Младший Научный Сотрудник – 5

Харе Кришна, харе Рама. 1982 год, октябрь

Скормил я, короче говоря, индийскому лидеру… лидерше… лид-вумен… историю про отравление несчастных жителей города Бхопала беспринципной и падкой на бесконтрольные прибыли компанией Юнион Карбайд. Она это выслушала, не моргнув глазом. Потом попросила повторить даты, пароли и явки – я и повторил, мне не в лом. А уже вслед за этим она отпустила меня с глаз долой, и я с чувством выполненного долга отправился осваивать индийскую гостиницу рядышком с Президентским дворцом. Поселили меня, туда, как выяснилось, в один номер с водилой Егором.

– О, – сказал он, узрев меня, – а я уж думал, ты сегодня не придешь, почти все съел и выпил.

– Ничего, – хмуро ответил я, переодеваясь в спортивный костюм, – у меня и с собой кое-что есть.

– Вот это да, – потрясенно выдал Егор, прочитав этикетку моей фляжки с виски, – Джеймисон это ж очень известная марка, из Ирландии, если не путаю.

– Точно оттуда, – подтвердил я, – с 18 века известная. У ирландцев в те времена были серьезные разногласия с англичанами, они их за людей не считали и давили, как клопов. Вот в пику своим тогдашним хозяевам товарищ Джон Джеймисон с сыном и сделали такой стартап… получилось очень удачно. А вообще мне ирландские виски даже больше нравятся, чем шотландские – помягче они что ли…, – ляпнул я и понял, что немного лишнего.

– И откуда, интересно знать, ты так много знаешь про разновидности виски? – прищурил глаз Егор, – в вашем Нижнереченске, я так думаю, кроме водки ничего другого не употребляют.

– Еще квас, – добавил я, – и лимонад типа «Ситро». А про Джеймисонов я знаю из журнала «Вокруг света», полезный такой журнальчик.

– Ну тогда наливай, – подставил он стакан, – своего Джеймисона.

Мы выпили и закусили бутербродами – ему их, очевидно, в дорогу накрутила жена или мать.

– Ты, говорят, с самой Индирой беседовал? – задал он такой невинный вопросик.

– Было дело, – не стал отпираться я, – если тебе интересно, о чем, то не скажу, тайна личности.

– Не, это мне неинтересно, – отмахнулся он, – я чисто про нее хотел спросить – какая она вблизи, Индира?

– Ну такая… – задумался я, как бы ее описать в нескольких словах, – индийская вся из себя… на королевскую кобру чем-то похожа.

– Это почему? – заинтересовался Егор.

– В обычном состоянии вся тихая и вежливая, а если ее лично или ее страны что-то вдруг касается, то может обидеться и и ужалить, так что мало не покажется. И пахнет от нее какими-то местными специями, затрудняюсь даже определить, какими…

– Ясно, – пробормотал Егор, – завтра еще один день встреч, а вечером мы улетаем с того же Палама, на двадцать-тридцать рейс назначен.

– Аэропорт скоро переименуют в честь Индиры, – автоматически вылетело из меня.

– Ты-то откуда это можешь знать? – удивился он.

– Хочешь поспорить? – предложил я.

– А давай, – агрессивно откликнулся он, – на бутылку Джеймисона. Когда его, говоришь, переименуют, этот аэропорт?

– Через два, два с половиной года примерно…

– Вот если в апреле 85 года он останется Паламом, то с тебя бутылка, – и мы разбили спор.

Чего ты вдруг в это ввязался, спросите вы, и я вам всем отвечу – за 2,5 года многое может измениться, сдохнет либо шах, либо ишак, либо я, так что тут риск крайне незначительный.

– Как Чайка-то? – перепрыгнул я на другую тему, – не разваливается на индийских ухабах?

– Тут и ухабов никаких нет, – с удивлением отвечал Егор, – а так-то я ее три раза перебрал перед поездкой сюда, так что никаких неожиданностей не ожидаю. На дорогах здесь, конечно, зоопарк натуральный…

– Что, – спросил я, – слоны с тиграми бегают?

– Не, эти как раз в отдельном зоопарке обитают, а вот транспортные средства здесь экзотические, что легковые, что грузовые – видно, что собирались в гараже каком-нибудь из подручных материалов. И правила дорожного движения никто не соблюдает.

На этом наш разговор сошел как-то на нет, а утром ранним по индийскому времени в нашу дверь забарабанили очень громко. Я открыл ее, за ней оказался товарищ Цуканов, очень бледный и встревоженный.

– Одевайся, Петр, – сказал он мне в очень быстром темпе, – и поехали.

– Есть одеваться, – взял под козырек я, быстро собрался, а когда мы уже выходили из гостиницы, все же поинтересовался, – а что стряслось-то?

– Леониду Ильичу что-то плохо стало, тебя потребовал, – ответил он.

– Ну тогда конечно, – сказал я.

Нас отвезли в резиденцию советской делегации на обычном индийском такси… не знаете, что это? Сейчас объясню. Желтое ободранное Шевроле-Каприз бог весть какого года выпуска. Длинное и приплюснутое, как это… с чем бы сравнить… как танк Т-90 со снятой башней. Ехать было недалеко, Цуканов расплатился с шофером, я успел заметить, что сумма оказалась в районе 30 рупий, и мы вылезли возле натурального индийского дворца примерно 18 века, то есть времен, пока сюда еще англичане плотно не залезли.

– На второй этаж, – быстро бросил мне на ходу Цуканов.

По дороге мы естественно подверглись строгому контролю со стороны парней из девятки – на этот раз у меня ничего опасного в карманах не нашли и пропустили беспрепятственно к телу генсека.

– А я тебя жду, Петя, – Ильич полусидел на огромной кровати с балдахином, прямо магараджа какой-нибудь, подумал еще я, – совсем что-то худо мне… – сообщил он трагическим голосом.

– Спокойно, дядя Леня, все под контролем, – ответил я ему, потом обернулся к Цуканову и моргнул ему, чтобы вышел, он и повиновался,

– Тэээк, – сообщил я дяде Лене после небольшого осмотра, – у вас камень в почке появился. Буквально три назад его не было.

– И что делать? – заволновался Брежнев.

– Дробить на мелкие части, что, – задумчиво ответил я, – но это процесс небыстрый, неделя точно уйдет.

– Ну камень это нестрашно, – расплылся в улыбке он, – хотя и больно может быть – у моего коллеги в Днепропетровске, помню, было такое, так он орал на весь обком.

– Да, – согласился я, – если вы на всю индийскую столицу орать начнете, то местные жители могут не понять. Ладно, приступаем к процедуре…

Заняло это дела почти двадцать минут, я аж взопрел весь от напряжения, а когда закончил, не смог не отметить прогресс с дикцией у вождя.

– Речь-то у вас, дядя Леня, – сказал я, – почти совсем наладилась. А если курить бросите, то и без приставки почти будет. На очередном пленуме можно будет прямую трансляцию врубить, а то помню, какой позор был на 26 съезде…

– Да, – Брежнев притих и как-то съежился, – там Кириллов вместо меня речь зачитывал, потому что я запинался много, – но он, впрочем, тут же сменил тему, – о чем с Индирой разговаривали, скажешь?

– О болезнях, дядя Леня, – вздохнул я, – о них самых. А уж подробности я не буду приводить, скажу только, что ничего страшного там нет.

Про покушение и химзавод в Бхопале я не стал упоминать, здоровее буду без этих деталей.

– Ну если ничего страшного нет, то и хорошо, – задумался Ильич, – иди тогда и Цуканова позови, он наверно под дверью караулит.

Цуканов и верно, стоял буквально в полуметре от входа в спальню вождя в состоянии полной боевой готовности.

– Все наладилось, – сообщил я ему, – серьезного ничего нет, Леонид Ильич ждет вас.

––

Ничего существенного до вечера больше и не случилось, так я и просидел в комнате со всем прочим обслуживающим персоналом, периодически прикладываясь к еде и питью, предоставленному принимающей стороной в неограниченных количествах.

Все попытки вспомнить и записать программу Тетриса ни к чему хорошему не привели, так что я коротко пересекся с Азимом в кулуарах и предложил ему посетить Советский Союз, там все и оформим наилучшим образом.

– Хорошо, – с некоторой задержкой ответил он, – я как раз собирался в ноябре съездить в Москву и Ленинград, тогда и пообщаемся, – и он записал мой адрес и телефон в Москве, я ему координаты квартиры на Кутузовском скормил.