Тем временем трактирщик, коему за помощь обещано было самое ценное - жизнь, а также неприкосновенность заведения, уже пошептался с некоторыми завсегдатаями, и кривоногая служанка с кухни даже принялась обслуживать посетителей. Вообще, то что те пили, лично мне страшно было бы даже понюхать. Если отбивная из крыс особых протестов не вызывала (мясо, оно и есть мясо), то салат из чуть обжаренных ломтиков поганок, живых мокриц и нарезанного в тонкую лапшу светящегося мха поверг Айлекса в лёгкую тошноту.

Но всё же Гыга приковылял к нему, подёргал за рукав и поведал мало вдохновившее известие. Дескать, если меч отведал орочьей крови, с которыми у гоблинов скорее мир, чем война, то по всей видимости, он обретается в сокровищнице у вождя.

- Ну что ж... тем хуже для вождя? - вздохнула Веллини, предчувствуя новую мясорубку.

- Посмотрим, - буркнул Айлекс. И уже с порога обернулся, показал в не скрывающего радости корчмаря пальцем и громко объявил:

- Я вернусь, Гыга. Если ты соврал, буду медленно резать на тонкие ломтики и скармливать медведю. Понял?

Судя по реакции гоблина, подобное бесцеремонное обращение со стороны сильного вполне было в духе здешних обычаев, потому тот сразу же бухнулся на колени, едва не увязнув в густой жиже и объедках на полу, и принялся кляться хвостом великого змея, тушёным окорочком крысы и печёнкой тётушки Бирби. Послушав чуть, Айлекс как можно зловеще и мерзко ухмыльнулся, погрозил на прощание кулаком - и наконец-то вышел наружу.

Воздух здесь показался чуть ли не сладким после корчмы. Ну что ж, вперёд?

- Веди, Майра.

И тощая гоблинша, совсем по-мальчишечьи поддёрнув рваные штаны, проворно засеменила вперёд.

Вождь гоблинов оказался тощим длинноруким субъектом с невыговариваемым именем и такой продувной физиономией, что Айлекс не поручил бы такому типу даже вынести ночной горшок. Но всё же парень припомнил кое-что из уроков старого графа и применил неожиданный, но оказавшийся весьма действенным ход.

Так мол, и так, о великий, красивейший, умнейший и так далее! Шли мы тут, несли тебе подарки (вождь при этих словах торопливо слопал ещё один ломтик истекающего ароматной слезой сыра и хряпнул стопарик перелитой в замызганный кувшин голубовато мерцающей воды). Да твои воины напали, хотели отнять и сожрать всё сами - пришлось их маленько тово... поубивать, в общем.

Гоблин, величественно сидящий в продавленном кресле, изображающем трон, и за неимением горностаев весь закутанный в облезлую шубу, которой по глубокому убежению Айлекса, самое место на помойке, с полным одобрением кивнул. И вдохновлённый достигнутым парень ринулся закреплять успех.

Так мол, и так, мы немного пороемся в твоей сокровищнице? Тебе оно и сто лет не нужно... а мы ещё сыра притащим - да куда побольше этого скромного кусочка.

Следовало ещё учитывать тот факт, что ощетинившийся сбоку громадный медведь ничуть не скрывал своего воинственного настроения. Он демонстративно разминал украшенные впечатляющими когтями лапы и с самыми мерзкими намерениями присматривался к бледнеющим от страха стражникам. А сам Айлекс расстегнул клапан колчана и держал наготове лук. Да и забавляющаяся ситуацией дриада словно ненароком принюхивалась к зелёной веточке и отмахивалась ею от вони, отчего у гоблинов редкие волосы вставали дыбом, а громадные и без того глаза лезли на потные от ужаса лбы.

Вождь, поставленный перед выбором - кнут или пряник, сделал правильный выбор. А куда ж ему оставалось деться? Правда, выторговал-таки не одну, а целых две головки сыра... да пусть подавится, обжора косоротый. Вона какой тощий, глисты что ли мучают?..

Он ходил по пятам за Айлексом, роющимся в сокровищнице. По правде говоря, она больше походила на свалку - причём самого низкого пошиба. Но и здесь попадались интересные находки, и весьма. Чего стоил один только череп здоровенного клыкастого зверюги, который парень сначала принял за просто здоровенную глыбу желтоватого цвета. Или золотой со светящимися камушками скипетр... а, да ну его - вон как злобно ощерился озабоченный (не продешевил ли?) вождь.

Но мерцающую в глубине таинственными радужными сполохами тонкую хрустальную корону Айлекс хозяйственно прибрал в мешок. Благо гоблин довольно равнодушно отнёсся к тому, проворчав сквозь зубы, что этот кружок с зубцами кусается, когда его берёшь в руки. Да и неприкрыто вздохнул с облегчением, когда этот здоровяк равнодушно прошёл мимо обоих низких широкогорлых кувшинов с золотыми монетами.

Зато в ответвлении пещеры, где содержалось оружие, порядок обнаружился куда лучше. Парень, озираясь, даже присвистнул от удивления - видимо, не совсем уж безмозглыми оказались гоблинские мастера. Ибо клинки и булавы, копья и доспехи - всё было покрыто тонким слоем ужасно вонючего, но сохранившего железо в неприкосновенности жира.

И вот уже Айлекс с зачастившим от волнения гладит один-единственный, подходящий по размерам и описаниям клинок. Чуть потемневшая сталь, соразмерность, кажущаяся продолжением руки. А пуще всего - одно лишь ощущение, что это - меч отца!

- Это тоже забираю, - как можно равнодушнее произнёс он, бережно заворачивая оружие в ветхую холстину.

Выражение того, что заменяло вождю гоблинов лицо, напомнило своей кислостью сморщившееся печёное яблоко... но он промолчал. Ибо Айлекс выразил желание завершить поиски и вернуться в тронную залу, как гордо назвал он полутёмную, дымную и вонючую, хотя и весьма большую пещеру.

Здесь оказалось всё без изменений - лишь от гоблинских стражников сильнее несло потом и страхом, да медведь забавлялся, катая по замызганному неровному полу чью-то свежеоткрученную голову с навеки застывшим выражением ужаса на морде. Майра молчала, словно набрала в рот воды, и вообще стояла с таким видом, словно она отродясь была милой пай-девочкой. При всём при том, задумчивая Веллини напрочь отказалась комментировать произошедшее.

А посему, договорившись с вождём насчёт куда и когда доставить аж три головки сыра, Айлекс повёл своё воинство обратно. Судя по задумчивому прощальному выражению на морде верховного гоблина, тот ничуть не поверил насчёт искренности обещания доставить сыр в нужное место. Но с другой стороны, был весьма рад, что эта троица, до урчания в брюхе нагоняющая страха, всё-таки ушла.