— Мы, наша семья, я, Джон Енсен, твоя мама, Анна Енсен, Лэсли, — все мы принадлежим к очень древнему роду, который живет на Земле с незапамятных времен. Сразу оговорюсь, мы не герцоги и не князья, здесь речь о другом. Мы все — из другого мира. Очень давно наши предки были посланы на Землю с определенной миссией, которую мы выполняем и по сей день.
Ян всегда знал, что его отец — большой ученый, что в особом закрытом институте он разрабатывает прибор, который даст человечеству управляемую термоядерную энергию, равную по силе энергии Солнца, но вот про старинный род, про особую миссию Ян никогда прежде не слышал. Они что же, реально с другой планеты?
— Наш род очень непростой, я бы сказал даже — особенный. Хм… и мы действительно, с другой планеты, как ты только что подумал, — он улыбнулся, увидев, как у Яна от удивления округлились глаза, оказывается, его родители всегда могли читать его мысли, вот он попал!
— Да нет, Ян, не всегда, — ответил отец с улыбкой, — просто сейчас ты очень громко думаешь! Давай так, чтобы не запутать тебя, я буду рассказывать медленно, если вдруг ты чего-то не поймешь, просто скажи и мы остановимся. Ладно?
— Хорошо, пап… — Ян был просто ошеломлен.
— Хорошо. Итак, Мы — «Сэнмиры», — продолжил Джон, — люди, обладающие особыми сенсорными способностями, способные чувствовать другие миры.
— Экстрасенсы что ли? — уточнил Ян.
Джон рассмеялся.
— Не совсем и не только. Мы можем путешествовать между мирами, общаться с их обитателями. Когда это необходимо, мы можем перевоплощаться в животных, например, в лис, так это происходит у нашей семьи, есть и другие семьи, а значит и другие животные. Пока все понятно?
— Да. Мы инопланетяне, которых давным-давно забросили как межпланетный десант на Землю, но для чего?
— Наша главная задача — следить, чтобы границы смежных с Землей миров оставались закрытыми, замкнутыми, чтобы никто и ничто чужеродное не проникло в мир людей. Мы, лисы, — защита человеческой цивилизации, служба охраны, если хочешь. Мы обнаруживаем нарушителей и выдворяем их обратно.
— Как пограничники? — уточнил Ян.
— Ага, только те ходят с собакой, чтобы лучше все выслеживать, а мы сами становимся чем-то вроде этой собаки, — пояснил Лэсли, — у лисицы знаешь какое чутье! Ого-го! Мы чувствуем нарушителей за версту!
— Мы такие не одни, таких, как мы, много, и миссия у всех разная, — продолжал отец, — Мы служим развитию человечества, но при этом, мы лишь наблюдатели. Мы не имеем права вмешиваться в жизнь земных обитателей и нарушать ход человеческой истории.
— А что значит — другие миры? Их много? — спросил Ян.
— Очень и очень много, ведь каждый человек способен создать новый мир, всего лишь совершив выбор. Вариантов великое множество, как разбегающихся тропинок в лесу. Представь, что ты идешь по лесу, и вдруг твоя дорожка упирается в развилку, тебе нужно выбрать, по какой из них идти. И не важно, свернешь ты налево или направо, другая тропинка от этого не перестанет существовать. Но твой мир будет на той дорожке, по которой идешь ты. А тропинок в лесу — бессчетное число. Понимаешь?
— Значит выбор, — чтобы лучше запомнить, повторил Ян.
— Не только. «Выбор» — лишь одно из измерений, есть еще «Время», переменные — «Жизнь-смерть» и другие, но ты пока не забивай себе голову этим.
— Жизнь и смерть?
— Видишь ли, если человек умер в одном мире — он умрет и в других… — вставил свои пять копеек Лэсли.
— Ну, хватит с тебя сложностей на сегодня, — сказала мама, — Давайте пить чай, тем более что кое-кто уже ест третий кусок торта, хотя мы, конечно же, не считаем.
— Очень вкусный торт, мам, честное слово, — Лэсли с улыбкой облизал ложку.
— С тобой начало все это происходить, потому что ты вырос, сынок, и в тебе проснулись силы нашего рода — сказала Анна. — Ты привыкнешь, научишься этим пользоваться, все будет хорошо, поверь мне. Сейчас все происходит для тебя неожиданно, но потом ты сможешь контролировать себя, делать это осознанно, усилием воли. А вообще, рановато как-то у тебя все это началось…
— У меня трансформации начались, когда мне пятнадцать исполнилось, но раньше тринадцати лет чтобы такое было — я не знаю таких, вот честно, — Лэсли шумно отхлебнул из чашки и потянулся еще за одним куском торта.
— Ничего, он смышленый, — сказал отец, — ну а теперь — самое главное — подарок!
Он встал и достал из серванта небольшую коробочку, перехваченную алой лентой. Вся семья замерла, глядя, как Ян развязывает ленту, открывает коробочку. В ней на мягкой атласной подложке поблескивали прозрачными стеклами очки и небольшое кольцо в виде змеи, кусающей свой хвост, — символ бесконечности. Он недоуменно посмотрел на маму и папу. Очки? Что за ерунда… У него же хорошее зрение!
— Надень кольцо, — сказал отец.
Ян взял из коробки кольцо, оно казалось большим, по руке взрослого мужчины, но, когда он надел его на палец, оно как будто уменьшилось, и оказалось, что оно подходит точно по размеру, — вот, теперь никогда не снимай его, оно будет расти вместе с тобой.
— А теперь очки, только не пугайся, они несколько необычны… — сказала Анна.
Ян взял очки из коробочки, на вид это были самые простые очки. Стекла слегка отливали фиолетовым. Он надел очки и чуть не подскочил, его коленки стукнулись снизу о крышку стола, и чашки зазвенели и заплясали на блюдцах — он почувствовал, как по его голове, под волосами, поползли тонкие, гибкие, но прочные нити, опутав его голову чем-то вроде паутины.
— Ха-ха-ха! Ой, видел бы ты свое лицо! — Лэсли от смеха просто сполз со стула, — Это сенсорный шлем! Незабываемое впечатление, правда?
— Сенсорный шлем абсолютно незаметен на голове. Это хитроумный нейромодулятор, а кольцо — нанорепликатор, когда они работают вместе, они могут собирать из атомов и молекул сколь угодно сложные конструкции путем синхронизации импульсов мозга и…
Но договорить ему не удалось.
— Ну, папа, — Лэсли перебил Джона на полуслове, — ты, конечно, большой ученый, но объяснять совсем не умеешь. Так, Ян, слушай сюда. Ты воображаешь что-то в своей голове, импульсы в мозге пошли, пошли импульсы, так, а шлем их считал, и дал программу кольцу, которое — вуаля! — быстренько материализовало из пространства и выдало тебе то, что ты просил. Вот. Супертехнология, очень, понимаешь, полезная во всех отношениях штука.
В разговор вмешалась Анна.
— Подождите вы тараторить, пусть он сам попробует. Ян, сынок… представь, что ты хочешь, ну например, еще чашку чая, так? Представь ее в своем воображении. Представь так подробно, насколько это возможно. Цвет, форма, запах, температура, материал… Представил? А теперь сосредоточься, протяни руку и… возьми ее!
Ян протянул руку над столом, прямо перед ней из прозрачной дымки стала появляться чашка. Сначала она была скорее бесформенной дымящейся массой, дрожащей в воздухе, но потом стали отчетливо прорисовываться очертания формы, цвет, рисунок, наконец, над чашкой стал подниматься пар, и все увидели, что в ней налит чай, да еще и с лимоном.
— О! Янчик, ты прав, а ведь не хватало лимончика, — сказал Лэсли, и тут же в его чашке тоже появился желтый, аппетитный ломтик лимона.
— Браво! Я знала, что у тебя получится! — Анна захлопала в ладоши.
— Мама! А я-то все думал, как ты умудрилась торт испечь так, что я и не заметил?! — Ян был искренне удивлен и даже несколько раздосадован, столько вещей проходило за его спиной, а он ничего не понимал раньше!
— Ну вот, как-то так оно работает, — сказал Джон, — Но ты должен помнить, что это серьезная техника, и мы не используем ее для бытовых нужд, так сказать, — он многозначительно посмотрел на Анну и Лэсли, — Очки могут преобразовывать энергию мысли в энергию формы, но речь не о тортах и чашках чая с лимоном, а о более серьезных материях, но для этого надо в совершенстве знать, как устроено то, что ты хочешь воплотить, иначе у тебя ничего не выйдет. Самолет, к примеру, ты собрать не сможешь, если ты не авиаконструктор, а я не смогу, как ты выразился, «испечь» торт, как мама, потому что понятия не имею, как пекутся торты, — и Джон стал рассказывать, как применять эту сложнейшую технику — очки и кольцо.
