— Надь, ничего ты не понимаешь в колбасных обрезках, — пошутила подруга, нанося последние штрихи в свой совершенный образ, — а вдруг судьба, а я не накрашена.
— Юль, ты, что за неделю отдыха забыла о своем Игоре? — удивилась Надя.
— Игорь там, а я здесь. Женщина всегда должна быть во всеоружии, правда Лиль?
Лиля тоже решила сразить встречных мачо наповал. Длинный сарафан, скрывающий все ее изъяны и симпатичный шифоновый платочек, найденный в бабушкином комоде удивительно ей шли. Лилин образ благородной девицы дополнял совершенство Юлии. Эти женщины были явно не с этой планеты.
Юля натянула на себя высокие босоножки, состоящие из одних ремешков. Она затосковала по московским нарядам и очень хотела выгулять их по Берновским пыльным улицам.
Наконец-то подруги вышли в свет и медленно направились к цивилизации. Они шли не спеша, с любопытством разглядывая встречный ландшафт. Им была в диковинку коза, спокойно жующая траву и парочка гусей, медленно бредущая к водоему, и стайка голубей, выпушенная кем-то из голубятни. Они с любопытством рассматривали этот мир, разительно отличавшийся от столичных московских улочек.
— Ой девочки, смотрите, — неожиданно остановившись, сказала Лиля и указала куда-то вдаль.
Там на старом деревянном столбе разместилось огромное журавлиное гнездо. Масса различных прутиков, окутавшая верх обычного столба выглядело монументально. И там, в самом центре сооруженного птицами ложа сидели огромные белоснежные птицы, с любопытством посматривающие на людей. Это было настолько чудно и удивительно, что женщины застыли как вкопанные, рассматривая необычное творение природы.
Один из журавлей взмахнув большими крыльями отправился куда-то по своим журавлиным делам, а второй, судя по всему, мать, осталась со своими детьми. Там в огромном гнезде пищали птенцы. Они помахивали своими достаточно крупными головками, а их мамаша, пыталась что-то им втолковать, наверняка что-то очень важное и необходимое, то, что в дальнейшем поможет им вынести все превратности, уготованные судьбой. Птицы выглядел очень эффектно на фоне деревенского заката.
— Вот так и в жизни, — сказала грустно Надя, — растишь их растишь, а они, раз и вылетели из гнезда.
И подруги поняли, что она подумала про своего среднего сына Николая, который уже вырос и отправился жить к отцу и покорять Европу, вместо того чтобы остаться здесь в России. Надя очень по нему тосковала8.
— Как же хорошо, что мы с вами сюда приехали, — прервав молчание прошептала Лиля, — это самый лучший отпуск в моей жизни.
Взглянув последний раз на семейство прекрасных птиц они отправились дальше к деревенскому пруду. Там их ждала лебединая пара с маленькими детьми.
Посидев немного на лавочке у пруда и насладившись умиротворяющим пейзажем, женщины отправились в обратный путь. День клонился к вечеру и стало значительно прохладнее. Все-таки приближение осени чувствовалось во всем, в опадающей листве, ночной прохладе и многих других признаках, информирующих их, о том, что осень не за горами. Но пока, что они купались в последних теплых летних деньках и ничего не хотели знать про наступающее ненастье.
Неожиданно, женщины увидели идущую навстречу им парочку. Надя узнала в одной из них беззубую, именно ту, которая была подругой алкоголика. Вторую достаточно миловидную она не признала. Надежда поприветствовала их и подруги отправились дальше.
Женщина вспомнила свою историю с алкоголиком и его женой и усмехнулась. Все в этой жизни не зря, подумала она. Может быть тот мужик и алкаш, но доброй души человек, направивший к ней мастеров высокой квалификации. Благодаря им она смогла быстро починить свой забор.
Надя продолжила свой путь размышляя об особенностях русской глубинки, достаточно простой, но очень благородный.
— Вот она, прошмандовка! — услышала Надя и обернулась.
Кричала женщина, которую она только что помянула добрым словом. Казалось, еще несколько минут назад ничто не предвещало беды. Картинка была благостной и слова, брошенные в ее адрес, удивили Надю до глубины души.
Все же глубинный русский народ, подумала она, может быть как беззаветно благородным, так и непредсказуемо жестоким. Казалось, шла себе, никого не трогала, а тут гляди ж ты, прошмандовка.
На крик женщины обернулись и ее подруги. Беззубая показывала на Надю пальцем, а вторая барышня, смотрела на остальных и улыбалась. И улыбка у нее была совсем недобрая, а даже, можно сказать, зловещая.
— Надь, кто это? — пискнула Лиля.
Она терпеть не могла разборки, тем более неожиданные.
— Сейчас узнаешь, — сообщила всем Надежда и гордо посмотрела на оскорбившую ее женщину.
Высокомерное выражение лица соперницы вызвало в местной нимфе очередной прилив злости и ее понесло
— Представляешь, — цедила беззубая своей улыбающейся подруге, — вхожу я в комнату, а она тут моего мужика охмуряет. У них там в Москве свои кончились, так они за нашими приперлась.
Беззубая говорила так громко, что не услышать ее было невозможно. Казалось, ее рык слышат даже на соседней улице.
— Да ладно твой, Любань, — продолжила вторая, но сразу же была прервана беззубой, которой не понравилось пренебрежительное отношение к своему мужчине.
— А мой чего? Мой еще ого-го.
Она подняла руки вверх, показывая, насколько ее мужик ого-го.
— Не, ну твой, ясно, первый парень на деревне. Как вспомню, какой он был раньше. Бывало, возьмет гармошку, как запоет, так душа сразу и просится в пляс.
Надежда попыталась представить знакомого ей алкоголика с гармошкой в руке и очень удивилась. Картинка никак не складывалась. Если уж он и был, когда-то первым парнем на деревне, то точно не в этом веке. Сейчас он только пил и виной всему, возможно, была та самая Любаня, которая не потрудилась даже вставить себе зубы.
— Да он и сейчас не промах, — заверила подругу женщина, — на днях мне колечко подарил.
Женщины увлеклись обсуждением положительных качеств местного героя, и Надя подумала, что русские бабы относятся к особой категории умалишенных, умеющих держаться за собственного мужика, как за спасательный круг. И не важно, что этот круг дырявый и тянет их на дно. Главное, чтобы просто был.
Подруги поглазели на мирно беседующих женщин и собрались идти по старому маршруту, к себе домой. Разговор о деревенских мужиках их абсолютно не интересовал.
— Представляешь, Любань, — услышали они голос миловидной нимфы, — эти московские не только к твоему, но и к моему Петьке уже лыжи навострили.
Заявление настолько удивило подруг, что они снова остановились. Всю эту неделю они были заняты налаживанием собственного быта и не претендовали на руку и сердце местных аборигенов.
— И что? — оторопела беззубая.
Было видно, как она удивлена. В ее представлении лучше ее алкаша никого в этом селе не было и поползновение на кого-либо другого вызывало у нее оторопь.
— И что там твой натворил с этими прошмандовками?
— А мой Петруха, пошел помочь этим беднягам. И забор им починил, и крылечко, причем задешево по-соседски. Так они, в знак благодарности, натравили на него участкового, который у этих паразиток только и ошивается.
— И что? — заинтересовалась беззубая.
— Забрали.
— Кого?
— Моего.
— Куда?
— В участок, до окончания разбирательства. И все из-за них.
— А не надо, — неожиданно для всех присутствующих пискнула Лиля, — доски из музея воровать.
— Что?!!! — возмутились деревенские.
Лилин выпад был совсем не кстати и вызвал только дополнительную агрессию со стороны деревенских. Ситуация накалилась до предела. Еще пару минут назад казалось, что ссоры можно избежать, объяснив ревнивицам, что они не претендуют на местных женихов, но неожиданное высказывание Лилии, зажгло огонек противоречий, который вспыхнул и понесся к цели набирая обороты.
В воздухе запахло грозой.
Понимая, что ситуация выходит из-под контроля, Юля резко дернула Лилю за руку и громко крикнув: «Бежим!», рванула в сторону собственной фазенды.
