Здравствуйте, мои дорогие.

После небольшой церемонии целования мы прошли в дом.

А где Света, мам?

Так она уже в клуб ушла. Там у них танцы сегодня.

Ладно, девоньки накрывайте на стол, а я схожу на речку обмоюсь, пока не стемнело.

Вы то к нам надолго?

Утром поедем, завтра всё – таки понедельник, Лизе на работу.

Вот и чудненько, у меня в холодильнике и бутылочка завалялась.

Нина Сергеевна, сколько мы не приезжаем, у вас всегда в холодильнике бутылочка валяется.

А что ж я за тёща, если зятю и рюмку не налью.

Та мне в обще – то много и нельзя, но с вами рюмку другую пропущу. Ладно, пойду купаться пока ещё хоть что – то видно.

Вечер прошёл довольно весело, немного выпили, немного поболтали, посмеялись. Потом женщины прибрали стол и зашли в дом, а я вышел за калитку, закурил и стал наслаждаться тихим летним вечером. Звёзды были довольно яркие, но вот луна была далеко не полная, да и редкие тучки, время от времени прятали её от людских глаз, поэтому было темно. И всё же, услышав негромкий разговор, я ясно различил две фигуры. Немного позже в одном из голосов я узнал Светку. Второй – судя по всему принадлежал молодому парню. Сердце немного неровно забилось. Что тут такого? Она уже далеко не ребёнок. Я кашлянул, Светка сразу меня узнала.

Привет, папка, давно приехали?

Да уже третий час здесь

Познакомься, к стати, это Вадим.

Я протянул ему руку.

Николай Григорьевич.

Очень приятно, – сказал он, – мне Света много о вас рассказывала.

Надеюсь ничего плохого, – пошутил я.

Да нет только хорошее.

Ну что, может, зайдём, чаю попьём.

А что, пап, хорошая идея.

Нет спасибо, мне завтра рано вставать на работу.

Ты работаешь?

Подрабатываю на каникулах.

Учишься?

В институте политологии.

Пап, что ты прямо допрос учинил?

Ничего, отец имеет право знать, с кем встречается его дочь.

Спасибо Вадим, может всё -таки зайдёшь?

Извините, но мне действительно пора, очень был рад познакомиться.

Я ещё раз пожал ему руку.

Спокойной ночи, – сказал он и уже на ходу обронил, – Свет, завтра как всегда?

Да, я буду ждать.

Немного погодя, когда шум шагов растворился в тишине, дочь спросила.

Ну как он тебе?

Ты знаешь, Светик, очень темно было, я его не смог разглядеть.

Пап, да я серьёзно.

Ну если серьёзно, то по – моему очень порядочный молодой человек.

Я знала, что он тебе понравится.

И как долго ты с ним встречаешься?

Да скоро год.

Год! И ты ничего нам не говорила. А бабуля знает?

Знает.

Знает и ничего нам не сказала. Вот даёт бабка.

Па, да она мне сказала, что это моё дело, и если я захочу, то сама должна всё рассказать.

Ну, в принципе, она то конечно права, Ну та ладно, идём в дом. Мать за тобой соскучилась.

Когда мы зашли в дом, то было видно, что настроение у женщин было уже не такое весёлое, как полчаса назад. Лиза сидела довольно грустная. А Сергеевна вроде как даже плакала, хоть и не подала виду.

Ну что девочки, вот и наш семицветик явился.

После небольшой церемонии обнимания и недолгой беседы наступила ночь в полном смысле этого слова. Хоть и было уже за полночь, спать не очень хотелось. Из головы не выходила мысль о красной девятке. Может, померещилось тёте Клаве. Мало ли какие машины подъезжают к нашему дому. И всё же заснуть спокойно я так и не смог.

В это утро мы встали в начале седьмого. На скорую руку позавтракали и около семи собрались в город.

Пап, купи мне диск с хорошей музыкой, ну там (Бенни Бенаси, или Крейзи Фрок), а то здесь на дискотеке крутят один застой.

Глаза у Светланы были ещё заспанные, она не привыкла вставать так рано.

Свет, да я и не слышал такое, а вдруг я куплю не то. Нет уж лучше сама приезжай и бери, заодно и домой заглянешь, слава богу, не на северном полюсе живём.

Ладно, пап, я к концу недели приеду. Мамуль, пока, до встречи.

Мы попрощались. Я завёл машину и потихонечку выехал со двора. И только когда дом Нины Сергеевны исчез в зеркале заднего вида, я сказал.

Лиз, а ведь ты была права. У Светки есть парень.

Та ты что?

Да. Я с ним вчера вечером беседовал

Ну и как он тебе?

Ты знаешь довольно порядочный молодой человек. Учится в институте политологии, серьёзный на вид парень.

Мы только выехали за село. Дорога была неплохая, и стрелка спидометра быстро достигла отметки ста километров. В это время в зеркале я увидел красную девятку. Сердце слегка защемило. Машина стремительно догоняла, и было понятно сразу, что движок у неё форсированный. Стёкла были заклеены очень тёмной плёнкой, поэтому, когда она поравнялась, я не увидел пассажиров. Вдруг резкий толчок в левое крыло просто столкнул мою машину на обочину. Лиза истерически закричала, схватившись за ручку над окном. Справится с машиной на такой скорости просто не реально. Инстинктивно нажав на тормоза, я пытался поймать дорогу. Но довольно большая роса, упавшая на траву что росла на обочине, свела торможение к нулю. Ещё один толчок в то же крыло и машину кинуло в кювет. Удар оказался очень сильным, но я не потерял сознание. А вот Лиза. По привычке, таксуя, я никогда не надевал ремень безопасности. К этому привыкла и вся моя семья. Она лежала, упершись руками об торпеду, лобовое стекло вылетело и упало впереди машины. Ни движения, ни стона, ни каких – нибудь признаков жизни. Но помочь я ей не успел. Дверь с моей стороны открылась, и меня буквально вытащили наружу. Удары ногами посыпались с такой силой, словно я попал под локомотив. И последнее, что я услышал перед тем как потерять сознание, были слова.

Ну что лох, поиграл в Рембо? Запомни урод, кто на Туза наедет, тот и дня не проживёт. Понял, сука?

Когда я стал приходить в себя, то первое, что ощутил, это страшная боль во всём теле. Жутко болела голова. Распухшие губы и челюсть от выбитых зубов ныли пульсирующей болью. Открыв глаза и вытолкнув языком наружу сгустки крови, я увидел невесёлую картину. Машина стояла в кювете, уткнувшись мордой в земляную насыпь. Возле неё толпились несколько человек. В это время кто – то поднёс к моему носу тампон с нашатырём. Едкий запах с невероятной силою ударил в нос, забивая дыхание. Но это оказалось именно, то, что было необходимо в эту минуту. Сознание происшедшего засверлило в моей голове.

Где Лиза? Что с моей женой?

Молчите, вам нельзя волноваться.

Скажите мне, что с ней?

Я попытался встать, но это оказалось не так уж и просто.

Лежите, с ней всё в порядке, она без сознания, но жива. А вы ей сейчас ничем помочь не можете.

Это был мужчина лет пятидесяти в белом халате. Он быстро закатил мне рукав, передавил руку выше локтя резиновым жгутом и сделал укол. Всё ещё пытаясь увидеть, что происходит возле машины, я почувствовал, как начинаю терять сознание. Наверное, снотворное, – подумал я и последнее, что увидел, было тело Лизы, которое потихоньку достали из разбитой машины.

Странно, почему такие высокие потолки? И обоев нет. Света? Она же у бабушки. Это что сон?

Папка, папочка как хорошо, что ты очнулся.

Свет, ты чё плачешь, что случилось?

Пап, ты ничего не помнишь? Вы с мамой попали в аварию. В милиции говорят, что на левом крыле свежий след красной краски. Вроде ты с кем-то ударился, но на месте аварии никого не было.

В моей голове с быстротой молнии пронеслись картины случившегося. Острая душевная боль бичём ударила по сознанию. Я вспомнил всё, и даже последние слова этого подонка.

Мама как она? Свет, да не плач ты, скажи, как мама.

Мама жива пап, но она в коме. Врачи говорят, что надежда есть, надо верить. Кома наступила в результате болевого шока. У неё сломаны два ребра в районе сердца, результат удара о переднюю панель машины, а головой она ударилась о лобовое стекло. Да так, что оно вылетело.

Ан ну-ка, Свет, помоги мне встать

Пап, тебе нельзя вставать, хоть врачи и сказали, что ты родился в рубашке, но на тебе столько синяков и ссадин, что вообще чудо как у тебя остались целые кости и внутренности.