– Как это вполне? – Крячко не унимался.

– А так. Есть люди во всех инстанциях, через которые приходится пройти, чтобы организовать заезды. Эти люди хорошо меня знают и на протяжении всего времени мне помогают организовать ралли. В комитете спорта, в дорожном комитете и так далее… – Ткаченко испытующе посмотрел на Крячко, выясняя, достаточно ли полным оказался его ответ.

– А почему вы обратились именно к нам в управление? У вас не вполне официальное предприятие. А молодой человек, которого… Который стал жертвой, скажем так… Возможно, наркоман. Я читаю газеты, смотрю телевизор, и о его пагубном пристрастии трубили немало в свое время. А вы хотите уверить нас, что он завязал? Не так ли?

– Должен же кто-то восстановить справедливость, – несколько туманно ответил Ткаченко на пылкую тираду Станислава. – И потом, я всегда был около государственных структур, и всегда у меня были хорошие, взаимовыгодные отношения с любыми инстанциями.

– Стас всегда берет на измор своего клиента, если так можно выразиться, – заступился за Ткаченко Орлов. – Вы не обращайте внимания, это только для того, чтобы дело лучше продвигалось. Он, как это говорится, «адвокат дьявола»… Но потом эти двое делают такое, что и не снится целой армии оперативников.

– Стас чего-то не в духе сегодня. Я тоже заметил, – поддел напарника Гуров, припомнив тот самый недовольный взгляд, который уловил несколько минут назад.

– Да что вы, я же не мальчик. Меня, к сожалению, сейчас мало чем можно испугать. Я в жизни насмотрелся, – успокоил Ткаченко своих собеседников и снова потянулся за рюмкой на столе.

– Расскажите о самих гонках, – попросил Гуров, улучив момент для продолжения диалога.

– Что именно? Тут можно бесконечно рассказывать.

– Все, что посчитаете нужным.

– Хорошо. – Ткаченко кивнул. – Я организовал эти гонки лет семь назад. А вообще история эта очень давняя. Идет, можно сказать, еще из моего детства. Лет в тринадцать я сам увлекся автогонками. Серьезно увлекся. До этого я всегда смотрел по телевизору соревнования, ездил с отцом за рулем у него на коленях… Но это все было лишь основой для моего дальнейшего увлечения автомобилями…

Николай Алексеевич остановил свой рассказ на несколько секунд. Коньяк начинал источать по всей комнате едва уловимый аромат, как только рюмку брали в руку и тепло ладони передавалось напитку. Он поднес рюмку ко рту и одним махом опрокинул коньяк. Поставив уже пустую рюмку на стол, Ткаченко слегка поморщился. Затем с ловкостью подвыпившего человека поискал в заднем кармане брюк, откуда ранее выудил пачку сигарет, зажигалку. Все эти манипуляции происходили в абсолютной тишине, которую нарушил вопрос Крячко.

– А что сейчас? – произнес он, наблюдая за тем, как гость с удовольствием затягивается дорогой сигаретой какой-то неизвестной ему марки.

– Вы сейчас поймете, к чему я клоню, – произнес Ткаченко, смакуя сигарету.

Заметив, что Крячко в упор разглядывает пачку, которая теперь лежала на столике, он поспешно предложил сыщикам закурить.

– Нет, спасибо. Вы ведите себя, как вам удобно. Мы нисколько не стеснены, – успокоил его Гуров. – Итак, вы всерьез увлекались ралли, а дальше…

– Ну, в общем, это увлечение из детства, и, как часто бывает, оно стало частью моей взрослой жизни. Если не большей, то очень значительной. Вырос, стал гоняться на ралли. Но вскоре понял, что даже если я и стану выигрывать большие соревнования, то вряд ли мне удастся когда-нибудь влиться в гоночную тусовку. Слишком много у этих ребят гонора… Здесь крутятся очень большие деньги, и не всегда талантливые гонщики пробиваются в лидеры. Часто это те, кто умеет ходить, что называется, по трупам. Часто фирмы-производители авто сами лоббируют того или иного гонщика, буквально сживая со свету какого-нибудь тихого паренька, который в состоянии, может быть, сотворить чудо на трассе, но ему не дают раскрыться.

– Да, общеизвестный случай, – произнес Гуров.

Ткаченко, довольный, что его внимательно слушают, продолжал:

– Короче, я выбрал другую стезю, но эта тяга у меня так и осталась. Знаете, так бывает, что вроде как бы занимаешься делами, крутишься… Часто успешно, но что-то истинное в тебе как будто дремлет, как будто все не то. В общем, ты понимаешь, что главное вовсе не то, чем ты занимаешься, а то, чем ты бредил в детстве, а потом сказал себе, что все уже умерло. Но нет! Живо! Оно все равно живо в тебе. Так и у меня получилось. Короче, я и еще несколько моих компаньонов решили попробовать и… У нас получилось. Через три года дело раскрутилось так, что приняло масштабы, сопоставимые с ежегодными официальными ралли.

Ткаченко замолчал и потянулся к бутылке с коньяком, которая уже на треть опустела.

– Кто участвует в гонках? – поинтересовался Гуров, перехватив движение Ткаченко.

Тот, уже слегка осоловелый, приостановился и вместо того, чтобы взять коньяк, переложил пачку сигарет к себе в карман.

– Разные люди. Есть молодые. Те, которые что-то могут за рулем, и за них платят спонсоры. Есть бизнесмены и политики, когда-то увлекавшиеся ралли, но кто по разным причинам не смог или не захотел идти в официальный спорт. Их дети…

– А какие были отношения у Михайловского с остальными гонщиками?

– Разные. Он ни с кем не дружил. Но и не враждовал особо.

– Вспомните, может, были какие-нибудь ссоры между участниками или… – Полковник не успел закончить фразу.

– Были. В день заезда Михайловского он едва не подрался с одним парнем. С Антоном Верницким.

– Вот как? А что произошло? – поинтересовался Гуров.

– Точно не знаю, – замялся Ткаченко. – Я, как обычно, встретился перед гонкой с Виктором… Мы всегда обсуждали заезд, некоторые мелочи относительно трассы, еще кое-что. А затем Михайловский пошел к своей машине, проверять готовность систем. Он всегда сам смотрел автомобиль перед стартом… Я не видел, кто из ребят проявил инициативу, но когда обернулся, несколько человек уже обступили Виктора, а Антон ближе всех стоял к нему. Он толкнул Михайловского в грудь и…

– А кто этот Антон? – спросил Крячко.

– Ну, в общем, довольно талантливый малый. Сын одного из правительственных чиновников. Отец, кстати, тоже у меня гоняется…

– Сколько всего их было? – прервал Ткаченко Гуров. – Тех, что обступили Михайловского?

– Человек семь. Но, должен сказать, я был совершенно спокоен. Михайловский был не из робкого десятка. Он так отпихнул Верницкого, что тот отлетел в руки стоявших у него за спиной ребят. И пыл того сразу как-то поугас. Дальше я только слышал, что поссорившиеся выкрикивали друг другу что-то, но что именно, я не мог разобрать.

– Думаю, нам придется поговорить с ними. Когда это можно сделать?

– Да хоть сегодня. Сейчас как раз идут полуфинальные заезды, – сказал Ткаченко, посмотрев на часы. – Все участники там.

– Вы сказали, будто что-то еще обсуждали с Михайловским? – спросил Гуров. – Что?

– Да, это… Ставки… Скажу честно, на гонках есть тотализатор. Вот это действительно не вполне легальная вещь, но она и не гласная. Мы договариваемся друг с другом… Кто причастен к тотализатору, знает явки, пароли, адреса, людей, которые за это отвечают, и так далее.

В разговоре повисла небольшая пауза.

– А есть какие-то первичные материалы? Я бы просмотрел их по пути, – обратился Гуров к Орлову, который наблюдал за беседой из-за своего письменного стола.

– Да, вот они. – Генерал похлопал ладонью по папке, лежащей на столе. – Кое-что собрали на месте преступления, и рассказы очевидцев. Очень странное убийство, надо сказать… Николай Алексеевич, вы не возражаете, если мы немного обменяемся информацией? – обратился он к Ткаченко.

– Да, конечно, – согласился тот.

И тут же, как только Гуров и Крячко встали из-за стола и направились к Орлову, Ткаченко потянулся к бутылке с коньяком и наполнил рюмку, оставив ее стоять на столике перед собой. Он молча смотрел на переливающийся перламутром коньяк и слушал разговор оперативников.