Когда Эдит плакала, что случалось нечасто, то расклеивалась полностью — всхлипывала, икала, без конца сморкалась, задыхалась. После второго коктейля она немного пришла в себя.

— Никогда в жизни мне не было так неловко и стыдно. Бесконечно неловко и стыдно…

— Знаешь ли… — сказал Грант, глубоко вздохнув.

— О, я сама рассказала бы тебе об этом, — перебила его Эдит. — Даже если бы ты не зашел и не увидел меня с этим противным коротышкой. Я бы тебе призналась.

Грант осторожно поднял свой бокал и отпил коктейль.

— То, что я сделала — это так ужасно. Позволить ему так себя лапать. Я имею в виду сегодня утром, когда я поняла, что позволила ему и даже не сказала нет. О, Боже мой. А потом вошел ты, а мы разлеглись на этом диване…

Эдит снова зарыдала.

«Черт возьми, когда эго было», — подумал Грант. Он не помнил ничего подобного.

— О, как ты можешь выносить меня? — твердила она, захлебываясь плачем. — Я никогда не позволяла себе ничего такого после нашей свадьбы. Мне так стыдно.

— Ну, прекрати, — сказал Грант машинально. — Это беспредметный разговор.

Телефон на его столе зазвонил. Он забыл сказать Руби, чтобы она ни с кем не соединяла.

— Да? — произнес он в трубку.

— Звонит женщина, которая не назвала своей фамилии. Я подумала, что она может быть вашей знакомой из Стамфорда или откуда-то еще. Она сказала, что ее зовут Джеки.

Грант почувствовал, как по его спине пошла дрожь. Произнесенное имя вызвало в памяти ее образ. Он вспомнил, как ее пальцы трепетали в его ладони, как он целовал ее, запах ее духов.

— Запиши номер, — попросил он. — Я постараюсь перезвонить.

Положив трубку, он подумал, может быть, она видела Эдит с Регалом. Может быть, она собирается раздуть скандал. Но как она может раздуть скандал? Корпорацией управлял Регал. А потом в голову Гранту пришла другая мысль: но, может быть; Регалом верховодит жена. «Вот дьявольщина», — подумал Грант. — Теперь мне придется ей звонить, придется с ней встретиться».

— Я пойду, — сказала Эдит. — Я мешаю.

— Нет, останься, — быстро возразил Грант. Он разгладил ей лоб ладонью и улыбнулся. — Послушай, ты раньше никогда не видела этого парня. У тебя с ним ничего не было. На вечеринке ты немного перепила, появилось желание пофлиртовать.

— Я зашла слишком далеко, — сказала Эдит совсем трезвым голосом.

— Послушай, ты же знаешь, что когда человек перебирает, у него в мозгу расслабляются сдерживающие центры. Прошлым вечером Регал тебе кого-то подсознательно напомнил. Нечто старое, атавистическое, связанное с твоим прошлым. Может быть, твоего отца…

— О, нет. Папа был высокого роста.

— Это не имеет значения. Для нас с тобой Джек Регал персонифицирует отца. Потому что он контролирует деньги. Деньги, которые мне нужны. Поэтому вполне понятно, что ты могла среагировать, как если бы он был…

Эдит покачала головой… — Нет, боюсь, что все гораздо проще. Я не хотела идти к ним на ужин. Мне не понравился ни он, ни его жена. По правде сказать, я сама его раздразнила. Чтобы в конце концов сказать ему нет. Чтобы проучить его, поставить на свое место. Я вела себя, как настоящая стерва.

Грант заметил, что она уж не чувствовала себя такой виноватой.

— Послушай, хочешь еще выпить? Я хотел бы, чтобы ты села на поезд, поехала домой и хорошенько выспалась. Сегодня я собираюсь ужинать дома, а не где-то еще.

— О, нет, только не это, — простонала Эдит. Она чмокнула его на прощание. — Увидимся вечером, — сказала она, улыбаясь, словно обещая ему что-то.

Грант выждал десять минут, чтобы она спустилась вниз и поймала такси на Грэнд Сентрал. После чего надел пальто и вышел в приемную к секретарше.

— Руби, дорогая, сегодня у меня тяжелый день. А тут еще что-то с детьми. Ты не подождешь, пока Фред вернется? Потом можешь быть свободна.

— О, я сочувствую, что у вас неприятности. Но, как насчет той женщины что звонила? — Она протянула ему клочок бумаги.

Грант посмотрел на телефонный номер. Это было где-то в Манхэттене. Он хорошенько запомнил его, потому выбросил бумажку в мусорную корзину.

— Ничего важного. Это насчет благотворительных взносов.

Спустившись на лифте в холл, он позвонил оттуда,

— Эй, Джеки?

— Да, это миссис Регал. Это вы, мистер Грант?

«Черт, все-таки собирается поскандалить», — подумал Грант.

— Да, миссис Регал. Это Джон Грант.

— Вы в офисе, мистер Грант?

— Нет, я в телефонной будке.

— О, — сказала она, и голос ее заметно расслабился и потеплел. — Я не хотела, чтобы целая свора секретарш подслушивала наш разговор. Послушай, почему я звоню. Он ничего не видел. Я подумала, что ты наверно беспокоишься, поэтому при первой возможности позвонила.

— Ты уверена? — спросил Грант.

— Слушай, он выпивает три мартини и полностью отключается. Никто этого не замечает, потому что, он выглядит как обычно. Сегодня утром я его спросила, и он сказал, что последнее, что он помнит, это как я спустилась к вам вниз. А это было в самом начале.

Грант сообразил, что она не видела Эдит с Регалом или ей было наплевать. «Парень, — сказал он себе, — ты вышел сухим из воды». С этих пор он собирался свято следовать одному правилу: не иметь никаких дел с женами клиентов.

— Эй, ты слушаешь? — спросила Джеки.

Ее голос звучал хрипловато…

Грант представил ее себе с телефонной трубкой в руке, облизывающей губы кончиком языка. «Черт меня побери, — подумал он, — я не должен этого делать».

После чего набрал в легкие побольше воздуха и сказал:

— Послушай, Джеки. Я очень хочу тебя видеть.

— Я тоже. Я для этого и приехала в Манхэттен. У тебя есть карандаш? Запиши адрес.

Адрес был на 70-й улице.

— Это квартира подруги, — пояснила она. — Джек не знает, что я с ней продолжаю встречаться. Он не знает, за кем она замужем. Так вот, они уехали в Южную Америку и оставили мне ключ, чтобы я могла последить за квартирой. Швейцара нет. Лифт автоматический. Так ты едешь, или как?

— Еду сейчас же, — ответил Грант. Он решил, что остановится по дороге у винного магазина и купит шампанского.

Дверь лифта выходила прямо в квартиру, но открыть ее можно было только изнутри. Грант позвонил и увидел ее лицо через смотровое окошечко. И вот Джеки открыла дверь.

— О'кей, все выходят из лифта. Все заходят в квартиру.

Грант положил шляпу и пакет из винной лавки на маленький столик. Джеки направилась в гостиную. Он пошел за ней и обнял ее сзади, попытался повернуть лицом к себе. Но Джеки вырвалась.

— Погоди минутку, подожди. Ты даже не снял пальто. Я должна поговорить с тобой.

— Какие еще разговоры, — промычал Грант, целуя ей шею и плечи и пытаясь найти застежку молнии.

— Прекрати, ты меня с ума сводишь, — сказала она. — Послушай, я должна поговорить с тобой. То, что мы с тобой затеяли, очень серьезно. У меня были две подруги, которые тоже попали в такое положение, и это сломало им жизнь. Ида…

— Да ладно, дорогая, — выговорил Грант, пытаясь покрепче ухватить ее за запястья. — Чего там…

— Но, дай я расскажу тебе про Иду Гласс! Она все никак не могла решить, хорошо это или плохо. Так и не решила. Поэтому у нее был нервный срыв, полное нервное потрясение!

— Вот видишь? — сказал Грант, снова пытаясь нащупать молнию. — Вот к чему может привести неудовлетворенность.

— А как насчет Бернис? — воскликнула она. — Бернис решилась. Она втрескалась в этого парня по уши. Потом она сбежала с ним, оставила детей и все остальное. А потом этот мужчина бросил ее. Бедняжка Бернис. Сейчас она замужем в шестой раз.

Грант начисто забыл о том, что существует такая штука, как молния.

— А кто ведет разговор о таких вещах? — спросил он. — Кто говорит о замужестве.

— Я, я об этом говорю, — сказала она рассеянно. — Я имею в виду… Послушай, я никогда не думала, что сексуальна. Но вчера вечером ты заставил меня почувствовать себя такой сексуальной. Стоило только увидеть тебя. Я воспылала к тебе страстью, настоящей страстью. О, я хотела бы слиться с тобой. Но и только. Я имею в виду, почему мы не можем себе этого позволить без того, чтобы это мешало моей жизни? Ну, почему? Поэтому я хочу знать, чего ты ждешь? Я имею в виду, к примеру, у тебя вполне счастливая семейная жизнь или как?