Вскочив с пола, я заозирался. Выстреливший в меня охранник уже был мёртв, получив себе в глаз стрелу из Арбалета на запястье Люды. От поднятого шума к нам устремились одетые в комбинезоны фигуры приспешников, которыми руководил лысый, украшенный свастикой танит.
Что-то их многовато тут, человек тридцать, притом, что ещё столько же устремилась к Спутницам, зашедшим сейчас с чёрного хода. Арбалеты в руках жён защёлкали, и надвигающаяся на нас масса начала редеть. Ушлые заражённые, подсвеченные Интерфейсом, попрыгали в ремонтные ямы, начав от нас стремительно удаляться.
Успев подстрелить лишь двух из них, чтобы встретить добежавших до нас подручных, мы выхватили из-за спин Мечи и Топоры. Тома получила от меня команду постараться догнать кого удастся, но сильно не усердствовать.
Среди беглецов был один особенно сильный, наверняка тот самый Лорд. С ним копии Смайла у драйверши в одиночку не совладать. К тому же у немцев гонки по улицам не приветствуются, привлекать к себе внимание АНБ, федеральной разведывательной службы Германии, а следом за этим Бундесвера, как тут называют вооружённые силы, не хотелось.
------------------------------------
Суббота (01.04)
Моё желание остаться незамеченным становилось всё менее призрачным. Если в Мюнхене мы нашумели не так уж и сильно, то потом в Штутгарте, в таком же музее немецкого автопрома, Инга навела шороху, заминировав паразитам пути бегства к Мерседесам и Поршам.
Вчера же нам вообще пришлось прорываться сквозь полицейские кордоны в Ингольштадте, чтобы не дать скрыться танитам, оседлавшим музейные Ауди. В результате часть заражённых мы, конечно, настигли, но и наши лица в ориентировкам на всех федеральных землях теперь были.
Учитывая наши Моды, это для нас было не так уж и важно, но повышенная активность сил правопорядка напрягала. Хорошо, что пару дней мы проведём дома. Может, за это время взбудораженные бюргеры поутихнут.
Так-то шухер, который начался в Германии, был даже на руку. Он позволял мне реализовать свои первоапрельские задумки легче, не придумывая причин, требующих от нас остаться сегодня в подпространстве.
Мои заготовки были уже заранее запрограммированными, поэтому, когда с утра в моё сознание ворвались звонкие звуки горнов из расположенного возле двери радио, а потом детские голоса произнесли "Здравствуйте, ребята, слушайте пионерскую зорьку", с постели я не подскочил, а улыбнулся и довольно потянулся.
Комната, в которой я проснулся, была куда скромнее нашей Опочивальни. Четыре на пять метров, побеленные стены и потолок. Деревянные плинтуса по скрипящему лакированному паркету. Лежал я на койке с пружинами, которые от каждого движения нещадно скрипели. Вторая кровать вдоль противоположной стены пустовала, поэтому глупых вопросов мне никто не задавал.
Встав, я передёрнул плечами, почувствовав босыми ногами сквозняк. Температура была градусов четырнадцать. Холодом шло от заледенелого окна в деревянной, обклеенной газетами раме, под которым стоял чугунный радиатор, выкрашенный зелёной эмалью.
Обув помятые спортивные кеды и пройдя через порог, я попал длинный, вытянутый, общий коридор с ещё десять таких же филёнчатых дверей. Из них вышли Спутницы, проснувшиеся, в отличие от меня, парами и ко всему этому не готовые, поэтому сейчас настороженно переглядывающиеся. Опыт совместной жизни научил их, что в этот день нужно быть бдительными особенно.
Как и я, одеты они все были в майки и полосатые семейные трусы, которые, несмотря на явно мужской дизайн, смотрелись на Спутницах очень эротично. Сказав им идти умываться, я с вафельным полотенцем на плече и зубной щёткой в руке пошёл в общий на этаже санузел, расположенный возле лестницы, ведущей на первый этаж.
---
На зарядке я смог наглядно убедиться, что дорогие шмотки моим жёнам не нужны вообще. Все эти кружевные авторские трусики, вычурные лифчики - всё это чушь. Красивую женщину даже семейные труселя не испортят, лишь подчеркнут её женственность.
Разминку я провёл прямо в общем коридоре, командуя не только голосом, но и свистком, который болтался на моей шее. Лицезрея потягивания и нагибы статей жён, мне пришлось скрестить зубы и начавшуюся эрекцию заблокировать наглухо. Не думал, что работа тренера так трудна!
После зарядки, я повёл женщин на первый этаж, где, пройдя через пустое фойе, мы оказались в небольшой советской столовой. Поваров тут не было, но готовые блюда уже ждали нас в алюминиевых жбанах и чугунных противнях.
Назначив Хасю ответственной за раздачу, я вместе со всеми получил порцию исконно советской творожной запеканки и гранёный стакан, наполненный какао с молоком. Утолив голод, я начал просвещать "отчего-то" неверящих мне жён, что на дворе сейчас не 2017-й год, а самый, что ни на есть, 1967-й.
В качестве доказательств мне служил календарь на стене и стоящий в уголке фойе кумачовый флаг, который успели все заметить. Лика, заметившая там не только знамя, но и телефон, не вступая со мной в дискуссию, побежала в него позвонить.
Отправившиеся за ней всей гурьбой жёны, уж было обрадовались тому, что из трубки дискового телефона раздавались короткие гудки, означавшие, что он рабочий, но потом стали тыкать пальцами в цифры, не понимая как набрать номер.
Растолкавшей всех Вале первой удалось добиться результата, когда она набрала бессмертный номер "01". Голос дежурного представился Спутницам, попросил рассказать, что случилось, но поняв, что никакого правонарушения нет, сказал им прекратить баловство и пригрозил прислать участкового для проведения профилактической беседы по предотвращению хулигантства.
Сделав на лице покер-фейс, я подошёл к двери в фойе и, пройдя через тамбур, выглянул наружу. Ворвавшийся морозный воздух остудил женскую дискуссию о том, что "этого не может быть, потому что гладиолус". Сообщив всем, что через пятнадцать минут жду всех на улице для лыжной прогулки, я пошёл переодеваться в свой номер.
---
С лыжами "Быстрица" в руках, дожидаясь своих подопечных, я стоял на улице возле нашего дом. Он был стандартным вытянутым двухэтажным гостиничным корпусом. Возле него стояли и другие такие же, но никого живого там я не заметил, что меня совсем не удивило.
Первой на крыльцо вышла Лика. Когда она заметила меня, брови на её лице встали домиком, а рука потянулась прикрыть открывшийся, "наверное из-за от восторга", рот. На мне были одеты тёмно-синие шаровары и куртка "олимпийка", утеплённая байковой подкладкой. Менингитом заболеть я не собирался, так что на тыкву натянул шапку "петушок". Обычная одежда, с чего она так удивилась?
Начавшие выходить из корпуса жёны были одеты аналогично, разве что вместо "петушка" на из головах были разноцветные вязаные шапочки, а на ногах белые гетры до колен. Подойдя ко мне, лыжницы обступили меня, дожидаясь новых указаний. Сказав им надевать лыжи, которые стояли возле крыльца, и дождавшись, когда они их разберут, я увидел на их лицах недоумение. "Будто" в первый раз видят такое крепление, ёлки-иголки.
Подойдя к Кате, я присел и помог жене обуться. Убедившись, что лыжное крепление зафиксировало её ботинки надёжно, я прикрикнул на остальных, пристально наблюдающих за всем процессом лыжеодевания, чтобы их экипирование ускорить. Контролируя жён краем глаза, я и сам встал на лыжи и, оттолкнувшись палками, отъехал от крыльца, проверяя трение по обледенелому снегу. Оно меня полностью устроило, для тренировки самое то.
- Вань, твою дивизию, а где мы? - задала вопрос рейнджерша, подъехав ко мне и едва не навернувшись при торможении.
- Ты что, память потеряла? Уверяю тебя, со вчера ничего не изменилось. Мы по-прежнему сборная студенческая баскетбольная команда "Челяба Сикурс", по-прежнему находимся в Карагайском бору, на лыжной базе, чтобы подготовиться к областным соревнованиям.
