Мельком я взглянул на Экуппу и убедился, что от ее веселости не осталось и следа. Девочка жадно впитывала информацию.

Видимо, до попадания сюда, Экуппа была вполне себе боевой девчонкой.

Вдруг мое внимание привлек кот, который шипел, глядя на меня так, словно бы он мог меня видеть. От этого мне стало не по себе. Появилось такое ощущение, что за мной действительно кто-то пристально наблюдает.

Глава 15

Неприятности постепенно заканчиваются

Я тряхнул головой, пытаясь отогнать от себя неприятно ощущение, и она взорвалась болью.

Поганая ночь стала еще паршивее, потому что пошел мелкий и противный дождь. Теперь кровь точно не перестанет идти из порезов на лице.

От былого адреналина нет и следа. Сил тоже нет ни капли, я валяюсь на земле, и меня бьют ногами. Делают это размеренно, сильно и со знанием дела, меняя этажи и выдыхая при каждом ударе.

Руки стянуты у меня за спиной, поэтому нормально закрываться от ударов никак не получается. Пытаюсь откатиться в сторону, но почти сразу же упираюсь спиной в упругую преграду. Пытаюсь рассмотреть, что же мне помешало и едва успеваю чудом увернуться от удара, направленного в висок. Кожаный сапог лишь чиркает меня по затылку, тоже упираясь в невидимую стену.

Мы возле больницы. Я и убийца, лицом к лицу. Еще раз пытаюсь откатиться в сторону, чтобы иметь хоть какое-то пространство для маневра, но моя персональная мучительница не дает мне и намека на шанс. Еще один пинок, я снова у невидимой упругой стены.

Руки мои связаны у самых запястий, так что я без труда могу приподниматься то на одном, то на другом локте, и это дает мне надежду на то, что мы еще повоюем.

- Экуппа! – кричу я, чтобы узнать, как мы сюда попали, и где сейчас Элизи, но девушка молчит, хотя мне кажется, что она где-то рядом и прекрасно меня слышит.

Удар, еще удар.

- Я убью ее! Слышите?! Убью! Это будет на вашей совести! – кричит сумасшедшее исчадие ада в теле женщины. – Отдайте мне девчонку и, клянусь, все останутся живы! Я никому не причиню зла!

- Если бы ты говорила правду, то сама смогла бы прийти за девочкой! – раздался ей в ответ голос из-за моей спины. – Раз девушка не смогла пройти к нам, то мы не в силах ее спасти. Она твоя. Делай с ней все, что тебе заблагорассудится!

- Слышишь?! – буквально выплевывает в меня этот вопрос исчадие. – Им на тебя плевать! Может, сама за себя попросишь?!

Но, пока она разговаривала с местными красотками, то целую секунду не смотрела себе под ноги. То есть туда, где валялся я…

Ей Богу, этот прием я знал еще в детском саду!

Одну стопу я завел за голень ее опорой ноги, и резко дернул ее на себя, одновременно ударяя сводом своей второй ноги в колено убийцы.

В условиях спортивного применения с помощью этого приема противник выводится из равновесия, но тут я осознанно перераспределил потоки сил так, чтобы получилась травма.

В итоге нога моей мучительницы в один миг научилась сгибаться в противоестественном направлении. Ее крик был музыкой для моих ушей.

Пока она валялась в грязи, в которую под дождем превратилась вездесущая местная пыль, я смог изогнуться и проделать один нехитрый, но невыполнимый в прошлой жизни фокус, так что связанные руки были уже не за спиной, а спереди.

Я поднялся на ноги и без всяких зазрений совести пошел добивать эту заразу. Однако судьба-злодейка и в этот раз не дала мне излить порцию праведного гнева на того, кто этого бесспорно заслуживал. Сначала я закружился волчком вокруг собственной оси. Примерно в начале второго оборота мое правое плечо просто взорвалось болью. Каким-то чудом я устоял на ногах и даже снова начал двигаться в изначальном направлении, но у самой цели кто-то словно погасил для меня свет.

Очнулся я внутри больницы с неизменными лечебным амулетом на груди. Рядом лежала Элизи. Она была без сознания, но грудь девочки поднималась и опускалась как у крепко спящего человека. С другой стороны от меня сидел Канон. Он, казалось, тоже дремал. Меж тем, стоило мне только начать вращать ноющей от тупой боли головой, он тут же открыл глаза и в одно движение оказался у служившей мне больничной койкой постели.

- Мне сказали, что если ты придешь в себя, то снова будешь жить! – радостно зашептал он, явно боясь громким голосом разбудить Элизи.

- Что значит, «снова»? – уточнил я сиплым голосом, потому что шершавый язык едва ворочался в пересохшем рту.

- Когда я разобрался с убийцей, который стрелял в тебя и подбежал к вам на поляну, ты не дышала, а сердце не прослушивалось, - развел он руками в жесте безысходности, - но я, все равно, взял тебя на руки и притащил сюда!

- Защитное поле тебя пропустило? – нашел в себе силы удивиться я.

- Да, - кивнул Канон, - без всяких проблем. Я человек добрый, оно меня всегда пускает!

- Ага, - улыбнулся я непослушными губами, - тут все каторжане один добрее другого!

- Это точно! – обрадовался моему веселью Канон. – Девяносто девять человек из ста – невинные овечки! А как объявляется конкурс на поимку человека, который заново стал преступником уже здесь, так в желающих запачкать руки в его крови, никогда нет недостатка!

- Бывает и такое? – уточнил я. – А тебя не обвинят в смерти моего убийцы? А куда делась женщина? А как вообще нам с Элизи удалось добраться сюда? Собственно, как ты здесь оказался?!

- Страх, как много вопросов! – улыбнулся Канон. – Мне отвечать в том порядке, что ты их задавала, или в той последовательности, как все происходило?

- Извини, - попросил я, бессильно откидываясь головой на маленькую тонкую подушку, - рассказывай так, как тебе будет удобно. Если заметишь, что я засыпаю, то разбуди меня, пожалуйста: мне нужно знать, что и как было, чтобы понимать, чего мне стоит ожидать в дальнейшем. Кстати, ты не знаешь, Эдвардс еще не вернулся?

Канон ласково улыбнулся и уже привычно приступил к рассказу.

Выяснилось, что живет он неподалеку от резиденции главы своего клана. У него отдельный дом и здоровый крепкий сон. Однако наш пес, прибежавший за Каноном сразу после того, как дом Эдвардса был атакован, был настолько шумным и настойчивым, что перебудил в ту ночь половину улицы. К счастью, в числе проснувшихся оказался и наш друг.

Мгновенно разобравшись в ситуации, он прихватил все подручное оружие и помчался нам на выручку, едва ли не обгоняя на поворотах собаку.

К дому Эдвардса Канон прибежал уже к тому моменту, как штурмующие, прокладывая себе дорогу в дом телами соучастников, обыскивали пустые помещения. Переговаривались между собой они громко и никого не стесняясь. Поэтому Канон довольно быстро разобрался в ситуации и принялся ждать, готовый в любой момент действовать.

Довольно быстро нападающие обнаружили подвал и заспорили, кому первому туда отправляться. Все видели, что происходит с теми, кто торопится стать первооткрывателем в доме, начиненном смертельными ловушками. Однако тут же была озвучена сумма премиальных тому, кто первым увидит хотя бы одну из девчонок, и желающие сразу же появились.

Канон даже присвистнул, когда услышал, о каких суммах идет речь. Таких денег он не держал в руках даже на большой земле, а здесь это вообще была просто колоссальная сумма. И это только для того, кто просто увидит…

В общем, для всех участников ночного штурма личная жадность оказалась сильнее страха смерти. Тем более, что, наверняка, каждый же надеялся, что в ловушку угодит его товарищ, а не он сам.

Того, что происходило в подвале, Канон видеть не мог, зато неплохо слышал громкие крики боли и даже тихие предсмертные хрипы. Но вскоре с соседней улицы послышался крик ночной птицы, проживающей на большой земле, и Канон сразу понял, что это условный знак. Когда он прибыл на это место, там уже не было девочек, но стоял какой-то плюгавого вида мужичок и сбивчиво с большим волнением докладывал оперативную ситуацию воздуху перед собой.

Сначала Канон решил, что это какой-то местный сумасшедший, прибывший с последней партией каторжан, но внезапно услышал быстрый и четкий вопрос, прозвучавший как бы из ниоткуда. В ответ на него мужичок просто показал рукой направление. В ту же секунду он вскрикнул от страха или неожиданности: его рука под его ошалевшим взглядом повернулась ладонью вверх, и в ней прямо из воздуха материализовался небольшой свиток. После этого рука упала вниз, но на полпути согнулась и ловко юркнула за пазуху. Человек рассыпался в благодарностях перед все еще невидимым собеседником, развернулся и бросился бежать.