– Магистрина, – выдавил природник еле слышно. – Давайте ещё.

Я сощурилась. С одной стороны, он вроде бы переносил облучение лучше, чем в прошлый раз. С другой, от шести нитей уже и стихийные маги шарахались. Но – какое мне дело? Хочет, так пускай мучается, мне же всё равно.

Я добавила шестую нить. Шаман охнул и подался вперёд, но напряг руки и замер, только немного пригнув голову. Пот капал с его лица на землю. Или это уже был не пот? Надо с этим заканчивать. Я постаралась побыстрее провязать ряд, при этом не совершая резких движений, и как только дошла до конца, распустила всё плетение.

Маккорн покачнулся вбок, но поймал себя, уперевшись рукой о землю. Потом немного ломаными движениями встал.

– Спасибо, – проговорил он всё тем же глухим голосом, что вчера, и выбрел из круга. Я послушала, как шуршат его шаги на лестнице. Не оступился. Ну ладно, может, он сегодня глубже в этот свой транс вошёл или ещё как… Пришлось в очередной раз напомнить себе, что мне нет дела до его благополучия. Не помирает – и ладно.

Прибрав табурет, я тоже поднялась наверх. Раз издевательства над природником на сегодня закончены, надо бы посмотреть в рабочий журнал и вспомнить, на каком этапе я бросила своё исследование, когда поехала в столицу. Стоило мне угнездиться в кабинете, как Кларенс принёс мой кофе. Вот чего мне не хватало!

– Где он? – спросил Кларенс, ставя чашечку мне на стол.

Я пожала плечами и отпила чёрный, густой, как масло, напиток.

– Ушёл вперёд меня. В саду, наверное.

Кларенс нахмурился.

– Пойду проверю.

Я поджала губы. Трудно внушать себе, что меня не беспокоит то, что я делаю с природником, когда Кларенс беспокоится над ухом.

– Да чего ты так дёргаешься? Он ушёл на своих двоих. Даже не шелохнулся сегодня, как будто ему вообще параллельно, хотя я взяла шесть нитей.

– Шесть?! – ахнул Кларенс. – Ты рассудок потеряла?! Я сейчас в саду найду труп!

– И не один, – хмыкнула я. У меня там и правда было прикопано несколько штук, по поводу которых я не была уверена, не пойдут ли они гулять. Мой сад огорожен понадёжнее деревенского кладбища.

– Маргарита, ты не можешь так наплевательски к этому относиться! – взвился Кларенс. – Ты понимаешь, что с тобой будет, если ты его угробишь?!

– Я тебе говорю, с ним всё нормально! – огрызнулась я. Ну что мне, разжёвывать Кларенсу, что я на самом деле сама не могу сосредоточиться на буквах в журнале, потому что паникую из-за этого полудурка, и вот только не хватало мне это вслух признать?! Уж Кларенс-то меня знает!

– Я пойду его поищу, – холодно сказал Кларенс и хлопнул дверью. Ну отлично!

Оставшись одна, я бросила попытки читать и уставилась на ленточку пара над чашкой с кофе. Сейчас Кларенс окликнет Маккорна в саду, тот крикнет ему, что всё нормально, и можно будет сосредоточиться на работе. Подробности меня не касаются. Только чтобы не сдох.

Стукнула дверь на веранду, процокали каблуки Кларенсовых туфель, стихли в траве. Спустя какое-то время процокали обратно. Я слышала, как открываются и закрываются двери на первом этаже, потом на втором. Потом стук – Кларенс дошёл до комнаты шамана. Дальше я отсюда не слышала, но надо думать, тот что-то ответил, потому что Кларенс перестал метаться. На некоторое время стало тихо. Потом шаги прогромыхали по коридору и лестнице, и Кларенс ворвался ко мне.

– Ему плохо!

Я оказалась в комнате Маккорна ещё до того, как приняла хоть какое-то решение. Вот и всё моё «всё равно». Сколько ни притворяйся, а деревенскую наседку из себя не вытравить.

Маккорн лежал на ковре на краю платформы обхватив колени руками и тяжело дышал. Я пощупала его пульс – хтоническая матерь, да у него сейчас сердечный приступ будет!

– Я за зельем, – бросил Кларенс и нацелился на дверь.

– Стой! – крикнула я. – Не поможет. Тащи сюда Гоблина!

Пока говорила, я поднялась на платформу и принялась укладываться у Маккорна за спиной. Любому магу для восстановления нужно прикосновение к своей стихии. Сейчас в этом доме Маккорну его могла обеспечить только я.

Кларенс помедлил пару секунд, глядя, как я обхватываю природника вокруг плеч и закидываю ногу поверх его ног. Потом всё же побежал за Гоблином.

От моих прикосновений природник вздрогнул и подался назад, ища контакта. Подумав, я задрала на нём рубашку, благо жилет он успел снять сам, и обхватила его голой рукой поперёк живота. Мышцы под кожей были напряжены, время от времени их прошивали спазмы. Я только гадала – боли или тошноты? И, честно говоря, уже предпочла бы, чтобы его стошнило. От этого вроде бы не умирают. Ну или хоть не так часто…

Не знаю, сколько мы так пролежали, но дыхание Маккорна постепенно выровнялось, а спазмы почти прошли. Я поводила рукой вверх-вниз, проверяя, не переместились ли они на другую группу мышц.

– Магистрина, – сказал Маккорн голосом, в котором было больше дыхания, чем тона, – вы рискуете.

– Я?! – рявкнула я.

– Вы уже забыли, какой эффект на меня имеют наши сессии? Если вы продолжите меня так трогать…

Я быстро отдёрнула руку. Зараза, я тут с ума схожу, как бы он не помер, а он возбудился! Хотя я, наверное, и правда похабно его щупала.

Прежде чем я придумала, что сказать, вернулся Кларенс с Гоблином. Здоровенный дымчато-серый котяра висел у него в руках, притворяясь мягкой игрушкой. Стоит оставить его одного, и он становился грозой кладовок и курятников, а так, конечно, паинька. Кларенс впихнул кота Маккорну, как раз туда, где только что была моя рука. Я почему-то обрадовалась, что Кларенс этого не видел, хотя какое ему дело, куда я сую руки? Маккорн инстинктивно свернулся бубликом вокруг пушистой твари и принялся чесать Гоблина за ушами. Гоблин довольно замурчал.

– Магистр Маккорн! – рыкнул Кларенс тоном воспитателя гимназии, заставшего учеников за перелезанием забора. – Будьте добры, проявляйте хоть грамм осознанности, иначе нам придётся положить этим занятиям конец!

Я наконец отодвинулась от природника и поднялась, одёргивая юбку и рукава. Ладонь и запястье всё ещё помнили горячую гладкую кожу под его рубашкой, и это было очень странное ощущение.

– Не припомню такого пункта в нашем договоре, – холодно произнёс Маккорн.

– Мы вольны разорвать договор в любой момент, – сообщил Кларенс. – Нам для этого не нужен особый пункт.

– Мы, императорское величество? – хмыкнул природник, совершенно не звуча как природник. – Если у магистрины есть ко мне претензии, она способна высказать их сама, не так ли?

Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но не придумала, что именно, а Кларенс продолжил:

– Да, есть! Потому что если вы умрёте от передозировки некротики, магистрине не отмыться, сколько бы бумажек мы с вами ни подписали!

– Я не умру, – спокойно произнёс Маккорн и сел, укладывая кота поудобнее.

– А по вашему сердцебиению четверть часа назад я бы так не сказала, – наконец включилась я.

Маккорн перекатил кота на спину и принялся чесать ему пузо. Гоблин млел. Он и так-то любил ласку, а тут ещё и от природника, к ним все твари липнут, как осы на мёд.

– Уверяю вас, я не был в опасности. Это всего лишь немного больно. Мне приходилось переживать гораздо более сильное и продолжительное воздействие. Простите, что поддался слабости и заставил вас, уважаемый Кларенс, волноваться.

Последнее он произнёс колко, словно намекал Кларенсу на что-то неуместное.

Я покачала головой. Мама как-то раз обожглась о сковородку. Она рыдала три часа у папы на плече, пока блин на сковородке превращался сначала в угли, потом в пепел. После этого она неделю вообще не готовила, а блинами с тех пор в нашем доме занималась только я.

Маккорну было так больно, что он валялся на полу, сжавшись в комок, но после этого он умудрялся говорить спокойным голосом, да ещё и подкалывать Кларенса. Нет, понятно, что мы переборщили. Но Маккорн – совершенно точно не обычный природник.

– Будьте так добры, избавьте магистрину от необходимости спасать вашу жизнь, – меж тем сухо потребовал Кларенс.