– Я не люблю сюрпризы, которые могут помешать моим планам, если те имеются. Но твой подарок нам всем… Это нечто большее, чем просто сюрприз. Такие воспоминания как те, что мы здесь натворили, останутся с нами до самой старости. Так что твой сюрприз ни в какое сравнение с теми, что мне не нравились, – объяснила своё отношение к неожиданностям.

– Я рад, что смог отвлечь тебя.

И стоило ему сказать об этом, как я сразу вспомнила, от чего я тут отвлекаюсь. Стало немного грустно, но я старалась не выдавать этого изменения.

– Эй, выше нос, принцесса! Всё будет хорошо. Уж не знаю, что у вас там с Салливаном произошло, и мне жаль, что напомнил об этом, но он точно не стоит того, что бы грустить из-за него в такую чудесную ночь, – улыбнулся Дэн, накрывая мою руку своей. Я слегка сжала его пальцы и вернула улыбку. Он прав.

Мы посидели ещё немного, я уже хотела вставать, что бы пойти спать. Но Дэн вдруг спросил:

– Правда или действие, Адель?

Он застал меня врасплох, потому я засмеялась сначала. Подумав, выбрала правду.

– Когда ты врала последний раз? – спросил Дэн.

– Эмм, даже не знаю. А что?

– Ничего, просто. Тогда я оставлю этот вопрос себе на будущее. Идёт?

– Идёт, – рассмеялась я.

Последние дни в коттедже мы провели весело и, на удивление, трезво. В день отъезда, когда все вещи уже были собраны, мы устроили турнир в бильярд. Понятное дело девочки против мальчиков.

Выиграть честно у ребят мы не смогли, потому пустили в ход все свои женские штучки. То отвлекающие манёвры, пока кто-то из нас втихаря передвигал шары, то помогали закатиться в лунку, лёгким толчком наманикюренного ноготка. Было весело, но каникулы подошли к концу, нам с Кэт предстояло вернуться в Хэвенсайд, а парням в Шатвиль.

На вокзале ребята проводили нас к нашему поезду, мы тепло попрощались, долго обнимались и ждали следующей встречи. Особенно Кэт. Я-то вернусь в сентябре в академию. Наш поезд тронулся, а парни остались на перроне. Их поезд отправлялся через несколько часов.

Дома мы с Кэтти разошлись, она уехала к себе, а меня встретила мама. Моему счастливому виду она была рада едва не больше моего. Впрочем, я не удивлена. Последний месяц я сама на себя была не похожа, скорее на грозовую тучу.

Эта вылазка с ребятами явно пошла мне на пользу, напоминая о том, что не на одном Салливане мир клином сошёлся. По крайней мере, так я думаю сейчас. Но что ждёт меня по возвращении в академию?

– Ты уже решила, когда будешь ехать? – спросил папа за ужином.

– Так торопишься меня поскорее сплавить? – поддела его.

– Ха-ха! Очень смешно, – ничуть не обиделся он, искря сарказмом. – Хочу знать, сколько ещё у нас есть времени до начала твоей учёбы.

– Неделя. Я уеду в ближайшую субботу, что бы воскресенье был днём отдыха после дороги и разбора вещей, а понедельник нормальным первым днём без спешки и стрессов. Билеты уже смотрела, но ещё не купила.

– Лучше сразу купить, потом начнётся суматоха, все ринуться в последний момент, вот увидишь, – добавила мама. А когда мы все разошлись по комнатам после ужина, она зашла ко мне, что бы узнать в порядке ли я.

– А почему нет? – спросила я, не понимая к чему вопрос.

– Ты возвращаешься в академию, где будет человек, сделавший тебе больно. Я переживаю за тебя, доча.

Если бы мама не напомнила об этом, я бы до самого понедельника чувствовала бы себя прекрасно. Наверное. Не знаю.

Но мама напомнила, и сердце снова сжалось в тисках. Не знаю, расскажу ли я ей вообще когда-нибудь о том, что знаю правду. Но почему она мне не расскажет? Зачем скрывает это?

– Знаешь, у меня когда-то тоже был человек, сделавший мне больно. Ещё до папы. Мне хватило смелости уйти от него, и то благодаря Ричи.

– Что случилось? – спрашиваю я.

– Я приехала в столицу на экскурсию со своими одноклассниками…

Сара Чедвик

Мы ходили по паркам, по музеям, были в центре космонавтики, в зале по наблюдению за небесными телами и в других не менее захватывающих местах. Мы присматривали себе разные колледжи, университеты, академии – кому, что интересно было. Нас отводили так же в генетическую лабораторию, откуда и появилась моя любовь к медицине.

Вернувшись в гимназию, я сделала упор на химию, биологию и сопутствующие предметы. Выбрала углублённые факультативы по необходимым мне наукам. А когда поступила, моему счастья не было предела.

Я довольно быстро обросла друзьями, своей компанией по интересам и кучей несерьёзных поклонников. Но один особенно выделялся. Он был неординарным парнем. Он долго ухаживал за мной, дарил цветы, делал много комплиментов, но держался немного в стороне от моих друзей. Он был очень хорошим, и я не смогла устоять.

Он пригласил меня на свидание в парк аттракционов, мы катались на колесе обозрения, я едва смогла уломать его пойти на крутящийся молот, после чего почти сразу пожалела, потому что храбрости у него поубавилось.

– Что-то я не очень хорошо себя чувствую, – сказал Эдвард.

Мы решили отдохнуть от шума в близлежащем парке. Мы сели на лавочку, в ларьке неподалёку он купил нам мороженое и мы просто сидели и болтали ни о чём. Когда стало уже прохладно, он галантно обернул меня в свой пиджак и проводил в общежитие.

Он не торопил меня и это подкупало. Я никогда не была ханжой, и когда была на первом курсе, уже имела кое-какой опыт, но мне было приятно растягивать этот конфетно-букетный период, подогревая наше желание.

– Я приятно провёл время, – он наклонился, касаясь губами кончиков моих пальцев. Я поцеловала его на прощание и упорхнула в общежитие.

Эдвард Салливан был очень галантным кавалером, но немного скрытным. Я почти ничего о нём не знала, кроме того, что он учится в частной академии и, что я нравлюсь ему. Его интересовала наука, но не какая-то конкретная, а всего понемногу.

Он занимался бизнесом, изучал психологию, маркетинг, международные отношения. Он был необычайно умным молодым человеком, чем приковывал к себе внимание не только девушек, но и парней своего возраста и даже мужчин постарше. Его уважали за то, как он умеет себя преподнести.

Он был гордым, остроумным и точно знал, чего он хочет. И шёл к своим целям вопреки всему. И одной из его целей стала я. Не сказать, что я была против, но и торопиться не хотела. Он привлекал к себе внимание не только из-за того, каким он был, но и из-за своей фамилии.

Как я узнала намного позже, он был сыном бизнесмена, не последнего человека в стране. Я никогда не знала, его родителей лично, но слухи ходили разные. От того, что его отец глава местной мафии до того, что он сбежавший иностранец, решивший начать новую жизнь. Никогда не узнаю, что из этого правда, да и мне было всё равно.

Деньги и слава никогда не привлекали меня, скорее наоборот. Я не жаждала быть в центре внимания и не хотела, что бы обо мне ходили сплетни как в университете, так и в городе вообще. Потому я очень долго скрывала наши свидания и не позволяла ему проявлять чувств на публике.

Чуть позднее, один из профессоров в моём университете уволился. То ли по состоянию здоровья, то ли из-за семьи, не имело значения. И группу студентов, которую он курировал, временно присоединили к нам. У них было совершенно не похожее на наше направление, но только наш куратор взял на себя эту ответственность.

Когда эту новость объявили на квартальном собрании, группа присоединилась к нам в аудитории, а ко мне подсел симпатичный молодой человек. Кристофер. Он был очень обаятельным, улыбчивым, но немного нелюдимым. Мне было странно, что он выбрал профессию, с непосредственным контактом с людьми.

Однако чуть позже выяснилось, что Крис только на первый взгляд нелюдим, ведь когда мы сдружились с ребятами с их потока, каждую недели закатывали в общаге смешанные вечеринки.

– У тебя есть парень? – однажды спросил Крис.

– Есть кое-кто, кто мне нравится, – уклончиво ответила я. Мне нравился Крис, но я была влюблена в Эдварда. И поскольку была молода, то не собиралась разбрасываться вариантами.