Кажется, это помогает. Я отталкиваю Оливера с такой силой, что он спотыкается и падает лицом на пол патио. Все в саду смотрят.

С противоположных концов просторного двора к нам направляются несколько человек. Среди них Майя, Хейзел и Чарли.

— С вами, ребята, всё в порядке?

— Братан, какого хрена?!

— Генри, что случилось?

Но каждый вопрос, каждый недоуменный взгляд игнорируется. Я слишком занят осмотром запястья Луны. Оно уже выглядит опухшим, и я уверен, что скоро появится синяк.

При виде этого по моим венам разливается ярость иного рода. Я почти снова бросаюсь на футболиста. Трев останавливает меня.

— Ты не хочешь этого делать, — рычит мой брат низким голосом мне на ухо.

Он неправ. Я хочу. Абсолютно. Я отталкиваю от себя брата, но Луна встает у меня на пути.

Всё, что она делает, — это легонько касается тыльной стороны моей ладони своими пальцами и шепчет моё имя, но это так, словно она потрясла меня изнутри. Я не могу объяснить спокойствие, которое охватывает меня, когда её губы изгибаются. Это слабая улыбка, но она адресована мне, и это успокаивает убийственную ярость, бушующую внутри.

Когда она убирает руку, я не отпускаю её.

— Тебе больно? — спрашиваю я. Беспокойство в моем голосе, в моих глазах и в моих прикосновениях невозможно скрыть. Мои пальцы нежно и бережно касаются её кожи.

— Я в порядке, правда, — обещает Луна, смотря на меня так, словно я здесь единственный человек. — У тебя получилось, — шепчет она, её зеленые глаза гипнотизируют.

Я не могу думать ни о чём другом, кроме как о том, чтобы завладеть этим прелестным ротиком.

Я уверен, Луна точно знает, в какой момент я собираюсь её поцеловать. Мой взгляд смягчается, уголки губ чуть приподнимаются, и я почти незаметно наклоняю голову вправо. Любой, кто не стоит перед нами, мог бы не заметить едва заметных изменений, но она заметила. И как бы сильно ей ни хотелось поцеловать и меня, она прекрасно понимает, что большинство людей всё ещё смотрят на нас, включая придурка, который затеял всю эту драму и теперь отряхивается.

— Спасибо, Хэнк, — говорит она, подчеркивая прозвище Хейзел.

Странно слышать, как она называет меня так, но это делает своё дело, возвращая меня в настоящее. Неохотно я отпускаю её руку, кивнув один раз, благодарный за напоминание о том, что мы не одни. Но я всё ещё жажду увидеть её, и мой взгляд пожирает её лицо.

— С тобой всё в порядке?

— Теперь да, — отвечает Луна, и это звучит правдоподобно.

Она всё ещё выглядит удивленной, что я действительно здесь, всего несколько секунд назад держал её за руку, мои пальцы нежно двигались, скользя по нежному месту. Часть меня, возможно, хотела бы, чтобы она позволила мне поцеловать себя, но рациональная часть знает, что я бы пожалел об этом. Не важно, что я сожалел бы только о тех неприятностях, которые это ей причинит.

— Что, чёрт возьми, происходит?! — Ава требует ответа. Затем она рявкает на всех в саду. — Не лезьте не в свое дело. И никаких телефонов!

Все они делают вид, что делают то, что им сказали. Те, у кого есть телефоны, быстро их отключают. Ни одно фото или видео не стоит пожизненного запрета на посещение одной из вечеринок Авы Нозава.

— Ты, — она указывает на Тревора. — Объясни мне, пожалуйста.

Это звучит как просьба. Это не так.

Тревор смотрит на меня. Я киваю. В любое другое время он бы сказал этой девушке, потому что она выглядит намного моложе его, не лезть не в своё дело, но он знает, кто она такая.

Ава Нозава. Невероятно талантливый, востребованный режиссер. Влиятельное лицо в Голливуде и Лондоне. И, по сути, мой нынешний босс.

— Когда мы приехали, мы подслушали, как она, — он указывает подбородком на Луну. — Сказала ему, — показывает указательным пальцем на Оливере палец. — Что ей насрать, кто он такой, и что он причинял ей боль. Мой брат вмешался, чтобы помочь.

Взгляд Авы обращается к Оливеру.

— Объясни, — приказывает она.

— Отвали, — соизволяет ответить Оливер, поправляет галстук и исчезает в доме.

Когда Ава смотрит на двух аккуратно одетых, с впечатляющей мускулатурой женщин, стоящих поблизости, они следуют за ним. Затем Ава поворачивается к Луне.

— Он причинил тебе боль? — спрашивает она, но то, как Луна потирает своё запястье, говорит ей всё, что ей нужно знать. — Следующего раза быть не должно, но если он будет, врежь этому ублюдку. Поняла?

— Поняла.

— Тебе следует приложить лёд, — Ава хмурится, по сути, отпуская её, прежде чем переключить своё внимание на меня.

Майя делает шаг вперед, чтобы отвести Луну в дом. Хейзел ругается позади них.

Я готов уйти. Но остальные — нет.

Луна всё ещё внутри. Трев разговаривает по телефону с Мичом, ожидая, когда появится новость. Её пока нет. Чарли танцует у бассейна.

Адвокаты доктора Харриса заверяют меня, что Оливер Форд не будет выдвигать обвинений, но всё равно передают мне визитку. Ава дает мне один совет: не получай ударов по лицу, потому что на следующей неделе начинаются первые съемки.

Когда Луна возвращается на улицу, играет тихая музыка, и только полная луна и мерцающие огни освещают сад. Она застает меня копающимся в телефоне, сидящим в тихом уголке, в котором я видел её ранее.

— Привет.

Когда я поднимаю взгляд, моё сердце буквально замирает.

— Привет.

Моя ухмылка представляет собой смесь облегчения и восторга. Кажется, что я не видел её много лет. Она…абсолютное совершенство. Её яркие глаза, её теплая улыбка. Затем мой взгляд перемещается на её запястье, и моё возбуждение исчезает.

— Как ты себя чувствуешь?

— Всё в порядке, — уверяет она меня. — Одна из подруг Авы, которая работает в спортивной медицине, предложила помощь.

У меня во рту что-то стянуто, и я не могу избавиться от этого.

— В чём дело? — спрашивает она, садясь рядом со мной на диванчик.

Пространство между нами кажется слишком большим, как будто нас разделяет океан.

— Ничего.

— Не похоже, что это так, — отвечает она, придвигаясь ближе, пока её бедро не касается моего. — Ты расстроен из-за чего-то в своём телефоне?

Я качаю головой.

— Потому что этот идиот был идиотом?

Я поднимаю глаза, внимательно наблюдая за ней.

— Если ты думаешь о том, о чём я думаю, тогда ты должен знать, что это не твоя вина, — начинает Луна. — Вовсе нет. Мне следовало надрать ему задницу в тот момент, когда он схватил меня за руку.

— Почему ты этого не сделала? — и, возможно, это вопрос, на который я не могу ответить.

Луна всегда казалась такой способной. Почему она не постояла за себя и не поставила этого говнюка на место? Луна пожимает плечами.

— Потому что я была тупой. Я не хотела устраивать сцену. Я не хотела, чтобы кто-нибудь из вас плохо выглядел из-за меня.

Гнев отражается на моём лице.

— Чувак, только не ты, — бормочет она. — Хейзел уже обругала меня на трех разных языках.

Я поднимаю бровь. Луна принимает это за недоверие.

— Она это сделала! На английском, корейском и испанском, которые, как она всегда утверждает, она не знает, — прикусив нижнюю губу, она придвигается ближе. — Ава сказала, что наложит на меня пожизненный бан, если я когда-либо позволю чему-либо подобному случиться в её доме снова.

— Хорошо.

Наши взгляды надолго встречаются. Луна первой отводит взгляд.

— Как на самом деле твоё запястье?

— Больно, только когда я двигаю им, — она ухмыляется, толкая меня в плечо.

Я понимаю, что она пытается поднять настроение. По правде говоря, ей не нужно особо стараться. Она здесь, рядом со мной. Для меня этого более чем достаточно.

— Я не привыкла видеть тебя таким, — шепчет она, поднимая руку. Неуверенные пальцы разглаживают складку между моими бровями. Обычно она не прикасается ко мне на людях. — Я рада, что ты здесь, — уверяет она меня мягким голосом. Я смотрю на неё из-под ресниц.