– Все они привезены из разных мест. Честно говоря, некоторые из них я и сам вижу впервые, – признался Журавлев. – Хотя за свою жизнь я повидал камней немало, – при этих словах губы опера разошлись в улыбке. Наклонившись, он поднял один из голубоватых камушков и спросил: – Знаешь, что это за камень?

– Трудно сказать.

– Верно, трудно... Слишком необычен цвет. Это голубой изумруд. Он из Колумбии. Значит, у покойника с Латинской Америкой были налажены деловые связи. – Усмехнувшись, майор сказал: – А может, он в Колумбии прииск имел?

Лейтенант вяло оскалился, восприняв сказанное, как шутку.

– А ты зря улыбаешься, – очень серьезно отреагировал майор. – Я с полгода назад одного драгоценщика брал в Екатеринбурге, так он владел несколькими изумрудными рудниками в Африке. – Так что в наше время все возможно. – Повернувшись к женщине, скорбно вытиравшей платком глаза, Журавлев спросил: – У Егора Васильевича в доме есть подвал?

– А как же без подвала-то, он, сердешный, очень соленые огурчики любил, – плаксиво проговорила женщина, готовая разрыдаться. – Сам их солил, по какому-то старинному рецепту. Никому засолку не доверял. Махонькие такие с огорода подбирал, один к одному, – неожиданно просветлело ее лицо. – Как откусит, так...

– А где находится этот подвал, вы не могли бы сказать? – прервал ее воспоминания Журавлев.

– А вы на нем как раз стоите, – озадаченно указала женщина. – Откиньте половичок и увидите там кольцо. Только тяните посильнее, крышка тяжелая. Да и разбухла в последний месяц, а Егору-то все времени не хватало ее починить, – плаксиво сказала она, готовая вновь уткнуться лицом в платок.

Журавлев небрежно отпихнул носком половик. Действительно, вот крышка подвала. Потянув за кольцо, он не без усилия открыл ее. Взор натолкнулся на неприветливую темноту, из глубины которой неприятно потянуло сыростью и плесенью.

– Где тут свет?

– А вы на две ступеньки спуститесь, – оживилась женщина. – И с правой стороны выключатель будет.

– Спускайтесь за мной! – кивнул майор.

– Куда же это я с вами-то полезу? – запротестовала тетка. – Пусть молодежь лезет, – и вновь уткнувшись лицом в платок, добавила: – А я уж с Васильевичем побуду.

– Ну, чего стоишь? – прикрикнул Журавлев на застывшего Никиту. – Полезай за мной!

Журавлев начал спускаться в подвал. Ступеньки капризно поскрипывали.

Где же этот чертов выключатель? Ага, вот он!

Майор повернул рычажок. Под потолком тусклым желтоватым светом вспыхнула лампа. Журавлев спустился еще на две ступени. Где-то в углу пискнула крыса. «Никуда от этих тварей не денешься!» – брезгливо поморщился майор.

А это еще что за дела?

На длинной жердочке, пристроенной от одной стены до другой, висели золотые цепочки разной длины и разного плетения. Их было много, несколько десятков, на любой вкус. Вот, значит, какие огурчики в подвале у Егора Васильевича.

Все сразу их не унести, придется спускаться несколько раз.

– Матвей! – громко крикнул Журавлев.

– Да, – предстала в проеме простоватая физиономия лейтенанта.

– Принимай груз. – Журавлев подошел к жердочке и стал снимать цепочки, невольно ощущая их тяжесть. – Возьми!

– Ого!

– Это еще не все.

– Понял. – На минуту лейтенант пропал, затем появился вновь. Протянув пакет, сказал: – А может быть, сюда?

– Давай. Только хватит ли? – усомнился Журавлев. – Еще один есть?

– Найдется. – Скрывшись, через минуту лейтенант возвратился, держа в руках точно такой же пакет. – Хватит?

– Надеюсь, – неопределенно отозвался Журавлев, снимая с жердочки очередную цепочку. – Впечатляет? – спросил он у примолкшего Зиновьева.

– Есть немного, – честно признался Никита.

– Только-то и всего? – хмыкнул Журавлев. – Видно ты, парень, много повидал за свою жизнь. А на меня, знаешь ли, впечатление все это произвело сильное. Трудно сказать, какова стоимость всех этих цепочек, но если сложить их все вместе, то из них запросто можно сплести канат. И это не говоря о камнях, которых здесь на сотни тысяч долларов... Ладно, пойдем, – окинул он на прощание подвал долгим взглядом. Глаза майора неожиданно округлились. – А это еще что такое? Покойничек-то, кроме огурцов, еще и черную икру солил!

Никита невольно повернулся в ту сторону, куда смотрел майор. На верхней полке, между двумя трехлитровыми банками с огурцами, стояла крошечная баночка, в какой обычно продают черную икру. Аккуратно запакованная, она не привлекала к себе внимания, и оставалось только удивляться каким это образом майору удалось ее рассмотреть среди множества всяких посудин.

– Давай взглянем.

Раздвигая маринады, он дотянулся до баночки. Взяв ее в руки, Журавлев повертел находку со всех сторон, после чего удовлетворенно хмыкнул.

– Об такую икру точно все зубы поломаешь. Ты знаешь, что это такое? – со скрытым восторгом спросил майор.

Никита невольно пожал плечами.

– Откуда же мне знать?

– Черные алмазы.

Никита с интересом подался вперед, рассматривая черные горошины. Видеть черные алмазы ему приходилось, но то была огранка в золотой оправе, а здесь нечто иное. Да и на алмазы они совсем не походили, больше напоминали высохший почерневший горох, и только свет, который преломлялся на поверхности граней, свидетельствовал об их уникальности.

– Вот оно что, – в изумлении протянул Никита.

– Знаешь, они откуда?

– Понятия не имею.

– ЮАР.

– Откуда такая уверенность?

– А потому что черные алмазы встречаются только там. Знать бы только, по каким каналам покойник их добывал. Похоже, что эту тайну он забрал с собой. Что-то многое на нем сходится. Тут надо покопаться... Ладно, давай вылезать, пусть ребята еще пошарят здесь как следует. Может, что-нибудь еще и выплывет. Даже того, что мы уже имеем, хватит описывать до самого утра. Ты ведь никуда не торопишься?

– Да, собственно...

– Вот и отлично! – живо подхватил Журавлев. – Я знал, что ты парень с пониманием.

Небрежно подхватив банку с алмазами, майор торопливо стал подниматься по лестнице.

В комнате работа продолжалась. Эксперт, одев резиновые перчатки, осторожно повернул голову Васильевича. Лицо его при этом было скорее одухотворенным, чем деловитым. На его худощавой физиономии отразились все муки творчества.

– Что ты скажешь? – спросил Журавлев.

– Сказать что-то однозначно пока трудно, – не сразу ответил эксперт. Острый кадык на его шее судорожно дернулся. – По всей видимости, его задушили, когда он спал. Убийц было как минимум двое, вот посмотрите на эти красные полоски на голени, – задрал он штанину, обнажив тощие ноги Васильевича. – Его кто-то держал. Хотя точнее может показать только вскрытие.

– Что ты еще можешь предположить?

– Пьяный был, от него сивухой даже сейчас потягивает.

– Выпить он любил, это и без экспертов понятно, – хмыкнул Журавлев, показав взглядом на батарею бутылок, неряшливо стоящих вдоль стены.

– Может, и специально напоили, с пьяным-то легче справиться.

Женщина вновь скорбно всхлипнула.

– Вполне возможно. Следовательно, преступников было двое? – осторожно переспросил Журавлев.

– Не меньше двух, – неопределенно сказал эксперт. – Хотя на присутствие посторонних ничего не показывает... Почти ничего, – поправился он. – Явных следов на полу нет. Как будто бы его гости ходили в тапочках. Пепельницы тоже пустые. Стаканы все чистые, даже протертые, стоят аккуратно. А ведь покойник чистоплотностью и порядком не отличался, насколько я понял.

– Тебя что, чистота настораживает? – удивленно вскинул брови майор Журавлев.

Он успел распечатать баночку с черными алмазами и принялся осторожно высыпать их на белую холщовую тряпочку. Просыпавшись в черную неровную дорожку, черные камушки невольно приковали к себе внимание всех присутствующих. В этих драгоценностях, непривычных на первый взгляд, было что-то магическое. На них хотелось смотреть, гладить пальцами их гладкую поверхность. Видно, не удержавшись, Журавлев поднял самый крупный из них, и будто бы опасаясь искорок, что блуждали внутри камня, осторожно поднес его к глазам, проверяя прозрачность. Свет проник через неровную поверхность вовнутрь, и, обломившись, застыл в радуге. Ему было хорошо в черном прозрачном хранилище, и он не желал возвращаться обратно.