Так, прежде, чем возникают первые философские тексты, греки создают поэтические произведения. Возникает такое явление, как театр. Поэтому произведения первых философов, таких например, как Гераклит, Парменид, по форме ещё очень близки к мифологической литературной драматургии.
Греки были носителями удивительной по сегодняшним меркам памяти, они заучивали и читали стихи невероятных размеров.
Любопытно, что этим же свойством обладал и другой народ, проживавший на противоположном берегу Средиземного или, как его называли, Великого моря. Для арабов поэзия была символом высокой образованности и почёта. Как и греки, они обладали невообразимой способностью запоминать большие тексты. Их любимым занятием, наряду со всевозможными турнирами и сражениями, было устраивать публичные поэтические чтения, при этом они могли делать это часами, тут же создавая различные жудожественные сюжеты. Причём это были не просто зарифмованные фразы, а красивый, стилистически выверенный, поэтический текст, объединённый общим смыслом и составленный по всем канонам восточной поэзии. У арабов были свои мастера и эксперты, которые тут же оценивали чтецов и поправляли их, если они отклонялись от правил стихосложения.
Это было нечто удивительное.
Большинство арабов не умели ни читать, ни писать, поэтому их поэзия, как правило, имела устную традицию и, помимо культурного аспекта, являлась незаменимой формой наиболее содержательной и наиболее яркой передачи важной информации. Такими оригинальными посланиями описывались события и распростронялись вести по всей территории Неджда и Хиджаза (современной Аравии). Таким оригинальным способом жители пустыни направляли друг другу жалобы и требовали правосудия.
Любопытный пример особой значимости поэзии для аравийской жизни, дошёл до нас в истории, которая произошла в Мекке незадолго до начала пророчества.
В те далёкие времена арабы были многобожниками и жили небольшими родо-племенными группами. В основной своей массе они вели кочевой образ жизни и переселялись с места на место. Их называли «бедуины». Однако некоторые арабские племена избрали осёдлую жизнь, создавая на своих землях малые и крупные поселения. Ещё с древних времён, подобно тому, как Афины были главным центром религиозной и светской жизни у греков, для арабов это был город Бекка (современная Мекка). Сюда, к благославенным стенам священной Каабы, отовсюду стекались паломники, торговцы, ремесленники и прочий люд. Здесь, на всевозможных собраниях, праздниках, свадьбах, играх и турнирах воплощались крепкие социальные связи между различными племенами, поэтому в городе всегда было людно, оживлённо и велась активная, разносторонняя жизнь. И вот однажды один араб из йеменского племени Зубайд прибыл в Мекку, привёз с собой товар и продал его местному родовитому купцу по имени аль-Ас. Тот забрал всё оптом и пообещал расплатиться на следующий день, однако оплаты в указанный срок не последовало. Прошёл ещё день, потом ещё, потом ещё пять и «зубайдит» понял, что его попросту обокрали и никаких денег он уже не получит. Аль-Ас обладал серьёзным достатком и весомым положением в городской среде, поэтому, будучи далеко от дома, не имея возможности защитить себя или попросить помощи у своих родных, обманутый торговец несколько дней взывал к своему обидчику, умоляя либо заплатить, либо вернуть ему товар, но всё было тщетно. Тогда он обратился за помощью к некоторым авторитетным мекканцам, однако никто не захотел конфликтовать со столь влиятельным и знатным вельможей.
Одинокий и беспомощный. Что ему оставалось делать?! В таких случаях арабы выходили на площадь к священной Каабе и громко, во всеуслышание дикламировали стихи, рассказывая о том, что с ними произошло и собирая вокруг себя массу неравнодушных горожан. Это было, как масс-медиа … как интернет … информация о случившимся мгновенно разлеталась повсюду и её последствия могли быть самыми непредсказуемыми. Тоже самое сделал и «зубайдит». Он написал поэму, объятую негодованием и горечью, о том, как подло обошёлся с ним местный олигарх. Он вышел в центр города и высоким поэтическим слогом стал читать о доверии и справедливости, о бесчинстве аль-Аса, о том, как гнусно поступает местная знать с честными людьми. Причём его поэма была так прекрасна, так проникновенна и так наполнена личной болью, что собравшаяся толпа с замиранием сердца слушала его историю, в искреннем возмущении проживая эту трагедию вместе с ним. Весть о случившемся мгновенно разлетелась повсюду и дошла до мекканских лидеров, вызывая в них сочувствие и негодование. Они тут же организовали общий совет, где после некоторого обсуждения, утвердили первую в мире Конвенцию о защите прав человека, в которой постановили защищать любого, кто столкнётся с подобным вероломством, внезависимости от его сословия, нации, достатка или религиозных убеждений и внезависимости от того, какое высокое положение занимает его обидчик. Впредь мекканские лидеры брали на себя обязательство внимательно следить за тем, чтобы в стенах города никто не был притеснён и чтобы подобные ситуации никогда больше не повторились.
Так, в суровой Аравийской пустыне, далёкой от мировой цивилизации, был образован первый в мире «профсоюз» по защите слабых и угнетённых, пострадавших от беззакония «сильных мира сего». Он вошёл в историю под названием Конфедерация благочестивых или Союз чести (Хильф аль-Фудуль). После этого мекканские вожди отправились на городскую площадь, где всенародно объявили о своём решении. Как известно, любой договор должен быть скреплён подписями его участников. Но как это сделать если не один из «благочестивых» не умел ни читать, ни писать?! Тогда, вместо подписи, каждый из них опустил ладонь в специальный сосуд с парфюмом, а затем приложил её к стене Каабы. Поэтому иногда этот договор называют Соглашение на благовонии. Затем они отправились к аль-Асу и заставили его выплатить деньги, показав тем самым, действенную силу принятой конвенции.
В этом повествовании прослеживается очень любопытный факт. Высокая значимость поэзии и любовь к ней объединила два народа, которые никогда не пересекались, по крайней мере на уровне этнографических связей. Но, как удивительно они повторяют опыт друг друга, связанный с восхождением своего языка, посредством высокго, художественного слога, до той степени, которая необходима, чтобы открыть человечеству две Божественные Книги – монотеизм и науку.
Третье условие возникновения античной философской мысли – греческая политика. Это особое явление, которое и послужило одной из главных первопричин зарождения высокого мышления, как важнейшего, системного знания.
Греки создали «полисы», отсюда термин «политика». Греческое слово «polis» не переводится на иные языки: государство – не подходит, город – тоже нет, наиболее полное определение – «политическое сообщество», но и оно не отображает всю его семантику.
Это были, как правило, небольшие города с собственным государственным устройством. Самым крупным из них были Афины. По историческим свидетельствам население среднего полиса составляло около 10 000 взрослых мужчин, то есть со всеми остальными жителями, примерно, от 30 до 50 тысяч человек. Всего насчитывалось около 1000 таких городов-государств, иногда они объединялись в союзы.
Полисы, в своём системном объединении, просуществовали сравнительно не долго – примерно с VIII века до новой эры и до IV века уже новой эры.
Это были совершенно нетипичные для того времени образования, с особым социальным и политическим устройством. В античных полисах сформировалась особая форма жизни, при которой граждане участвуют в политике, в спорте, ходят в театры, обсуждают сложные вещи, но, при этом, главный смысл жизни грека – это быть достойным представителем своего сообщества. В полисах не было царей, а если они и были то, только в символическом значении. Греческие аристократы вели свою родословную от «богов», например, Платон считал себя потомком Зевса, а Аристотель утверждал, что прародителем его рода был «бог медицины Асклепий». Это было заурядной практикой для тогдашней элиты и на меньшее они не соглашались, связь с «богами» служила достойным оправданием их завышенной самооценки.
