Ну началось. Наставления из разряда «Будь ответственна за свою жизнь». Зато Гамельн все рекомендации старательно записал.

Они возвращались по ночному Лондону, неутихающему, полному жизни и машин. Некоторые заведения вовсе только-только начинали работу.

– Ты как? – Гамельн разбил тишину салона, остановившись на светофоре.

– Да зашибись, чувствую себя калекой.

– Калекой? И где твои оптимизм и непрошибаемость духа?

– Глупо просто до отстоя. Ладно бы мудло чего вышиб, а тут – тетка в кигуруми единорога! Да кому скажешь – засмеют, – Леона таращилась в стекло, лишь бы не смотреть на Гамельна.

«И секс обломался» – жалило обиднее всего. А Гамельн со своей гиперопекой еще минимум неделю не будет разрешать к себе подходить. Лишняя нагрузка, бла-бла-бла.

– Я тебя не выдам, – голос Гамельна упал до странного интимного шепота, так, что захотелось переспросить или обернуться, только к чему кормиться ложными надеждами.

Путь заканчивали в молчании и на скоростях. Основной поток машин остался на главном шоссе. Окраины, по сравнению с ярким центром, казались темными провалами с торчащими башнями домов. Самое то для фильма ужасов. С маньяком в кигуруми единорога в главной роли. Хотя полоумную тетку Леона больше не боялась – было что предъявить. Целая простыня от врача.

По квартире Гамельна гулял сквозняк, и Леона, ежась, пошла закрывать окно. И как-то заново оценила, насколько здесь мало места. Особенно по сравнению с домиком в лесу. Она прикрыла глаза: журчала вода – Гамельн мыл руки, постукивала рама окна, поскрипывали доски пола. Где-то за стенкой неразборчиво улавливались голоса. Почти-почти… и все-таки не то.

– Ну что, раненая львица, отдашь плечо на экзекуцию?

Леона встрепенулась.

– Нетушки, я как-нибудь сама справлюсь.

– Уверена?

Гамельн вдруг притянул ее к себе со спины и с нажимом провел по груди. Леону словно током шибануло. Это что вообще происходит? Она завороженно смотрела, как пальцы Гамельна пробираются под рубашку, и не верила глазам. Только когда Гамельн сдвинул косу и прикусил шею – задышала чаще. Она никогда ничего подобного не переживала! А Гамельн притерся к заднице и осторожно сжал пальцы поверх лифа. Леона мигом вспотела и покрылась крупными мурашками. Все-таки одно дело воображать, а другое – наблюдать в режиме онлайн! Ноги подкосились, и Леона вцепилась в подоконник как в последний оплот.

Гамельн продолжил укусы и поглаживания. Леоне захотелось зажмуриться, оказаться во вчерашнем дне или в сегодняшнем на тройку часов раньше. До того, как она пылко высказывала Гамельну, чего хочет. Хотеть-то она хотела, а вот готова к этому не была! Ни к чувству уязвимости, ни к жару в теле. И уж точно не к тому, что Гамельн расстегнет на ней рубашку вместе с лифом! За торчащие соски вдруг стало жутко стыдно. Может, прикрыться и смыться по-быстрому в ванную?

– Значит, вот они какие, – Гамельн замер пальцами рядом с сосками.

Леона застонала несчастно.

– Не смотри…

– Почему это? – Гамельн притиснулся плотнее, давая почувствовать свою реакцию. – Ты красивая, Лео.

Зашибись! Как только панику отключить, никто не подскажет?

Гамельн фыркнул ей на ухо и продолжил пытку, пропустив соски между пальцами. И какой от этого столб искр внутри поднялся! Грудь ныла и отзывалась слишком ярко. Ноги не держали.

– Гамельн, пожалуйста…

«Прекрати», «подожди», «продолжай» слились в одной мысли-желании.

– Что Гамельн? Закончить с прелюдиями?

Гамельн так резко согнул ее, что стало по-настоящему страшно. Леона задышала чаще, как загнанный зверь. А Гамельн еще и задницу ей облапал! И так бедрами двинул… Вот теперь точно – мама!

– Чего ты боишься, глупенькая? Сама же хотела.

– Я н-не т-так хотела, – Леона поймала себя на том, что всхлипывает. И дрожит. И сидит, обхватив колени руками.

Гамельн вздохнул и погладил ее по спине.

– Извини, плохая была идея. Я ведь знал, что ты крайне неопытна. Но ты так напирала, что начал сомневаться в твоей невинности.

Леона сглотнула вязкую слюну. Это не Гамельн ошибся – это она не сказала. Строила из себя открытую всем секс-экспериментам. Бери меня здесь и сейчас! А по итогу, когда мужчина мечты проявил настойчивость, она тут сопли распускает. Хороша, ничего не скажешь.

– Отвести тебя в душ?

– Угу.

Леона слишком измоталась, чтобы сопротивляться. Другой вопрос: как на следующее утро смотреть Гамельну в глаза. Да еще и разговаривать с ним – и о случившемся тоже.

***

Но побег на следующий день не удался. Вот понадобилась ей бутылка воды – по дороге бы купила!

– И далеко собралась? – Гамельн вырос на пороге кухни, скрестив руки на груди и ненавязчиво загораживая проход. – А плечо?

– Не болит уже…

– Да? Отлично, – Гамельн сдвинулся ровно настолько, чтобы мимо него можно было протиснуться только боком. – Вперед, в бой, на работу.

Леона запыхтела и сжала руки в кулаки. Что за издевательский тон и легкое снисхождение? Ну ничего, не на ту напал.

Самым трудным оказалось решить, какую сторону подставлять. Очень хотелось развернуться задницей, но этот извращенец еще не за оскорбление примет, а за приглашение! Стоило представить, как Гамельн обхватывает ее за бедра, и к щекам прилил жар. Брысь-брысь! Леона задрала нос и двинулась по стеночке, каждый шаг считая за подвиг. Гамельн находился слишком близко, манящий, пахнущий терпко. Леона вдруг въехала плечом в стену и чуть не взвыла. Боль вспыхнула такая, что мушки перед глазами заплясали. Она выворачивала, выкручивала мышцы, и те горели огнем.

– Значит, вот так оно лучше?

Леона обнаружила, что стоит полусогнувшись и держится за неутихающее плечо. Казалось, боль пульсировала и рвалась наружу. Сразу вспомнился комикс, где в главном герое жила темная великая сила. Только Леоне нифига от этого весело не было. Плечо хотелось оторвать и выбросить.

Гамельн принес с кухни пакет со льдом и подсунул кое-как Леоне под кофту. Довел до дивана. Когда она легла, действительно стало легче. Особенно если плечо не тревожить.

– Телефон твоего начальства дай.

Леона убрала руку от глаз и уставилась на Гамельна.

– Да я сейчас…

– Через час.

Гамельн возвышался над Леоной и не терпел возражений. Оно и понятно. Леона постаралась незаметно пошевелить плечом, и то заворчало-заныло снова.

– Мобила в рюкзаке. Мистер Гриденс записан как книжный босс.

Гамельн стремительно развернулся и ушел, чтобы через мгновение вернуться, уже клацая по экрану. Звук гудка возвестил о решенном и неоспоримом.

– Алло, здравствуйте. Мистер Гриденс? Я звоню по поводу Леоны Снайдер и ее физического состояния.

Гамельн говорил недолго, спокойно и сухо. Из его уст все звучало как неудачное падение с эскалатора. Со всяким могло случиться. Да-да, Леона активно лечится. Вернется к работе через неделю. Спасибо за понимание.

Леона вздохнула. Врать она не любила – не после того, как врала маме на протяжении нескольких лет, не после того, как жила в домике в лесу. «Обманывать – нехорошо!». Звонкий детский голос еще жил в голове.

– И зачем?..

– А ты по-человечески не понимаешь, львенок, – Гамельн сверкнул глазами из-под челки, отложил телефон и навис над Леоной. – Ну, приступим к активному лечению.

– Э-э-э…

В руке Гамельна как по волшебству возник тюбик с мазью. Гамельн выдавил на пальцы полупрозрачную массу и кивнул Леоне, чтобы та стянула кофту.

– Не надумывай лишнего. У тебя стресс на стрессе, понимаю, но не надо уходить под панцирь и параноить. Ты пережила несколько поражений подряд, но львица внутри тебя никуда не делась. Вот так просто.

– Ты к чему это? – Леона напряглась. Мало того, что она сидела в одном спортивном лифе, подставляя плечо под осторожные, но уверенные прикосновения, так еще и темы поднимались всякие.

– Тебя до сих пор волнуют моя соседка в кигуруми, выпуск и я. Ты не знаешь, что делать. Боишься. И все это вызывает внутри тебя бурю противоречий. Я не прав?