– Да, да… – отерла покрасневшие глаза и кивнула Елена Васильевна. – Можно спросить?
– Спрашивайте.
– Я правильно вас поняла–глазки сыночка видят?
– Повторяю, глазки, как органы восприятия свето-ощущений у Виталика в порядке. Ведь что такое по большому счету человеческая слепота? Это не совсем про то – видит человек глазами или не видит. Тут больше про то – что именно человек может видеть. Понимаете?
– Понимаю – кивнула Елена Васильевна. – но честно говоря не очень. Ведь вы говорите, что глаза у сыночка здоровые.
Виталик за дверью ждал маму. Он сидел один на диванчике в коридоре. Вот дверь открылась, и мама вышла. Спрятав в карман платочек, она молча подошла к сыну.
– Мама. – потянул ее за рукав Виталик.
– Чего, сынок?
Пойдем, пожалуйста, на море.
2
– К черту Одессу и к черту вашего умного профессора! – выслушав вернувшуюся домой жену, рявкнул отец.
–Что же нам теперь делать?
– Надо ехать в Москву.
Отец взял на работе за свой счет отпуск и повез сына в московский институт Гельмгольца. Там Виталику пришлось провести три самых ужасных в его жизни недели. Сначала без продыху каждый день в васильковые глазки врачи вливали уйму всяких лекарств. Затем состоялся консилиум. Кроме лечащего врача Курова Сергея Семеновича, на совещании присутствовали три профессора! По решению консилиума было предложено провести сыну курс экспериментального лечения.
Профессор Могилевский так и сказал:
– Уважаемый Владимир Петрович, мы хотим предложить вам участие в эксперименте. Это курс лечения. Так как курс экспериментальный, ни каких гарантий вы требовать не можете.
– Да и какие тут могут быть гарантии! При вашем диагнозе мы делаем что можем. – поддержал профессора Могилевского профессор Яковлев.
– Может хотя бы скажите, что за эксперимент? –спросил отец.
–Мы предлагаем испробовать наш новый препарат. Препарат называется АТФ. Поступать лекарство в виде укола будет непосредственно прямо в глаз. Курс рассчитан на десять процедур. В течении курса доктор Сергей Семенович будет делать Виталику эти уколы.
– Неужели придется колоть прямо в глаз? –испуганно оглядел врачей отец.
– Нет. Конечно не в глаз. Укол будет проводиться под глаз в нижнее веко. Скажем прямо процедура болезненная.
– И еще. – поправил на лице массивные очки и выдвинул из кресла рыхлое тело профессор Быков. – если вы решите отказаться, со своей стороны мы вынуждены будем с вами попрощаться. Нет смысла здесь повторять то, что вам делали в одесском институте.
– И все же каков может быть результат? – подумав, спросил отец
– Про возможный результат мы уже вам сказали. – снял очки и продолжил говорить профессор Быков. – Главное, что надо понять мы предлагаем не лечение в классическом понимании, но эксперимент.
– Эксперимент… – повторил отец. – Значит без малейшей надежды.
– Надеяться можно только на Бога! Мы же обещаем сделать все возможное и конечно не навредить.
– Хорошо. – согласился Владимир Петрович.
Через два дня эксперимент начался. Каждое утро в назначенное время отец с сыном приезжали в институт. Сняв в раздевалке верхнюю одежду и нацепив на ноги бахилы, они поднимались в лифте на шестой этаж. Там они молча шли по длинному коридору до кабинета №666.
– Мы тут. –приоткрывал белую дверь и заглядывал в кабинет Владимир Петрович.
– Очень хорошо. Проходите. –отзывался из кабинета голос медсестры.
– Папочка, я боюсь. – дергал за руку отца и начинал хныкать Виталик.
– Не хнычь. Я же тебе уже тысячу раз говорил – все будет хорошо и пройдет быстро. Немного надо потерпеть. Ты кто? Мужик или сопля на палочке?
– Папочка, я не сопля… – хлюпал носом и вслед за отцом входил в кабинет мальчик.
– Что случилось? -встречала их медсестра Надежда Васильевна. – Почему глазки мокрые? –Плакать не надо. Все будет хорошо! Пойдем, мой хороший. – брала за холодную руку Виталика она.
Папа шел следом. Подойдя к черному креслу, он усаживался сам и брал Виталика на руки.
– Мы готовы! –внимательно осмотрев ребеночка, сообщала Надежда Васильевна.
– Очень хорошо. – отвечал и выходил из соседней комнаты врач. Доктор Сергей Семенович был крупным, с большими руками и маленькой головой мужчина. Голова венчалась аккуратным куполом розовой и немножко смешной лысины. При этом рыхлое лицо врача гляделось мягкой подушкой, которое излучало тепло и покой.
– Как наше настроение? – подходил он к креслу, улыбался отцу и брал Виталика за руку.
– Все хорошо. – отвечал Владимир Петрович.
– Когда хорошо это вдвойне хорошо. – кивал и снова отходил Сергей Семёнович. Медсестра нажимала кнопочку и над креслом множеством ярких ламп вспыхивал хирургический торшер.
–Сынок, помни, о чем мы с тобой договорились? – прижимая сына к груди, шептал отец. – Ты мужчина и должен уметь терпеть. Здесь все тебе желают добра.
– Теперь надо закрыть глазки. – подойдя к креслу, сказала Надежда Яковлевна. – Ничего не надо бояться. На пол секундочки укусит комарик и все.
Виталик вздыхал и послушно закрывал глаза. Сергей Семенович некоторое время чем-то металлическим в своей комнате гремел. Наконец и он подходил к креслу. Теперь большое лицо доктора было серьезным. В руках он держал шприц. Сергей Семенович поправлял яркость на торшере и наклонившись, принимался внимательно рассматривать глаза Виталика.
–Начнем. – кивал он Надежде Васильевне. Медсестра аккуратно клала ладонь на лицо Виталика. Доктор повторно кивал Владимиру Петровичу, и отец крепче обхватывал сына. Сергей Семенович наклонялся над дрожащим ребенком, долю секунды прицеливался и вгонял под веко острую иглу.
– Ой! – вздрагивал Виталик.
– Тише, сынок, тише! –шептал отец.
– Папочка, мне больно! – дергался, пытаясь вырваться мальчик.
– Ну что такое? Мы же договаривались, что не будем плакать! – брала салфетку и принималась отирать мокрое лицо ребенку Надежда Васильевна.
– Еще немножко. – шептал отец.
Надежда Васильевна убирала в карман халата смятую салфетку и снова клала ладонь Виталику на лицо. Короткая пауза и такой же укол врач производил во второй глаз.
Первую процедуру Виталик вытерпел. Лишь немного описал штанишки. По настоящему Виталик расплакался после второй процедуру. Произошло это когда они с папой вышли из кабинета.
– Папочка, пожалуйста, попроси доктора больше меня не мучать! – разрыдался в лифте ребенок.
– Надо, сынок, потерпеть! Понимаешь, надо, надо, надо! – гладил мокрые вспотевшие волосики сына отец.
Ночами, когда Виталик засыпал, Владимир Петрович пил крепкий кофе, шагал из угла в угол по гостиничному номеру и до хруста в зубах сжимал челюсти. Всего было сделано пять уколов. От страшных экзекуций васильковые глазки Виталика помутнели и опухли. Под нижними веками затаились стойкие синюшные пятна.
– Все. С экспериментами мы заканчиваем. – после пятой процедуры объявил Владимир Петрович.
–Мы предупреждали – процедуры будут болезненными. – отвечал отцу Сергей Семенович. – Но будет большой ошибкой прервать лечение. ведь сделано уже половина.
– Прекращайте издеваться над ребенком! И я тоже хорош! Как только я смог согласиться!
– Вы отказываетесь от дальнейшего лечения?
– Отказываюсь. Что надо написать или подписать готов все сделать. Только пожалуйста отпустите нас. Мы сегодня же уедим.
На следующий день Виталик уже обнимал верного пса Мухтара и гладил кошку Буську.
– Баста! Никаких врачей, никаких профессоров и никаких уколов! – вечером за ужином объявил отец.
3
Между тем, сквозь новые зимы и новые весны продолжала течь деревенская река Жестка. Вслед за рекой текла жизнь человеческая и продолжалась маленькая жизнь слепого ребенка. Наблюдая за сыном, родители все больше и больше убеждались, что без всяких там лекарств, уколов и всяких больниц, мальчик растет и растет вполне нормальным человеком.
