К этому времени у Джеспэ и Гупы появились первые признаки зрелости — нежный пушок на шее и вокруг морды. Выглядели они очаровательно, хотя у них и был теперь слегка запущенный вид.

Эльса радостно приветствовала нас. Джеспэ оттер ее в сторонку, чтобы мы и его погладили. Она посмотрела на нас, потом одобрительно облизала своего сына.

Мы вернулись в лагерь вместе с ними. Здесь лежали остатки вчерашнего ужина, но Эльса не захотела их даже нюхать, она потребовала свежего мяса. Немного спустя за рекой заворчал леопард. Эльса быстро побежала на голос. Минут через пятнадцать львята последовали за нею. Молодец Эльса, сама защищает свой участок!

Ночью рычал лев, и, когда рассвело, мы проследили отпечатки его лап до Больших скал. Видимо, львят что-то напугало, потому что 24 ноября они отказались плыть с матерью через реку, ей пришлось дважды возвращаться за ними, прежде чем они решились. На том берегу семейство затеяло отчаянную возню. Эльса катала Джеспэ по земле, словно мяч, что ему очень нравилось, а бедный Гупа неуклюже прыгал между ними, всячески стараясь обратить на себя внимание. Когда я подошла с фотоаппаратом, Гупа заворчал на меня, получил от Джеспэ затрещину и притих. Даже в забавах чувствовалась разница в нраве львят. За обедом, как всегда, все обиды были забыты.

Джордж подстрелил цесарку. Я хотела отдать ее Эльсе-маленькой и подошла к львятам, пряча птицу за спиной. Выждав, когда Эльса-маленькая на миг оторвалась от еды, я показала ей цесарку. Она тотчас смекнула в чем дело и уже не спускала с меня глаз, продолжая есть вместе с братьями. Я отошла в сторону, бросила птицу за куст так, чтобы братья не видели, и стала показывать ей рукой на цесарку. Она мигом сорвалась с места, схватила добычу и спряталась в зарослях, где могла насладиться в одиночку.

На следующий день мы обнаружили семейство на камнях за рекой напротив «кабинета», над большой заводью, в которой одно время жил огромный крокодил. Львята, видимо, оробели, и Эльса одна переправилась к нам. Она схватила тушу, которую мы принесли, и поплыла с нею обратно, теперь уже выше по течению. Берег там был намного круче, зато как будто не водились крокодилы.

Семейство явно еще не успело проголодаться. Львята от мяса отказались и затеяли игру на деревьях. Они пробирались по свисающим над рекой сучьям, стараясь столкнуть друг друга в воду. Потом к ним присоединилась и Эльса. Она стала показывать львятам, как поворачивать на ветке, как переходить с одного сука на другой.

Уже стемнело, а они все еще не прикасались к мясу. Боясь, что оно достанется чужакам и Эльсе придется драться из-за него с кем-нибудь, Джордж решил забрать его.

Но сначала надо было переманить семейство на нашу сторону, а то они не дадут притронуться к мясу. Джордж отошел подальше и переправился незаметно для них, а я стала приманивать их цесаркой. Хитрость удалась, все четверо приплыли ко мне. Но едва Джордж подошел к туше, как Эльса тотчас вернулась защищать ее. Джорджу долго пришлось задабривать Эльсу, прежде чем она позволила ему переправить мясо на наш берег. Однако и теперь она не отстала, а поплыла рядом, недоверчиво поглядывая на него. Львята взволнованно метались по берегу, но матери на помощь не поспешили. Странно, ведь обычно они не боялись реки, да и уровень воды теперь намного понизился. Впрочем, позднее они целиком себя реабилитировали. Как только стемнело, мы услышали, что к солонцу пришел носорог. Эльса помчалась туда вместе со львятами, и по хрюканью носорога мы поняли, что они обратили его в бегство. Молодцы, не побоялись такого крупного и свирепого зверя!

Когда Джеспэ бывал в игривом настроении, он любил потешать всех. Выбрав день, когда он был особенно оживлен и всех задирал, я положила на свисающую над рекой ветку деревянный поднос. Что он придумает? Джеспэ мигом влез на дерево, прижал качающийся поднос лапой и попытался ухватить его. Это ему удалось, и Джеспэ, держа поднос в зубах, стал осторожно спускаться, то и дело останавливаясь, чтобы проверить, воздаем ли мы должное его ловкости. Наконец он достиг земли и принялся важно расхаживать со своим трофеем, пока Эльса-маленькая и Гупа не положили конец представлению, набросившись на брата.

Отпуск Джорджа подходил к концу. Кажется, теперь самое время уезжать из лагеря. Эльса уже взяла верх над свирепой львицей и сможет отстоять свой владения. Браконьеры, по-видимому, ушли отсюда и, надо надеяться, не покажутся здесь до следующей засухи. А к тому времени объездчики сумеют справиться с ними, ведь кордон почти готов и патрули уже несут службу по берегам реки.

И львята уже превратились в сильных молодых львов, пора им охотиться с матерью, вести естественный образ жизни. С каждым днем они становились все ревнивее. Как бы наша любовь к Эльсе не толкнула их на какой-нибудь проступок.

Но к разлуке их надо приучать постепенно. Первый раз мы решили уехать на шесть дней, но из-за сильных дождей я попала в лагерь лишь на девятый день. Мне очень трудно пришлось без Джорджа, надо было самой вытаскивать грузовик и лендровер из грязи. На это у нас ушло два дня.

На выстрелы Эльса не явилась. Следов ее нигде не было видно, правда, их могло смыть дождем. Я отправилась к Большим скалам и по пути встретила все семейство. Они тяжело дышали, видимо, прибежали издалека, услышав мой сигнал. Эльса радостно меня встретила, а Джеспэ старался втиснуться между нами, чтобы я и его погладила. Гупа и Эльса-маленькая держались в сторонке.

Все четверо выглядели отлично, нисколько не отощали. У Эльсы на шее и морде были метины от укусов, но, кажется, ничего серьезного. У Гупы отросла длинная темная грива, у Джеспэ она была посветлее и покороче. Я представила себе, какой это чудесный прайд будет через год: две стройные львицы и два льва, темный и светлый…

Мы привезли козью тушу, и Эльса сразу принялась за еду. Но львята не рвались к мясу, они сначала немного поиграли и только потом присоединились к матери. Насытившись, Эльса подошла ко мне приласкаться, пользуясь тем, что львята увлечены едой и можно не опасаться сцен ревности.

Стремление Эльсы избежать ссор и недоразумений ясно проявлялось и на следующий день. Я выдала львятам цесарку и стала наблюдать, как они спорят из-за добычи. Гупа сердито ворчал на Джеспэ, Эльсу-маленькую и на меня. Эльса тотчас прибежала посмотреть, в чем дело. Убедилась, что никто не обижает Гупу, и вернулась на крышу лендровера.

Я подошла к ней через несколько минут, и, пока львята еще ели, Эльса зашипела и раза два стукнула меня. Я тут же ушла, удивляясь, чем это я заслужила такое обращение. Тогда Эльса спрыгнула на землю и стала ласково тереться об меня, словно прося извинения. Я погладила ее, и она легла рядом, положив на меня лапу. Но стоило подойти львятам, как Эльса отвернулась, напустив на себя равнодушие.

Она все время давала понять, как беспокоится о том, чтобы львята ладили с нами. Как-то вечером, наевшись досыта мяса, Джеспэ пришел ко мне в палатку. Играть ему было тяжело, он просто повалился на спину, выставив кверху живот, и посмотрел на меня, явно прося погладить. Так как он был настроен миролюбиво, я отважилась погладить его шелковистую шерстку. Он зажмурился и почмокал от удовольствия. Эльса, все время наблюдавшая за нами, спрыгнула с машины и лизнула нас обоих, радуясь нашим добрым отношениям.

Эту идиллическую сцену неожиданно оборвал Гупа. Он незаметно подкрался и уселся на свою мать, всем видом показывая, как нежелательно мое присутствие. Я отошла в сторонку и принялась рисовать их.

Как ни любила Эльса своих детей, она непременно наказывала их, если они делали что-нибудь нам неугодное, хотя бы ими и руководили только врожденные инстинкты.

На ночь мы запирали коз в моем грузовике, но, когда он был отправлен на ремонт, пришлось держать их за колючей оградой. И вот однажды Джеспэ устроил форменную осаду. Мы уже стали опасаться, что ограда не защитит коз. Пытались отвлечь его и так и этак, но ничто не помогало. Тогда вмешалась Эльса. Она подошла к сыну, пробуя увести его, он не послушался. Эльса дала ему несколько тумаков — Джеспэ дал сдачи. Было потешно смотреть на их сражение. В конце концов, Джеспэ позабыл о козах и пошел за Эльсой в палатку, где их ждал обед.