Потом у нас еще одно дурацкое новшество было – парты расставили кругом, класс поделили на две команды и стали устраивать между нами разные соревнования с оценками и баллами. Но недолго музыка играла – вскоре мы вернулись к привычной рассадке, каждый за своей партой.

На контрольных учительница зорко следила, чтобы никто не списывал. Если был диктант, она могла сказать сильному ученику прикрыть тетрадь рукой, чтобы сосед не подглядывал. Оценки в дневниках тогда для всех были главным показателем успехов, особенно для родителей. Помню забавный случай. Один парень из нашего класса получил двойку. Учительница собиралась поставить ее в дневник, но он начал умолять не делать этого – мол, дома родители будут ругать, а то и побьют. У всех ведь семьи разные. Потом и вовсе соврал, что забыл дневник дома. Ну, учительница недолго думая взяла красную ручку и нарисовала ему двойку прямо на лбу! Да еще и расписалась там же. После каждого урока у нас были перемены по пятнадцать минут, и бедняге приходилось ходить по школе с этой меткой позора. Он даже челку на лоб натягивал, пытаясь спрятать двойку, но учительница пресекла эти попытки – причесала его как надо, со лбом наголо. В общем, главное было хорошо учиться и не нарываться на неприятности, если учитель не в духе.

Но однажды и я попал под горячую руку. Наш классный руководитель заболела, и ее пришла заменять завуч, она же – мама одного из одноклассников. Нарисовала на доске какую-то геометрическую фигуру и велела перерисовать ее в тетрадь. Пока мы корпели над заданием, она прохаживалась между рядами и заглядывала в тетради. Я так увлекся, что уткнулся носом в парту и старательно вычерчивал линию за линией. И тут чувствую – кто-то больно дергает меня за волосы, запрокидывая голову назад! Это завуч, оказывается, решила "помочь" мне сверить рисунок с доской. "Ты что, не видишь, что рисуешь?" – прошипела она. Мне было и больно, и обидно, но я промолчал. Потом весь урок проверял свою работу, пытаясь понять, что же я сделал не так. Но вроде все было верно, а завуч так и не соизволила объяснить, к чему были эти репрессии.

После ее ухода в классе стояла мертвая тишина. По-моему, все были напуганы не меньше меня. После уроков никто не обсуждал случившееся, даже Саня молчал. Детей тогда часто стыдили публично – и учителя, и родители. Видимо, думали, что так лучше до нас дойдет.

После уроков мы обычно собирались гонять мяч. И вот однажды является на поле один наш знакомый паренек, а на шее у него на веревочке болтается бумажка с таблицей умножения! Оказывается, мама заставила его так ходить, пока он все от корки до корки не вызубрит. Спустя пару недель он по-прежнему разгуливал с этой шпаргалкой, хотя она уже изрядно истрепалась и походила на старую газету.

В школе как раз началось повальное увлечение фишками – знаете, такие картонные кружочки с картинками из мультиков или с покемонами. Мы их по очереди "били" и если твоя перевернулась, а соперника – нет, ты выиграл. Весь класс помешался на этой игре, даже старшеклассники!

Школьные правила, конечно, игру в фишки не одобряли. Была у нас такая система – дежурные из старших классов следили за порядком на переменах. Сначала они гоняли малышню за беготню по коридорам и сидение на подоконниках. Поймают – скажут "назад и шагом". А потом им вменили в обязанность отбирать фишки у игроков. Но дежурные, похоже, и сами не прочь были поиграть – конфискованные кругляшки частенько оседали в их карманах. Обидно, конечно – где справедливость? Я, кстати, подбивал сестру, если она станет дежурной, тоже конфисковывать фишки, но уже в мою пользу. Помнится, всего один раз удалось провернуть эту махинацию.

Мы с Санькой до того втянулись в это дело, что стали приезжать в школу раньше всех – только чтобы поиграть подольше! От нашего поселка ходили два автобуса – в 7:20 для тех, у кого были "нулевые" уроки и разные факультативы, и в 8:15 – для всех остальных. Раньше мы с другом всегда катались на втором, но ради фишек стали вставать ни свет ни заря. Хотя я всегда любил поспать, мог дрыхнуть часов по двенадцать-тринадцать, если не будить.

Так я для себя понял простую истину: мы не любим рано вставать, потому что не хотим идти туда, куда нас тянут из-под палки. Вот был случай: сказал я маме разбудить меня на первый автобус. А она, жалеючи, решила дать мне поспать подольше – знала ведь, что я так рано мотаюсь только из-за игры. Но я и сквозь сон почуял неладное! За десять минут собрался, добежал до остановки и запрыгнул автобус.

Но когда мода на них прошла, я с чистой совестью опять стал отсыпаться до упора.

Приезжали мы с Санькой в школу всегда чуть раньше, ждали, пока откроют класс. Болтали, спорили, делились новостями, а иногда и… дрались. Один раз – прямо перед школой. На Саньке была модная шапка-ушанка, как у солдат, со звездой. Не помню уж, из-за чего мы поссорились, но он замахнулся на меня, а уклонился. И тут как в замедленной съемке вижу: летит мой кулак прямо Сане в лицо, а у него и так смешная рожица в этой шапке, а тут она вообще расплылась и выглядела максимально нелепо.

Так же, до начала уроков один парень показал нам, как делать сальто вперед. Он разбежался, встал на руки и, перевернувшись, снова оказался на ногах. Я загорелся идеей повторить этот трюк. После школы несколько дней подряд я выходил во двор и пытался сделать сальто, надев для смягчения падений несколько курток. У меня получилось довольно быстро, и вскоре я уже мог демонстрировать свое мастерство в школе, на бетонном полу.

На Новый год в школе проводились утренники, где мы наряжались в костюмы, как на Хэллоуин, и для нас устраивали концерты с конкурсами и хороводами. В тот год мы с Саней нарядились пиратами. Для родителей всегда была проблема придумать костюм для ребенка, особенно если не было возможности что-то купить. Мы изобретали наряды сами или одалживали у знакомых. С пиратом все оказалось просто: рваной одежды хватало, оставалось только смастерить повязку на глаз и повязать на голову платок. В остальные годы мама брала у знакомой костюм звездочета – длинную мантию, колпак и блестящую маску на глаза. Мне было все равно, какой будет костюм, главное – чтобы он был.

Дома Новый год мы отмечали в кругу семьи, с коллегой отца по работе – дядей Мишей. После боя курантов мы вышли на улицу, собираясь пойти к елке, и тут я случайно выстрелил из подаренного мне пистолета с пластиковыми пульками прямо дяде Мише в глаз. Он какое-то время помучился, а потом пошутил, что моя пиратская повязка на глаз ему бы сейчас пригодилась.

У дяди Миши был сын, старше меня на пять лет, и я часто проводил с ними своеобразные "обучающие" часы. Его сыну было тринадцать, и дядя Миша решил научить его водить машину. Мне тогда было восемь. У отца был рабочий УАЗик с тентом. Мы по очереди садились за руль и ездили по проселочным дорогам для безопасности, а дядя Миша был нашим инструктором. Так с восьми лет я уже мог самостоятельно управлять машиной с "механикой". Единственная проблема – в этом автомобиле не было гидроусилителя руля, и я, еще не очень окрепший, однажды, заезжая во двор, не успел вовремя выкрутить руль и врезался в соседский забор. Это случилось уже при отце. Но ничего страшного, через какое-то время он снова разрешил мне практиковаться.

Еще у нас была винтовка, как в парке аттракционов. Нужно было согнуть ее, вставить пульку и уже потом стрелять. Мы очень ответственно подходили к этой "боевой подготовке" – стреляли только по распечатанным мишеням недалеко от леса. Уже в детстве я исполнил мечту любого мальчишки – вдоволь настрелялся, хоть снайпером так и не стал.

Я любил читать книги, журналы и комиксы, которые мама приносила из библиотеки. Мои любимые были про Микки Мауса и утиные истории. А самая любимая книжка – "Волшебник Изумрудного города". Мама говорила, что нужно много читать, чтобы быть грамотным в письме и речи, и приводила в пример Саню, который постоянно утыкался в книгу. Я старался не отставать, но в процессе чтения со мной произошел опасный случай, который я отчетливо запомнил.