— Салли, не спрашивай про цену платья. Я скажу — ты скиснешь.

— Но тут велено узнать.

— Спроси как-нибудь хитро, не в лоб.

Мимо как раз проходила учительница, и Салли осенило:

— Не правда ли, миссис Гейл роскошно одета?

— О, да!

— А не у одного ли портного вы заказывали платья?

— Ах, Салли, ты мне безбожно льстишь.

Под конец урока грузный ревизор снова обратил на нее внимание:

— У вас хорошая память, сударыня. Скажите-ка, что вы изучили неделю назад?

— На уроке манер?.. Извинения.

— Прекрасная тема. Не покажете ли, как вы это делаете?

Миссис Гейл держала ухо востро:

— Боюсь, мастер, это плохая идея. Салли — слишком гордая девица, за весь урок я так и не выбила у нее извинений.

— Миссис Гейл, мы простили вам одного любимчика, но второй — явное излишество. Не мешайте, будьте добры. Итак, Салли?..

Она поискала, за что бы достойно извиниться. Нелегкая задача, ведь ревизор оказался приятным человеком. Салли его не злила, и просить прощения было решительно не за что. Хотя, одна идея возникла:

— Мастер, в ящике моей парты лежит одна записка. Простите, но мне не терпится прочесть ее.

Ревизор рассмеялся:

— Прошу.

Она вернулась за парту, достала сочинение и все же прочла последний абзац.

«Верно, у леди не хватало двух пальцев. А также зубов, ногтей и кусков кожи. Рыцарь не опоздал: он был рядом, пока его друзья пытали леди. Потом ушел на войну, а вернулся, когда проиграл. Он сказал ей: «Родной душе можно все простить», — и показал свою ладонь. У него тоже не было двух пальцев».

Салли подумала: какая же я дура. Это точно писал не Пол. Ни один Пол на свете не написал бы такого.

Урок окончился, и в класс вошел отец Бартлби, который доселе скрывался в учительской.

— Дети, не разбегайтесь! Господа ревизоры хотят задать вам пару вопросов!

Грузный возразил:

— Нет, отче, к детям вопросов не имеем.

Миссис Гейл покачала головой:

— Приношу извинения, мастер. Они позабывали все на свете. Понимаю ваше нежелание терзать их и себя.

Лицо ревизора вытянулось от удивления:

— О чем вы, сударыня? Да, забыли, где находится Рей-Рой… Но ваши ученики применяют знания в обычной жизни. Они шлют друг другу записки! Общаются в письменном виде, по своей доброй воле — вы осознаете это? Подобное встретишь в одной школе из двадцати!

— Э… мне казалось, это обычное дело…

— И таблица квадратов — тоже обычное дело? И уроки манер, достойные дворянского сословия? Миссис Гейл, в школе третьего ранга не требуется ничего подобного.

Отец Бартлби поспешил вмешаться:

— Не стоит ли в таком случае присвоить нам второй ранг?

— Об этом я и размышляю. Вы получите двойную дотацию, но должны будете ввести в программу физику и историю. Найдете достойного преподавателя этих предметов?

Отец Бартлби украдкой глянул на миссис Гейл.

— Что?.. Нет, отче, нет, простите! Даже гребцам на галерах позволена передышка! Я в физике — как рыба в лесу!

— Тогда по рукам, за вами история.

— Вот тьма…

Священник улыбнулся. Ревизор с часами сказал:

— Господа, число подопечных земель неуклонно растет. Наше министерство обслуживает все больше учебных заведений. Мы печатаем пособия, разрабатываем программы, проводим курсы подготовки учителей… Знаете, в чем мы нуждаемся больше всего? Вовсе не в деньгах, а в кадрах. Умные, образованные и порядочные люди — огромный дефицит. Миссис Гейл, как вы отнесетесь к тому, чтобы приехать в министерство на собеседование? Все дорожные расходы возьмем на себя.

И священник, и учительница разом нахмурились. Она сказала за двоих:

— Мне работать в министерстве?.. А как же школа? Отец Бартлби не справится один.

— С имперской дотацией он сможет найти вам замену.

— Ну, когда найдет… И когда я сочту замену достойной… — сказала миссис Гейл с крайне скептическим видом. — До тех пор, покорно благодарю.

Салли долго ждала, пока все разойдутся. Делала вид, будто правит записи в тетради. Пол сказал ей, собирая вещи:

— Жаль, что не получилось. Будем дальше мучиться с горгульей… Ну, встретимся где обычно?

— Нет, — ответила она.

Эмма кивнула ей на прощанье. Руперт, проходя мимо, опустил глаза. Наконец, ушел и отец Бартлби, провожая ревизоров. Осталась одна миссис Гейл за учительским столом.

— Салли, звезда наша, ты еще долго? Дописывай живее, я домой хочу.

Салли достала сочинение и пошла к столу. С каждым шагом становилось все страшнее. В ярде от учительницы она сникла настолько, что попыталась спрятать лист в рукав.

— А, ты мне ответ сочинила…

Миссис Гейл протянула руку за страницей.

— Нет, простите.

— Тогда почему так долго?

— Я просто не знаю, чем закончить. Вышло очень правдиво, как в жизни… Но последняя строка не складывается. Посоветуйте, миссис Гейл.

— Думай сама. Сейчас твой ход, не мой.

— Я думала все это время… Ничего не пришло…

— Перечитай с самого начала.

Салли подняла листок к глазам. «Леди гнила в темнице… Он любовался своей добротою… Сделал почти ничего… не хватало двух пальцев, зубов, ногтей… Его друзья пытали ее… Вернулся, когда проиграл… «Родной душе можно все простить», — и показал свою ладонь. У него тоже не было двух пальцев».

Она передернула плечами от холода.

— Я придумала, миссис Гейл. Только это страшно.

— Пиши уже, ночь на дворе.

Салли добавила последнюю строку:

«Леди убила рыцаря».

— Удачная концовка, — признала миссис Гейл. — Доброй ночи.

— А сочинение?..

— Оставь себе на память.