Хоть память укрыта такими большими снегами… Черенчиков думал, что в этой советской песне поётся именно про его память. Как справедливо завещал музыкант Борис Борисович Гребенщиков, старая память – хуже, чем сифилис, особенно в узком кругу. Воистину, «такой вакханалии воспоминаний не пожелать и врагу». В этой связи Черенчиков вспомнил давний анекдот Юрия Никулина: мы не знаем, был ли у Ленина сифилис, но у Ельцина точно был Бурбулис. Ох уж это неизменное чувство юмора… За неимением других защитных стратегий в стремительно меняющемся мире осталось лишь думать о возможной победе ещё советского интеллекта над русским здравым смыслом, благо в сытые годы юмора было предостаточно. Артисты выворачивались наизнанку, чтобы рассмешить публику. Алкоголя и других простых радостей в магазинах было в избытке, на то они и сытые годы, как в российской истории стало принято называть недолгий период нулевых.

Вышедшему на промозглый воздух Черенчикову страшно хотелось купить в фирменном магазине флакон виски для согревания в наступившие холодные вечера. Иногда мороз так припрёт, что разбавлять горячительный напиток пепси-колой уже не захочется. В одном оказался прав воспевающий протесты поэт: к этому моменту жизнь уже окажется прожитой ровно на треть, что, впрочем, нисколько не настраивало на философский лад. Просто выйти к желтеющим листьям, опавшим на землю, не забыв зонтик и впитывать энергию природы в почти полнейшей тишине, нарушаемой разве что тихим шумом падающих капель. Радоваться, что продуктовый магазин за углом работает круглосуточно. Ещё хотелось по приходу домой выпить чёрного кофе без сахара, заботливо нарезанного в рафинад.

Москвич родом из этих мест медленно продвигался вперёд по бульвару в свете вечерних фонарей. Световой день к тому времени продолжал укорачиваться, а потому путнику могло потребоваться включить карманный фонарик своего мобильного телефона. Впереди блуждали неясные тени собаководов, а на скамейках сидели редкие парочки студентов и одинокие люди старшего поколения с банками пенного. Рядом с ним семенила небольших размеров пушистая собачка, способная учуять каждый сантиметр влажной, усеянной листьями, осенней почвы.

А ту собачку, что бежит за мной, зовут «последний шанс»: звон гитары и немного слов – это всё, что есть у нас… Текст депрессивной песни как нельзя кстати ложился на общую палитру осенней хандры конца цветастого сентября. Напряжение словно звенело в воздухе, это чувствовалось фибрами души беспокойное настроение граждан, лишившихся ощущения стабильности и увереннности в завтрашнем дне. Позитива добавляли разве что светящиеся ошейники на пробегающих мимо собаках – они словно возвращали героя в детство, на кремлёвскую новогоднюю ёлку, где повсеместно в числе прочих безделушек также продавались световые браслеты.

И когда перед самым началом новогоднего представления над залом кремлёвского Дворца Съездов сгущался мрак, свет дарили именно эти яркие сувениры на пару с "волшебными палочками". Если напрячь память, можно вспомнить и поп-корн, и сладкую вату со сладкими пончиками в сахарной пудре… Черенчиков шумно выдохнул. "Когда же оно начнётся, безоблачное детство?". Казалось бы, самыми невозсмутимыми в кризисной ситуации должны быть либо представители силовых структур, или охранники правопорядка типа бойцов Росгвардии. Которых, как известно, проще убить, чем напугать.

Главное, что унаследовал человек от разумных животных – это инстинкт самосохранения. Когда извергались вулканы и падал метеоритный дождь, динозавры в стремлении спастись искали надёжного входа в пещеры. Так и сейчас, главное, что можно ощутить в текущий момент – стрессовую ситуацию, важно было сохранять спокойствие и не поддаваться панике. Алкоголь притупляет критическое мышление, потягивание сигареты напоминает о дыме отечества – каждый гражданин известными средствами спасается как может.

На сравнительно небольшом по географическим меркам расстоянии ведутся боевые действия, что подливает масла в огонь социального восприятия происходящего. Благо у каждого в наше время есть смартфон, с которого можно не только проследить за развитием событий, но и развлечь, и заметно успокоить себя. В переполненных вагонах московского метро работает беспроводная сеть, за сущие копейки на почтовом отделении можно легко приобрести вечернюю газету, в переходах синей ветки усталые, но бойкие пенсионеры раздают ежедневную прессу бесплатно.

Собачке, в сущности, немного надо: сухая пелёнка в коридоре, пара заполненных мисок с водой и едой, мягкий ковёр и лежанка для отдыха. Зато когда приходишь её домой, чувствуешь себя натуральным Шарлем Перро с его историей о коте в сапогах: настолько она тебе благодарна и хочет общаться. Заносишь в ванную смыть уличную грязь – и вспоминаешь детские игры в дочки-матери. Черенчиков наизусть помнил советскую песенку "человек собаке друг", хоть из советского даже единственного президента не осталось.

Так и коротал местный житель одного из десятков московских спальных районов осенние дни в надёжной крепости в виде собственного дома, не отвлекаясь на просмотр регулярных информационных программ, слушая лишь честную и минорную музыку. Листья за окном становились багряными, золотыми, яичными и рыжими. Зонт и куртка всё чаще напоминали о себе сквозь испорченные погодные условия. И только неизменная регулярная чашка кофе могла помочь ему понять: не ему одному хорошо в укрытии. Таких в стране были миллионы.

Кипятком обычно заваривают чай, готовят в кастрюлях и ковшах макароны, сосиски, крупы и пельмени. В нарастающий продовольственный кризис, сопровождаемый ростом розничных цен в продуктовых магазинах, роль кулинарии возросла в кратных размерах. Точно так же в любую мало-мальски паническую ситуацию беспокойные граждане бежали в супермаркеты закупать товары первой необходимости и бытовую технику. При этом не всё же смотреть одно телевидение – можно настроить кофемашину, духовку, элетрочайник без угрозы пожароопасного короткого замыкания. Озерцова всегда отличалась умением готовить «кашу из топора», как завещали ей такие добрые и ещё тогда, в её беззаботном детстве, всемогущие мама и бабушка. В то хмурое утро из её потёртого ноутбука доносились яркие звуки видеороликов, юная ассоль в смешном гриме пела с монитора песни под гитару, создавая хозяйке рабочее настроение.

Купи доширак, залей кипятком

И не страдай ни о ком!

Быть может, лапша не столь питательна, но

Зарплата придёт обязательно!

Купи доширак, а на сдачу

Купи Love Is, но помни: парни не плачут

И если в лапше много перца

Помни, лучше обжечь язык, чем сердце.

Кушай дошик, кушай дошик

Она плохая, а дошик хороший.

Кушай дошик, дошик кушай

Он спасёт от голода и залечит душу…

Телевидение Озерцова практически не смотрела, выбирая из всей сетки программ лишь спортивные трансляции и актуальные новости. Развлекательных передач также избегала, обладая по своему субъективному мнению, не самым распространённым чувством юмора. К примеру, во время мытья раковины могла напевать композицию группы «Ва-Банкъ» о чёрном знамени из альбома 1992 года «На кухне», находясь там же. То есть не в Париже, конечно, а на кухне. Именно поэтому новый проект главного канала суматошной страны о песнях во время посиделок за столом вызывал у неё искреннее умиление. Примерно такие же эмоции, нередко граничащие со снисхождением, испытывает потомственная русская интеллигенция во время очередного «культпросвета» о политических событиях прошедшего и нередко истекающего дня.