– Хорошо, – кивает он в сторону, давая мне понять, чтобы я занял место возле него. Потом кивает стражникам у дверей, и в тронный зал вводят избитого мужчину.

Кажется, на нем нет живого места. Он в одних кожаных штанах, но и те местами изрезаны, и из дырок сочится кровь, следы которой тянутся за ним, когда он направляется к трону по белоснежному мраморному полу. Он еле переставляет ноги, потому что, кажется, его били и по ступням. Пара пальцев на ноге сломаны, про те, которые на руках, даже говорить нечего, от них остались только болтающиеся на коже обрубки.

Мужчину бросают на пол, и он падает, как мешок с картошкой.

– Это лазутчик с Ближних земель, – спокойно поясняет мой отец. – Никак не хочет признаваться, кто же стал его сообщником на моих землях. И что он тут разнюхивал – тоже непонятно. Но странно то, что как-то очень внезапно активизировались все наши враги, не находишь? – отец поворачивается ко мне и вопросительно приподнимает бровь.

– Действительно странно, – киваю я.

– Уберите этот мешок с дерьмом, – отец взмахивает рукой, и стражники тут же подхватывают покалеченного лазутчика и выносят из зала, с лязгом закрыв за собой тяжелые двери. – Вечером хочу устроить ужин в твою честь, – отец снова поворачивается ко мне.

– Это честь для меня, Верховный правитель, – кланяюсь ему. – Но вынужден отказаться. Я хочу обсудить с вами то, ради чего оказался здесь, и сразу отправиться в обратный путь.

– Куда ты торопишься, сын?

– Не хочу надолго оставлять без присмотра вверенные мне земли.

– Похвально, – кивает он. – Но на одну ночь ты все же останешься. А где твой верный главнокомандующий? – отец обводит взглядом зал. – Неужели уже пошел к лучшим шлюхам Дальних земель Пакрайда?

Он смеется, и его свита подхватывает этот смех.

– Нет, Верховный правитель. В прошлый свой приезд он заказывал клинок у вашего кузнеца, пошел забирать.

– Скоро на Траване не останется ни одного видимого участка, все будет закрыто оружием, – хмыкает отец. – А сейчас иди отдыхай, вечером жду тебя в обеденном зале.

Поклонившись отцу, ухожу в свои покои, которые всегда готовят к моему приезду. Захожу, прямо с порога снимая ножны, вынимая кинжал из-за пояса и нож – из голенища сапог. Складываю все это на стол недалеко от кровати и, сбросив сапоги, падаю навзничь. И только потом замечаю стоящую в углу девушку. Она опустила голову и сложила перед собой руки. Покорная поза рабыни, готовой служить.

– Ты кто? – приподнимаюсь на локтях, изучая ее тонкое зеленое платье, пышную грудь в декольте, из которого эта прелесть сейчас, кажется, вывалится.

– Мое имя Артан, господин, – щебечет нежным голосом.

– Что ты здесь делаешь, Артан?

– Верховный правитель подарил меня вам, господин.

Склоняю голову набок и изучаю девушку более внимательно. Невысокая, изящная, с пышной грудью. Длинные светлые волосы завиты и создают соблазнительную копну, которую хочется намотать на кулак и ворваться в невинное тело. То, что она невинна, не оставляет сомнений, отец никогда не подарил бы мне пользованную девку.

– Что ж, – почесываю бороду. – Раз подарил, тогда иди сюда.

***

Вечером в обеденном зале собирается вся многочисленная свита Верховного правителя. Развлекают присутствующих девушки из огромного гарема отца. На таких празднествах они выполняют любые пожелания мужчин, не стесняясь оголяются и позволяют трахать себя прямо на столах. Верховный правитель любит наблюдать за оргиями, пока у его ног вьются его собственные гетеры, которыми он ни с кем и никогда не делится.

Одной из таких когда-то была моя мать. Говорят, отец даже влюбился в нее и делал все, чтобы она не забеременела, но от судьбы, если верить магам, не уйдешь.

К сожалению, обычные женщины – не Тиальды – забеременев от Верховного правителя или его сыновей, обречены. Нося в утробе ребенка избранного богами правителя, они постепенно гибнут. По мере роста дети во чреве таких матерей высасывают из них все жизненные силы. Чем сильнее становится ребенок – тем слабее мать. Когда приходит время родов, таких женщин убивают и вспарывают им животы, чтобы достать младенца, потому что сами женщины родить этого ребенка не смогут. Иначе новорожденный может застрять в родовых путях и умереть вместе с матерью. А вытолкать его у нее просто не хватит сил, даже если до этого она была полностью здорова.

Но каждый ребенок Правителя – это посланник богов. Так говорят наши маги, и в это верит весь народ Дальних земель Пакрайда. Даже если они такие же ублюдки, как я, рожденные от обычной женщины. Убивать таких детей, чтобы спасти женщину, запрещено. И как бы мой отец ни любил мою мать – если, конечно, верить слухам, – даже он не решился так поступить. Поэтому я жив, а женщину, родившую меня, никогда не знал.

“Божественные дети” – как называют детей Правителя – слишком сильны и крупны, чтобы их могла выносить и родить обычная женщина. Поэтому женщин убивают и выбрасывают в Драконью впадину, на дно кипящей лавы. Вскормленный молоком кормилиц ребенок вырастает и становится правителем части земель Верховного правителя.

Говорят, что мой отец относится ко мне по-особенному, потому что любил мою мать, но сам он никогда не говорит о ней. Я знаю об этой женщине только из обрывков воспоминаний слуг, которые растили меня.

Прохожу между длинных деревянных столов прямо к столу отца, где слева и справа от него есть свободные места. Я не могу сесть справа, потому что незаконнорожденный, так что занимаю положенное мне место по левую руку.

– Маделина не присоединится к нам? – спрашиваю, видя, что чуть дальше от отца нет его Тиальды.

– Мне надо поговорить с тобой, она будет мешать, – отвечает он, отмахиваясь, словно эта женщина ничего для него не значит. Хотя так, думаю, и есть. Все, на что сгодилась эта женщина – родить отцу пятерых сыновей и трех дочерей. – Присаживайся, сын.

Как только я занимаю свое место, слуги тут же наполняют мой кубок вином, и я делаю глоток. Отец жестом отправляет слуг прочь, и поворачивается ко мне.

– Карден, на Даконии снова неспокойно. Я хочу, чтобы ты раз и навсегда разобрался с этими жадными ублюдками. Возьми все свое войско. Если надо, возьми и мое, но вырежь это стадо дикарей, чтобы там ни одного младенца не осталось.

– Чего они снова хотят?

– Как всегда, – хмыкает отец. – Независимости и не платить дань, как все остальные земли. Так что после возвращения собирай войско и отправляйся на Даконию. Я хочу, чтобы ты зачистил остров. Потом отправим туда своих людей, чтобы они продолжали добывать для нас золото.

Делаю еще глоток вина и отставляю бокал в сторону.

– Значит, после ужина я сразу отправлюсь в дорогу.

– Куда ты так торопишься?

– Отец, если они снова бунтуют, нужно как можно скорее придушить это восстание, пока они, например, не объединились с другой расой.

– Хорошо. Похвальное рвение, – он хлопает меня по плечу. – Поешь для начала. Как тебе мой подарок? – спрашивает он, когда я впиваюсь зубами в кусок мяса.

– Понравился, спасибо.

– Забирай ее с собой. Иначе ее ждет такая же участь, – кивает он в зал, где гетеры развлекают отцовскую свиту. Нежной Артан здесь не место. А в моем гареме она будет в безопасности.

– Спасибо. – Подзываю жестом слугу. – Передай Травану, что сразу после ужина мы отправляемся в обратный путь.

Слуга кивает и отходит к длинному общему столу, а потом склоняется над Траваном, передает мое послание, и тот, глянув на меня, кивает. Если сейчас не сообщить ему о решении, вино польется рекой в его глотку, и до утра бессмысленно даже пытаться усадить его на лошадь.

После ужина мы с Траваном прощаемся с отцом и, собрав своих сопровождающих, снова отправляемся в дорогу. Я коротко пересказываю своему главнокомандующему разговор с отцом, но на вопросы не отвечаю. Я пока еще не знаю, зачем отец подарил мне новую наложницу. Вполне может быть, что она шпионка, но проверять ее верность на землях отца я не стану, иначе рискую лишиться головы.