– Я ж тебе не принцесса Диана, урод ты чёртов! – крикнула Ольга, шаря руками по полу, – у меня сигарета выпала!

– Хер бы с ней.

– Хер бы с твоей тачкой! Огнетушитель есть?

Но огнетушитель не пригодился. До поворота на Яузскую набережную Ольга успела ещё разок задремать. Ей приснился сон – море, солнце, тёплый песок. Она лежала на нём совершенно голая, сквозь ресницы глядя на облака. Вдруг одно из них стало тучей и громыхнуло:

– Менты!

Море испарилось. Солнце исчезло. Все облака превратились в тучи над ночным городом. Дождь едва моросил. Машина звенела, прыгая по раздолбанному асфальту. Слева чернела лента реки с гранитными берегами. А впереди, рядом с припаркованным на обочине милицейским «Фордом», блестели светоотражающие ремни и ствол автомата. Тот, на чьём плече он висел, очень походил на военный памятник, потому что, судя по его взгляду на приближающуюся «восьмёрку», он собирался броситься под неё со связкой гранат.

– В глаза ему не смотри, – спокойно сказала Ольга. Но было поздно – парень уже нажимал на тормоз, хоть памятник на машину метнул не связку гранат, а световой лучик, подняв специальный жезл. Приткнувшись к обочине, остановленный опустил стекло. Ольга притворилась, что спит. Гаишник не торопился. Он сперва закурил, потом подошёл вразвалочку и спросил, ткнув жезлом во вмятину:

– Кого сбили?

– Дерево, – сказал парень.

– Ну что же, это бывает. Справочку об аварии предъявите.

– Я её дома забыл! На днях переехал, все документы перемешались в разных местах.

– И это бывает.

Сплюнув, инспектор движением головы указал на «Форд».

– В машину садись, пожалуйста.

Интонация возражений не допускала. Пока мокрушник медленно шёл к патрульному «Форду», а офицер смотрел ему вслед, Ольга запихнула сумочку под сиденье, вынула из лифчика клофелин, и, пользуясь тем, что стекло опущено, энергичным щелчком отправила флакон в реку.

За рулём «Форда» спал, надвинув на самый нос козырёк фуражки, старлей. Разбуженный хлопком двери, он потянулся, чуть приподнял козырёк и взял у налётчика документы. На техталон и права он едва взглянул, но зато техпаспорт подвергся неимоверно долгому изучению. Парень даже подумал, что офицер вновь уснул. Но нет – отложив техпаспорт, тот опять взял двумя пальцами техталон и проговорил, будто размышляя о чём-то вслух:

– Талон государственного технического осмотра транспортного средства должен располагаться в правом нижнем углу ветрового стекла транспортного средства. Так почему нарушаем, Сергей Анатольевич?

– Да какая разница, где находится техталон? – возразил владелец мятой машины, – ведь главное, что он есть!

– Его у вас нет, – широко зевая, буркнул старлей, – это не талон, а туфта.

– Да с чего вы взяли?

– Машина какого года? Девяносто шестого. В девяносто восьмом должны были дать талон по двухтысячный. А у тебя – по девяносто девятый. Фальшивка это.

– Этот талон мне сделал мой друг, капитан ГАИ Восточного округа, – заявил Серёжка, – а как он сделал его, не знаю.

– Ну и дурак, что не знаешь, – бросил старлей, без трепета восприняв информацию о дружке – капитане. Постучав пальцем по техталону, прибавил, – Тот, кто не знает, на чём он ездит, не может знать, куда он приедет!

– Техталон выдал мне капитан ГАИ, – гнул своё Серёжка.

– Ну, а проблемы имеешь ты! Подделка талона – это статья.

– Но я его не подделывал!

– Ты его используешь. Но тебе повезло, потому что если я вызову оперов, то мне придётся их ждать. А я не хочу их ждать, так как у меня кончается смена. Поэтому ограничимся снятием номеров с машины.

Возникла пауза.

– С какой стати? – прервал её нарушитель.

– Эксплуатация транспортного средства, не прошедшего техосмотр, запрещена, – объяснил старлей и вновь стал разглядывать документы. Он не спешил.

– А штраф заплатить нельзя? – негромко спросил Серёжка. Он думал, будет обычный цирк – мол, нет, не возьму, однако старлей почему-то сразу сказал:

– Давай.

– А сколько? Полтинник?

– Ну, это просто смешно! Давай уж хотя бы полтинник за каждый номер.

– То есть, семьдесят пять?

– Серёга, я после бессонной ночи шуток не понимаю! Сотку давай и вали отсюда.

– Это грабёж среди бела дня!

– Кому уехать надо – вам или мне? – спросил офицер, впервые взглянув в глаза собеседнику. Тот занудно признал:

– Ну, мне.

– А куда вам надо уехать – в следственный изолятор или своей дорогой?

Серёжка молча достал из кармана брюк сторублёвку и протянул её офицеру. Тот, к ней не прикоснувшись, выдвинул пепельницу. Она была набита купюрами. Присоединив к ним свою, Сергей поинтересовался:

– А это правда туфта?

Надвинув на нос фуражку и вновь начав засыпать, офицер промямлил:

– Серёга, я тебе отвечаю: Это – туфта. И туфта опасная.

После этих слов из-под козырька фуражки раздался храп.

– Что им надо было? – спросила Ольга, когда Сергей вернулся в свою машину.

– Денег срубить.

– За что?

– За то, что они ублюдки.

Ольга, не склонная с этим спорить, ушла в какие-то размышления. Разогнав машину, Сергей включил Хит-FM. Москва, светлея под звёздами, вспыхивающими среди разрываемых ветром туч, хранила почти могильную тишину. В этой тишине звериный рёв Ольги прозвучал страшно.

– Браслет! Браслет!

Отчаянно схватив руль, Ольга крутанула его к себе. Машину поволокло к обочине. Это произошло на улице Радио.

– Уймись, дура! – Крикнул Серёжка, одной рукой пытаясь выровнять руль, а другой борясь с рыдающей пассажиркой, – Убери руки, …! Ты что делаешь?

– Поворачивай! Поворачивай! – выла Ольга, захлёбываясь слезами, что ей совсем не мешало осатанело драться за руль, – я тебя убью!

– Ты что, с ума сошла? Пристрелю! Угомонись, сука! В квартире уже менты!

– Он нарочно бросил на него своё барахло! – с истеричным хохотом прокричала Ольга, отпустив руль. Не переставая смеяться, она вонзила зубы в своё запястье. Боль и вкус крови вернули ей здравомыслие. Тщательно облизав ни в чём не повинную свою руку, она закрыла лицо ладонями.

– Хватит с нас и того, что взяли, – сказал Сергей спустя две минуты, въезжая на Электрозаводский мост.

– Закрыли тему навеки, понял? – хрипло проговорила Ольга, опустив руки. Невидящими глазами она смотрела на коммерческие ларьки, мелькавшие вдоль извилистой улицы, по которой машина мчалась в тихую глубь Сокольников. За крутым поворотом влево, куда с другой стороны сворачивали трамвайные рельсы, открылся чисто провинциальный пейзаж – пустыри, деревья, редкие фонари над узкой дорогой. Свернув с неё в тесный дворик пятиэтажного дома, Серёжка ловко припарковался между двумя машинами. Пока он глушил мотор и вытаскивал магнитолу, Ольга, взяв сумку, вышла.

Дул сильный ветер. Рассвет ещё не забрезжил. Идя с Серёжкой к подъезду, Ольга спросила:

– Ты точно живёшь один?

– С тараканами.

– Твою мать! Я, кажется, заболела. Меня знобит.

– Ты смотри, не сдохни! Куда я дену твой труп?

– Сожрёшь.

Подъезд показался Ольге ещё более провинциальным, чем двор. От более точной оценки его спасла темнота. Сбивая бутылки, стоявшие на ступенях лестницы, поднялись на второй этаж. Квартира, крепкую дверь которой Серёга отпер двумя ключами, не уступала лестнице изобилием стеклотары. Особенно много пустых бутылок было на кухне, где, судя по прочим признакам, состоялось мероприятие с парой – тройкой особ прекрасного пола. В прихожей, кроме бутылок, наличествовали лишь вешалка с зимней курткой и телефон на небольшой тумбочке. Дверь единственной комнаты, вся обклеенная страничками из «Плейбоя», была закрыта. Пока Сергей запирал наружную дверь, Ольга запихнула сумку под тумбочку, прошла в ванную, и, раздевшись, встала под тёплый душ. Озноб сразу прекратился. Вскоре вошёл Серёжка. Он был в других штанах и сухой футболке. Его предрассветный взгляд, сходу налетев на голую Ольгу, не оживился.

– Чего тебе? – поинтересовалась она, закрыв себя шторкой. Он не ответил. Сняв с вешалки полотенце, начал старательно вытирать башку.