– Не дергайся.

Что ж, дергаться у всех на глазах, действительно не стоило.

И все же я отступила на полшага, если так можно было назвать его фактическую четверть, и теперь своеволие Каенара не выглядело столь вызывающе, что было плюсом. Минус наличествовал в другом – Эльтериан, совершенно позабыв о стоявшей рядом леди, неотрывно прожигал меня взглядом. Не отца, не брата, не приближающуюся свадебную процессию, а меня.

Взглянув в серебристые глаза его ненаследного высочества, я демонстративно отвернулась, показательно уделив все свое внимание свадебному торжеству.

Когда подъехал экипаж принцессы Аделианны, карета принца Эльтериана еще не успела далеко отъехать и на несколько минут, всем представился удивительный контраст – роскошный, сияющий, внушительный, продуманный и реализованный до мелочей свадебный экипаж принцессы, и до смешного похожий на него, гораздо более скромный, меньший в размере, словно бы недоработанный и недоделанный экипаж младшего принца.

Словно бы вот он великолепный оригинал, а вон там отъезжает дешевая собранная на скорую руку поделка, выполненная где-то на коленке.

В толпе послышался шум, некоторые смешки, а принц Эльтериан стал объектом всеобщего внимания и не зря.

– Не понимаю, – тихо произнес император, – к чему тебе было так позориться, прибыв на экипаже, недвусмысленно похожем на карету невесты? Может быть, ты тоже хочешь замуж?

Пауза, и ледяное:

– У вас великолепное чувство юмора, отец.

Где-то под маской с непревзойденным чувством торжества справедливости усмехнулась одна бывшая принцесса, чью ладонь предостерегающе сжал излишне сообразительный кронпринц, но для остальных все происходящее выглядело лишь дешевой попыткой принца Эльтериана привлечь к себе всеобщее внимание. Попыткой, что провалилась с треском!

Экипаж принцессы остановился, заржали белоснежные лошади, спрыгнули с козел лакеи, распахнулась дверца и на мгновение звон колоколов стих, чтобы уже в следующий миг огласить весь Небесный город тем, что позже назовут Гимном Любви. И когда заиграла торжественная, невероятно мелодичная, поистине великолепная мелодия, многие присутствующие поддавшись порыву, прижали ладони к сердцам, а я… я позволила себе украдкой взглянуть на Эльтериана.

Удар достиг цели!

Гимн, на создание которого принц затратил несколько лет, задействовал множество лучших композиторов, просиживал за клавесином сам, оттачивая каждую ноту, и скрывал в тайне до дня, когда взойдет на престол – сейчас звучал в воздухе, поддержанный звоном колоколов, восторженными возгласами людей и тихими словами императора:

– Аделиана выбрала превосходную мелодию, у моей дочери великолепное чувство музыки.

Лицо Эльтериана окаменело.

А Гимн Любви звенел над городом, поднимаясь к самым облакам, улетая в яркое синее небо, превращая грандиозное торжество в нечто волшебное и сопровождая принцессу Аделиану от самой кареты, до верхней ступеньки. Где ее высочество, поклонившись отцу, приняла его руку, и развернулась к площади, в своем ослепительно сверкающем под лучами яркого солнца белоснежном платье.

И колокола вновь стихли.

Я увидела, как сжались челюсти Эльтериана, как яростно задергались желваки на его лице, словно он уже знал, что дальше все будет лишь хуже.

Ударили барабаны! Воздух вспороли оглушительные звуки военных труб, сотни дневных фейерверков взорвали небеса и грянул эпичный, пробуждающий нечто первобытное в глубине души, сотрясающий сердца марш «Сражайся или умрешь».

В данный момент у Эльтериана были лишь наброски этой мелодии, с коей он собирался в будущем отправлять свои войска в бой, и отправил в итоге, но эти наброски были созданы одним из сильнейших инспираторов современности, и каждая нота, каждый удар барабана, каждый такт – все это вдохновляло на подвиги.

И именно под звуки этого марша распахнулись внешние ворота, и в Небесный Город въехал кортеж жениха. Мне никогда не доводилось видеть суженного принцессы Аделианны, но с высоты ступеней императорского собора, благодаря кристально чистому горному воздуху, казалось я вижу каждую деталь его алого мундира, и украшенные красными цветами головы лошадей и сверкающий белоснежный букет, что господин Жессир бережно держал в руке.

– Папа, это все… правда? – едва слышно прошептала принцесса. – Это, правда происходит? Это не сон?

– Это не сон, – уверенно произнес император. – И я безумно счастлив за тебя.

Вместе с этими словами, монарх незаметно подал дочери носовой платок, но после взглянул на меня. Кивок, просто кивок, исполненный признательности, но мне было более чем достаточно.

Через весь город процессия жениха под звуки вдохновляющего военного марша проследовала к самому собору.

У ступеней, Жессир спешился и застыл, не отрывая взгляда от Аделианны.

За тем, как мужчина поднимается по ступеням, восторженно, восхищенно и не сдерживая чувств, поднимается к своей невесте, с замиранием сердца наблюдала вся столица, и даже суровые воины из отряда Жессира украдкой вытирали скупые мужские слезы.

Присяга императору, и едва монарх дозволил будущему зятю подняться, и передал ему руку дочери, отступив на шаг, и … в этот миг дыхание затаили все.

То как жених коснулся ладони невесты, то как опустившись на колено вручил любимой букет, столь идеально дополняющий ее наряд, и то, как двое возлюбленных смотрят друг на друга – я знала, все это теперь войдет в историю, обрастет легендами, превратится в сказки, что будут рассказываться даже в самых отдаленных деревнях, и обретет выражения в витражах императорского собора.

Я все это знала, потому что именно таковой была моя свадьба. Разве что в глазах невесты в тот день не было ни счастья, ни любви, ни радости… Уже тогда я знала, за кого выхожу замуж, но была вынуждена играть свою роль идеальной принцессы и играть до самого конца…

Внизу прибыла свадебная платформа.

Она медленно взмыла вверх, хрустальный мост возник, соединяя порог храма и свадебную платформу, и неверящие в собственное счастье, жених и невеста ступили на путь любви.

– Твои пальцы похолодели, – тихо заметил Каенар. – Мечтаешь о собственной свадьбе?

– Нет! – я выдохнула это, даже не задумываясь. – Никогда! Только не свадьба! Лучше уж мучительная смерть где-нибудь на болотах!

Каенар резко развернулся ко мне, на его лице читалось что-то почти пугающее, а в глазах абсолютное непонимание. К моему ужасу, император так же слышал мои слова, и ныне тоже одарил меня непонимающим взором.

И только лорд Аскеа, непонятно как появившийся рядом, весело осведомился:

– Почему именно на болотах? Асьен, деточка ты моя сверх меры гениальная и талантливая, пыточная так же прекрасно подходит для мучительной смерти.

Понимая, что глава Тайного департамента, практически рискует собственной головой сейчас, я так же предприняла попытку обратить все нелепой шуткой.

– Но в пыточной это будет не столь… эпично.

– О, не скажите, мадемуазель Асьен, тут главное к делу правильно подойти. Что там ваше болото? Туман, цветочки, зелень излишняя, ряска на воде – не та эстетика. А вот представьте себе – мрачное подземелье, скелеты в цепях, ядовитый дым стелется по полу, медленно ниспадают по цепям капли густой алой крови…

– Дивно звучит, – это был сарказм.

– Между прочим, тут у моей дочери свадьба, – прошипел император. – Но если вы двое так жаждете испытать дивную эстетику подземелья этой ночью…

Договаривать он не стал, но нам оно и не требовалось – мы все поняли.

Лорд Аскеа мгновенно исчез, словно его тут и не было, я демонстративно вернулась к созерцанию церемонии.

– Знаешь, Асьен, есть вопросы, на которые тебе придется ответить, – почти беззвучно произнес Каенар.

– Да, господин, – покорно согласилась я.

С его словами согласилась, а не с необходимостью отвечать на его вопросы.

Ко всему прочему, мы переходили к третьему акту спектакля – наиболее яркому.

«Жизнь как Легенда» – мелодия, создаваемая Эльтерианом с детства.