Нѣтъ, ужь какое это счастье!... Видно, вы никогда не бывали влюблены, сестрица, когда вы такъ говорить можете.
Марья Ивановна.
Да вѣдь и ты не влюблена. Все это только такъ, отъ праздности, отъ скуки. Ахъ, Груня, Груня, какъ жаль, что ты учиться ничему не хотѣла.
Груня.
Когда ужь мнѣ учиться! Года прошли.
Марья Ивановна.
Когда я пріѣхала къ вамъ, я тебя застала почти дѣвочкой.... Да учиться вѣдь никогда не поздно.
Груня.
Я грамотѣ знаю,-- будетъ съ меня.
Марья Ивановна.
Да что проку въ томъ, если ты книги никогда не откроешь?
Груня.
Вотъ еще скука какая! У меня не то на умѣ....
Марья Ивановна.
Въ томъ-то и бѣда, что у тебя на умѣ однѣ глупости и пошлости. (Припоминая^ Кстати, я хотѣла у тебя спросить, не сегодня бы,-- ну, да ужь теперь къ слову пришлось,-- что это у тебя за переписка завелась съ этимъ юнкеромъ?
Груня.
Съ Гульковымъ?
Марья Ивановна.
Да, съ этимъ негодяемъ! Вѣдь отецъ выгналъ его изъ дому.
Груня.
За то, что очень ужь пить сталъ и буянить. Кто-жь вамъ сказалъ про его письмо, сестрица?
Марья Ивановна.
Онъ самъ. Попался мнѣ вчера вечеромъ около дома, самъ едва на ногахъ стоитъ: "Позвольте, говоритъ, попросить васъ Аграфенѣ Ивановнѣ письмецо отдать, очень нужное, говоритъ, а отвѣта ждать буду съ нетерпѣніемъ, и подаетъ мнѣ какую-то бумажку.
Груня.
Это онъ по тому, что нетрезвый.... Ну, а вы что, сестрица?
Марья Ивановна.
Отвѣчала ему, что я писемъ не передаю, а ты ихъ не принимаешь.
Груня.
И вѣрно ужь Богъ знаетъ что про меня подумали....
Марья Ивановна.
Ничего я не подумала; но спрашиваю тебя, что это значитъ?
Груня.
Побожитесь мнѣ, сестрица, что вы никому не скажете, такъ я вамъ какую тайну открою...
Марья Ивановна.
Божиться я не стану.
Груня (озираясь, наклоняется къ Марьѣ Ивановнѣ и вполголоса).
Вѣдь это письмо не ко мнѣ было, а къ маменькѣ, право-съ. Это онъ у нихъ все деньги выманиваетъ. Вотъ съ тѣхъ поръ, какъ тятенька ему къ намъ запретили ходить, я два раза ему передавала... (Потупившись) Это у нихъ, почитай, что все лѣто идетъ....
Марья Ивановна (съ негодованіемъ).
И ты передаёшь письма и деньги! Да понимаешь ли ты, что ты дѣлаешь?-- кажется, что нѣтъ, къ счастью.... Но смотри, Груня, чтобъ этого никогда больше не было,-- слышишь? Пусть мачиха дѣлаетъ, что хочетъ, но я не хочу, чтобы ты впутывалась въ подобныя низости.
Груня (плаксиво).
А если онѣ-съ прикажутъ, развѣ я смѣю ослушаться?
Марья Ивановна.
Такъ и скажи ей, что не хочешь, не станешь! Обѣщай мнѣ сейчасъ же, что этого никогда больше не будетъ.
Груня.
Воля ваша, сестрица, я имъ не смѣю такъ сказать!
Марья Ивановна.
Ты должна, слышишь, Груня? Чтобъ этого никогда, никогда больше не было! Я буду смотрѣть за тобой, и если что нибудь подобное замѣчу, то, чего бы оно мнѣ ни стоило, я скажу отцу.
Груня.
Вотъ этого я отъ васъ не ожидала! Очень благородно это будетъ съ вашей стороны!... Я вамъ все расказала, а вы теперь шпіонить за мной собираетесь. Очень я вамъ благодарна, сестрица,-- сдѣлали вы меня съ имянинами!
Встаетъ и уходитъ въ домъ.
ЯВЛЕНІЕ IV.
Марья Ивановна одна.
Марья Ивановна.
Боже мой! Какъ не задохнуться это всей этой грязи! О, только бы вырвать отсюда сестру да брата и бѣжать, бѣжать куда глаза глядятъ!
Слышенъ звонъ бубенчиковъ.
ЯВЛЕНІЕ V.
Мотя.
(выбѣгаетъ изъ дому, впускается съ террасы и на ходу кричитъ).
Гости ѣдутъ, гости! Гриша уснулъ,-- побѣгу встрѣчать!
Исчезаетъ въ глубинѣ сада.
ЯВЛЕНІЕ VI.
