Мистика, ужасы, религиозный фанатизм, секс

Бэлла

– Вот с кем я тебе изменяю! – Алла держала за руку молодую и очень красивую женщину.

На вид лет тридцати. Короткая стрижка. Жгучая брюнетка с изумрудными, в жёлтом ободочке, глазами. Грудь высокая, большая с сосками, выпирающими ткань футболки. Ротик аккуратный, но чувственный, с алчущими, словно налитыми кровью, губами.

– Ой, Альбина – Алла взглянула на женщину – А это мой муж, Валера. Альбина будет жить у нас. С нами. Она согласна на секс втроём. Ты же хотел, мечтал об этом?

Я закрыл дверь и повернул защёлку. Алла с Альбиной, будто ожидая, встретили меня в прихожей едва я открыл дверь. Я разувался, а они смотрели на меня.

– Мы здесь займёмся сексом? Я жрать хочу!

– А мы тебе приготовили. Мой руки и на кухню. Можно прям здесь. Бэлла согласна. Да, Бэлла?

– Я всегда и на всё согласна – подтвердила Альбина, а у меня поджались яйца и замутило низ живота. Голос был грудной и бархатистый, и от его вибраций, почему то, появился зуд в анусе.

Жжение было такое сильное, что я не смог сдержаться и дотронулся пальцем, заведя руку за спину. Но касание через ткань брюк и плавок, не принесло облегчения, а только ещё сильнее раззудило.

– Ты чего? – удивилась Алла.

Видимо я скривился. Но ответить не успел. Бэлла, высвободив руку и шагнув ко мне, расстегнула ремень на брюках, вжикнула молнию и сдёрнула, одним движением, брюки вместе с плавками! И не обращая внимания на возбуждающийся член, цапнула меня за жопу и развернула.

– Наклонись!

Я повиновался и в следующе мгновение ощутил её пальчик в своей жопе …. Это было блаженство!

Она ёрзала пальчиком туда-сюда и зуд таял, как сахар во рту.

–Ыммммм! – замычал я от наслаждения, а она, не прекращая ёрзать пальчиком, уже сжимала и дрочила мой член.

– Мни яйца!

Я не успел даже сосредоточиться, а пальчики Аллы уже ласкали мои яички и оттягивали мошонку.

– Может поставим его раком?

Жена улыбалась. Я не видел, но по голосу понял: улыбается. Зуд прошёл и фрикции пальчика Бэллы стали медленными, затяжными и глубокими. Я сам опустился на колени и встал раком, прогнувшись и выставив повыше жопу. А её пальчик, мягко изгибаясь, погружался ещё глубже. Я не успел удивиться этому: было не до удивления. Наслаждения от фрикций пальчика в жопе, дрочения члена, и массажа яиц поглотили и подчинили всё моё существо. Я медленно и неуклонно погружался в оргазм, и когда брызнула сперма, причинив тягуче-сладостную и томительную боль в уретре и сжавшихся яйцах …

Я так и не смог отследить, мысленно возвращаясь к этой сумасшедшей оргии в прихожей, когда, в какой момент, Альбина переместилась и захватила в плен, своего кроваво-жадного ротика, мой твёрдый как палка член, изрыгающий сперму.

Я изливался в её ротик, а её язычок тыркался, казалось, со всех сторон в мой член. А её губки, пуская слюнку, скользили, лаская, по коже. А зубки прикусывали кожу с фасцией, а её головка, ритмично двигаясь, приближала, с каждым движением, к её горлу, мою раздувшуюся залупу. И когда залупа протолкнулась через гортань, уже сокращения её пищевода, словно пальцы доярки, выдаивали остатки спермы из моей опустошённой мошонки ….

Я пришёл в себя и увидел головку Бэллы под моим животом, и услышал стоны. Стонала Алла, лапая мою жопу и ёрзая промежностью по лобку Альбины. Я повернул голову. И Алла, и Альбина были голые. Но как они успели раздеться? Когда я вошёл, обе были одеты. Я увидел ещё кое-что. Но тогда, в первый раз, ещё не пришедший в себя после оргазма, принял это за наваждение, за игру воспалённого воображения.

Тварь

Они пришли, когда за окном сгустилась ночная мгла. Вова знал, что они придут. Несколько раз они звонили, но он обрывал разговор, со словами – На всё воля Божья. А сегодня днём даже не стал отвечать, узнав номер. Когда в дверь постучали, Вова улыбнулся, подошёл и открыл дверь – Я знал, что вы придёте. Проходите.

Их было двое. Качки. Лиц за масками они не скрывали и Вова понял. Но страха не было.

– Мужик – начал видимо главный – мы тебе звонили несколько раз. Хотели договориться по-хорошему. Но ты каждый раз разговор обрывал. Так нельзя, мужик. Взял деньги взаймы, будь добр вернуть их. Ты один в доме?

– Один.

– Бурый, закрой дверь на крючок и зашторь окна.

– Какие шторы, Стикер? Прикалываешься.

– Значит в чулане. У тебя есть чулан, мужик?

– Кладовка – ухмыльнулся Вова – чуланы, это старина.

– Мужик – Стикер достал из кармана бумагу и развернул – я не любитель пыток, но если ты заартачишься …

– Что там – протянул руку Вова – подписать?

Стикер отстранил руку – Если порвёшь, у меня есть ещё. Но лучше тебе этого не делать.

– Не буду.

– Не подпишешь?

– Рвать не буду.

– Ну смотри – Стикер отдал Вове бумагу.

Это была дарственная. Всё своё имущество: дом, хозяйственные постройки, огород на шесть соток и новенький Ауди, Вова дарил микрофинансовой организации, у которой месяц назад взял деньги на авто. Дарственная была составлена грамотно. Наверное. Вова, в тонкостях дарственных, не разбирался.

– Где?

– Бурый, дай ручку. Здесь – Стикер ткнул пальцем внизу бумаги, где стояла галочка.

Вова расписался – Всё, я свободен?

– Нет братан – усмехнулся Стикер – показывай чулан.

Они вышли в сени и Вова открыл кладовку.

– Свет то у тебя есть в чулане?

Вова привычным движением шаркнул по стене левой рукой, и под потолком вспыхнула лампочка.

– Блядь! – выматерился Бурый, обведя взглядом чулан – Где он здесь повесится? В сарайке есть какая-нибудь перекладина под потолком?

– Там у меня крюк есть. На который я хрюшек подвешивал, чтобы свежевать.

– Табуретку захвати, Бурый.

Они вышли из дома и пройдя по двору, зашли в стайку.

– Свет есть?

Вова шаркнул левой рукой по стенке. Засиженная мухами лампочка тускло высветила помещение. Крюк был под самым потолком, в стене по правую руку от двери. На высоте чуть меньше двух метров. Вова был невысокий: метр шестьдесят где-то.

– Хватит – поставил к стене табуретку Бурый, и вытащил из пакета верёвку.

– Последнее слово – скривился в зловещей улыбке Стикер.

Бурый, встав на табуретку, зацепил за крюк верёвку и затянул узел. Сделал петлю и спрыгнул – Готово.

– Помолиться можно?

– Правоверный что ли?

– Христианин.

– Молись – разрешил Стикер.

Вова опустился на колени, сложил руки ладонями перед грудью и закрыл глаза – Господь мой, ты знаешь весь путь мой, и ничто не сокрыто от очей твоих, ты знаешь путь нечестивца и помыслы его не сокрыты от тебя, Господь мой, ты возвеличиваешь ничтожное и низвергаешь гордыню, ты подставляешь плечо ослабевшему и укрепляешь усомнившегося, ты питаешь сердце надеждой, а душу грешную спасаешь через покаяние, Господь мой, ты даровал мне веру, ты дал мне силу, ты не отвернулся от падшего, ты благословил поколебавшегося, Господь моой! – Вова возвысил голос, вознёс руки, поднял голову к потолку и качнулся – Я принял дары твои, милостивый мой Господь, ты услышал мои молитвы, Господь мой, и ответил, и укрепил в вере недостойного целовать следы ног твоих, ты взошёл на Голгофу, Господь мой – Вова стал молиться отрывисто, короткими тирадами и, словно выдерживая скрытый ритм, раскачивался в такт – Ты был распят на кресте … копьё пронзило твоё сердце … Отец Небесный оставил тебя умирать на кресте … но ты воскрес, Господь мой! …

– Ты на всю ночь зарядил, что ли? – встрял Стикер – Кончай уже!

– И я подчиняюсь воле твоей, Госсподии – словно выдохнул Вова, и улыбка блаженства озарила его лицо – Амина супитер амана карифа ропота арамо сопо супитер редеги ригида супитер ореги … – Бурый и Стикер переглянулись, и попытались разобрать то, что произносил впавший в транс Вова – … дигида редеги арамо мерина дагиро керана дегеро серино амана барино корамо амина деримо каримос софино мирсора герамос эпастос форисон корсоро ферино героно тургоро легастос – Вова опустил руки и, сложив ладони, прижал к груди – Аминь!