– Даже так! – удивилась я. – А кем же были ее родители? Вы в прошлый раз как-то интересно охарактеризовали их. Никак не припомню слово…
– Куркули! – мгновенно вспомнила Ольга. – Так мои родители Червяковых называли. И отец, и мать Нинкины на нашем местном хлебозаводе работали. Если не ошибаюсь, мамаша главбухом была. Против нее даже уголовное дело возбуждали! Точно не знаю, правда, в чем там суть дела была, посадили ее или нет… Я тогда уже здесь в политехническом институте училась, с Володей стала встречаться, и Червяковы меня мало интересовали. Когда мне Лидуся первый раз рассказала, что ее Колька с Нинкой роман крутит, я даже не сразу поняла, о ком она говорит. Только по рыжим волосам и припомнила.
Я заметила, что сегодня Ольга Яковлевна была более разговорчивой. Оно и понятно: самочувствие ее улучшилось, и мужа, который мне явно не симпатизировал, поблизости не было.
– Скажите, а почему вы не хотели, чтобы ваш муж узнал, что я частный детектив? – спросила я, наблюдая за реакцией Терентьевой.
Ее лицо оставалось спокойным, и я решила, что она намерена мне ответить со всей искренностью.
– Вы, Татьяна Александровна, не просто частный детектив, а тот самый детектив, который расследовал убийство его двоюродной сестры. Володя никак не может поверить, что Маша погибла от руки собственного мужа, его больше устраивает милицейская версия. Впрочем, это дело прошлое… Я ему вчера все-таки рассказала, кто вы такая. Ну не могу я ничего от него утаить, и все тут!
Последняя фраза получилась у Терентьевой какой-то театральной, но я приняла ее на веру.
– Хорошо, тогда расскажите мне о Вахрушеве: каким он был в те годы, когда вы все жили в Текстильщике? – спросила я и поняла, что каждое мое упоминание о малой родине Ольги Яковлевны задевает ее самолюбие. – Кстати, а ваш муж, Владимир Геннадьевич, не оттуда же родом?
– Нет, он коренной тарасовец. А что касается Кольки Вахрушева, то у нас с ним с детства была какая-то неприязнь друг к другу. Мы постоянно устраивали какие-то пакости, он – мне, а я – ему…
– Пакости? – переспросила я. – Вот об этом поподробнее. Какие именно пакости?
– Сначала это были обыкновенные детские забавы: он мне в портфель лягушку подбросил, а я его одежду в кустах спрятала, когда он купался. Ну, в общем, это были вполне невинные вещи, пока он меня чуть было не утопил! Если бы не Лида, я точно бы утонула… Я сейчас вам все расскажу! Просто не знаю, с чего лучше начать…
Я видела, что воспоминания для Ольги были не слишком приятными – лицо ее стало пасмурным, хотя еще минуту назад она выглядела довольной и счастливой.
– Многие говорили, что именно из такой вражды и ненависти рождается любовь, – начала свой рассказ моя собеседница. – Только я знала, что этого никогда не произойдет. Я отвечала на зловредные Колькины выходки только затем, чтобы не оставаться в долгу. Мне нравился совсем другой мальчик, который, увы, не обращал на меня никакого внимания. Он был влюблен в Лиду…
– А не тот ли это Юра Кузнецов, в измене с которым обвинял Лидию Петровну Вахрушев?
– Да, тот. Но Лидуся всегда к нему была равнодушна, да и к Кольке у нее никаких пылких чувств не было… После школы я поступила в политехнический, а Лида провалилась в мединститут. Мы стали встречаться с ней реже – я жила в Тарасове у тетки, чтобы не ездить каждый день из Текстильщика. Я всегда любила подольше поспать. За тот год мы с Лидой отдалились друг от друга, а летом я узнала, что она встречается с Колькой. Я этому не придала никакого значения…
Рассказ Терентьевой оказался слишком длинным, начала она очень издалека и никак не могла подойти к кульминации истории. Я заскучала, но изо всех сил старалась не показывать этого.
– Однажды мы вчетвером поехали кататься на лодке: я, Лидуся, Колька и еще один парнишка, его имени я даже не помню. В самом глубоком месте реки Колька взял и столкнул меня с лодки. Я этого никак не ожидала и стала тонуть – вода была еще холодной, ноги свело судорогой, потом я захлебнулась от волны и… Больше я ничего не помнила. То, что произошло потом, я узнала только из рассказов. Все знали, что я умею плавать, но я исчезла под водой надолго. Лида стала просить Кольку, чтобы он нырнул за мной. Тот отказывался, говорил, что я просто придуриваюсь. Парнишка, который был с нами, плавать совсем не умел, а Лида плавала неважно, я даже никогда не видела, чтобы она ныряла… Я долго не показывалась из-под воды, и Лида поняла, что дело серьезное. Она решила нырнуть за мной, Колька стал ее удерживать, они оба свалились с лодки. То ли Лида тоже стала тонуть и мобилизовала все свои возможности, то ли она так удачно нырнула, но нашла меня под водой и вытащила… Я пришла в себя только на берегу, однако еще в лодке Лида стала делать мне искусственное дыхание. Она ведь готовилась в медицинский и знала, как это делается…
– Да, история! – отозвалась я. – А почему же он вас столкнул? Неужели просто так?
– Да, именно просто так, – подтвердила Ольга Яковлевна, и я ей поверила. – Шуточки у него такие. Со временем это все, конечно, забылось. С Лидусей мы общались меньше и меньше, но в нынешнем году была встреча выпускников, мы с ней разговорились, и я узнала, что подружка моя едва концы с концами сводит. А уж про операцию Катьке и говорить нечего…
– Да, вот насчет дочери я уточнить хотела… Разве в Тарасове не делают такие операции на сердце? У нас ведь сильная кардиохирургия, насколько мне известно.
– Лидуся говорила, что у девочки какой-то редкий порок сердца и к тому же аллергия на многие лекарства, из-за чего могут быть проблемы с наркозом, – пояснила ситуацию Терентьева. – А в Москве используют новые технологии…
– Теперь понятно, – кивнула я. – Ольга Яковлевна, еще один очень важный вопрос…
– Пожалуйста, – проговорила Терентьева и украдкой посмотрела на часы.
– Вы говорили, что встретили Вахрушева на какой-то презентации. Может быть, вы заметили, с кем из деловых людей нашего города он там общался?
– Ни с кем, – мгновенно отреагировала Ольга Яковлевна. – Среди всех производителей мебели Вахрушевы держались особняком. Хотя погодите, их сектор оформляло рекламное агентство «Экватор-плюс»… Насколько мне известно, директором этого агентства является Станислав Власович Цыпкин… Правда, его на презентации не было…
– Ольга Яковлевна, а вы сами видели мягкую мебель «Нинель»?
– Разумеется, – ответила Терентьева, протягивая мне пачку своих сигарет.
Вчера мне понравились эти сигареты, поэтому я и сейчас угостилась одной. У Ольги Яковлевны во всем был очень хороший вкус, и ее мнение относительно диванов, выпускаемых на фабрике Вахрушевых, для меня было важно.
– Вам понравилась эта мягкая мебель? – спросила я, щелкнув зажигалкой.
– Скажем так: для себя я бы такую не приобрела, – со значением ответила Терентьева.
– Знаете, я сегодня была в одном магазине и видела диван с креслами «Нинель» – очень простенькие, темно-синяя обивка в рубчик. Неужели на презентации было то же самое?
– Нет, – ответила Ольга, стряхивая пепел в чугунную пепельницу в форме ракушки. – Там были кожаные офисные диваны и комплекты для спальни, диваны с креслами в широкие бело-золотистые полосы. Такая безвкусица! Да еще масса пуфиков в форме различных зверюшек… Кстати, Татьяна Александровна, я вспомнила, с кем Вахрушевы еще общались – с директором торгового дома «Столица Поволжья» Бабошкиным. Но его имя и отчество я, к сожалению, не знаю.
– Это не проблема, – ответила я, – такие мелочи я выясню сама. Сегодня, Ольга Яковлевна, вы мне очень помогли. Но я не исключаю возможности, что мне снова придется к вам обратиться.
– Всегда пожалуйста, – пропела Терентьева.
Мы попрощались, и я вышла на улицу. При беглом осмотре своей «девятки» я не заметила ничего особенного и с удовлетворением отметила, что могу полностью сосредоточиться на деле Вахрушева. У меня появилась новая информация к размышлению, и я не исключала того, что при следующей встрече Ольга Терентьева сможет рассказать еще что-нибудь интересненькое о своих земляках. Я давно открыла такую закономерность, что люди, с которыми я беседую как частный детектив, не спешат сразу раскрывать все свои карты. Наверное, они чувствуют свое превосходство, если знают больше, чем я. Правда, иногда такое умолчание дорого обходится даже для них самих. Я это им объясняю, но мои свидетели все равно упорствуют.
