В мой рюкзак вошло всего полведра, — около восьми килограммов этих кристаллов, и я собрался эту свою добычу поднять на поверхность и хорошенько ее изучить дома. Из штрека я выбрался в ствол шурфа, вытащил тяжелый рюкзак и посмотрел вверх. Вверху был голубой квадратик неба, который манил меня подняться. Все, что у меня было, я связал бечевкой, обвязал ею свою талию и полез по веревке наверх. Лезть было неудобно и тяжело — я обленился за зиму, потолстел и теперь проклинал оладьи, пироги и собственную слабость. Ругался я весь подъем, но, в конце — концов, выбрался на поверхность. Немного отдохнул на бревне, поднял лопату, кайло, фонарь и рюкзак.
Все я положил в нескольких метрах от устья шурфа, а потом убрал бревно и закидал шурф старыми ветками, травой и напоследок сунул в него несколько сухих сосновых стволов. Все это должно быть для меня гарантией, чтобы кроме меня никто бы не полез изучать этот старый, сухой замечательный шурф, и особенно, чтобы не провалился в него какой-нибудь грибник.
Через полчаса я уже нагруженный как ишак, подходил к своему дому. Заходить в дом я не стал — а отправился прямиком в огород, где было много воды — мне не терпелось отмыть свою добычу и выяснить, что она из себя представляет.
Опрокинув рюкзак над жестяной ванной, я вытряс туда все содержимое рюкзака, потом залил водой и стал по одному кристаллу доставать и складывать в таз. Они все были разными по цвету — желтые, розовые, зеленые, фиолетовые и различались только оттенками цветов. Но у всех были включения, которые сверкали на солнце. Такой красоты я никогда не видел, хотя закончил горный институт, и хорошо знал минералогию с кристаллографией. Они все были неизвестные минералы, и не только мне, а скорее всего всей нашей науке. Очень красивые, разноцветные, с многочисленными сверкающими включениями и очень твердые. Все они спокойно чертили кристалл хрусталя и сапфира, который я нашел в своем ящике, где хранились остатки от моей некогда большой коллекции.
Судя по обломкам кристаллов, они не принадлежали к кубической сингонии, а скорее к ромбической, — у некоторых кристаллов присутствали части призм, и пирамид. Так что это вряд ли были алмазы. Но они были лучше — и намного.
В мои руки попало настоящее сокровище — во-первых, это были совершенно неизвестные минералы, а во вторых, они были просто бесценные — таких не было ни у кого.
Я стоял над этой кучей сверкающих под солнцем разноцветными огнями кристаллов и думал — что мне с ними теперь делать. Но сразу на этот вопрос я не мог ответить, а отправился сначала на кухню — хорошенько пообедать и отметить компотом свою замечательную находку.
Утолив свой голод, я закурил трубку и стал размышлять, как мне распорядиться свалившим мне на голову богатством. Мне можно было продать кристаллы, которые я принес и до конца жизни не заботиться о деньгах. Но существовала реальная опасность, что меня просто заставят объяснить, где я это взял — государственные чиновники, или криминал. Ни с первыми, ни со вторыми я не собирался иметь дело, и мне надо было что-то придумать, чтобы жить в свое удовольствие и ни с кем не делиться. Это было непростое дело, но я придумал выход.
Найденные мною в старом шурфе кристаллы были так красивы, что из них можно было сделать женские украшения огромной стоимостью. Но единственное, что этому моему замечательному плану мешало, это их невероятная твердость. Их нельзя было распилить даже алмазной пилой, разбить на части и уничтожить каким-либо способом. Кроме того, мне не было известен их химический состав и это было плохо со всех точек зрения.
Будучи в своей прежней жизни геологом, я знал много лабораторий, где можно было определить их химический состав. Для этого существовало много видов анализов. Самый простой это спектральный анализ на сорок пять, или на двадцать элементов, и к тому же он был дешевым и быстрым. Кроме того, можно было определить количественное содержание элементов химическим анализом, или количественным спектральным анализом. Но это были самые дешевые анализы. Если бы их не хватило, то можно было обратиться в лабораторию академии наук Уральского отделения. Там у меня были хорошие знакомые.
И я взялся за дело. Дробить кристаллы я не мог, и тем более истирать их до 200 меш. Поэтому я нашел несколько маленьких кусочков и отдал их в лабораторию. Когда я получил результаты, то очень удивился. Кроме обычных элементов в кристаллах была органика, и ее было довольно много. Так что кристаллы по своему составу были сложными органическими окислами редкоземельных элементов. В земной коре это были единичными случаи.
С обработкой этих кристаллов была одна большая проблема. Но после долгих бесплодных попыток я понял, как их можно превратить в украшения, предметы роскоши и искусства — надо было их поместить в обычную микроволновку, и заставить изменить их молекулярное строение.
Мне не хотелось сразу из них изготовлять драгоценности для богатых дам — во-первых, надо было указывать, из какого минерала они изготовлены, а эти минералы были неизвестны мировой науке, и получить у геммологов сертификат на вставки из этих драгоценных кристаллов было бы просто невозможно. Во- вторых, месторождений этих кристаллов до вчерашнего дня в природе не было, и оценить реальную стоимость украшений не представлялось возможным.
А вот, использовать их, для допустим, шкатулок, было вполне реальным делом — на них не надо было запрашивать сертификат, и продать такую камнерезную вещь было намного проще.
Я намучился с первой шкатулкой, но когда с ней было закончено, я поставил ее на стол и стал любоваться игрой света. Это было протрясающая шкатулка — прозрачная, желтовато-зеленого цвета, с многочисленными разноцветными искорками в ее глубине. Она была такая же твердая и неубиваемая, как кристаллы, которые пошли на ее изготовление, ко всему прочему, она уже не была кристаллической, а аморфной, и ее также было не сломать, ни обработать, ни одним известным методом. Короче, это была загадка для всех, в том числе и для меня, но очень дорогая.
Теперь передо мной стояла задача продать этот артефакт. Стоимость его было высокая, но реально определить ее можно было путем продажи на каком-нибудь аукционе. Вывозить ее за рубеж я опасался, и попросил московский аукционный дом продать ее в нашей стране, как вещь моей бабушки, которую я нашел в одном ее сундуков.
Результат продажи превзошел все мои ожидания. Она была продана одному олигарху за сумму с девятью нолями. Я заплатил комиссию продавцу и стал автоматически мультимиллионером. Состав сырья, из которого была сделана шкатулка, остался тайной за семью печатями, как для продавца, так и для покупателя, и это здорово попортило имидж аукционного дома. Но дело было сделано — реальная цена была выяснена, и мне можно было начинать производство.
Кроме тех нескольких килограммов, которые я вытащил из шурфа, у меня была в запасе целое скальное искусственное обнажение, вскрытое этим старым шурфом на глубине десяти метров, но я не собирался ни с кем делиться этой тайной. По сути, я являлся монополистом и мог диктовать свою цену всему миру.
Перспективы моего предприятия были такими блестящими, что дух у меня захватывало. Надо было начинать работать…
