотворить что-то эдакое самостоятельно, собственноручно, при свидетелях, не имея ни практики, ни времени морально подготовиться, потому что режиссёр стоит рядом, нетерпеливо бия копытом в потёртый паркет пола. А за его спиной топчутся еще два барана.

– Ну, вы долго будете?! – въедливо поинтересовался Могилёв Николай Анатольевич, редких душевных качеств политрук нашего факультета. Оба прямоходящих парнокопытных увальня, составляющих его свиту, чувствовали себя неловко и лишними.