А вот на Первушу, попытавшегося проделать подобный финт, один из воинов негромко шикнул:
— Не до тебя Невзору сейчас, Первуша! Иди себе с миром!
— Да мне пару слов сказать, Нечай… — Пацан, бросив недовольный взгляд на преградившего дорогу мужика, сделал еще одну попытку прорваться в терем головы.
— Сказал же — позже приходи! — Здоровяк пресек в корне и эту попытку пацана. — Не доводи до греха! — И захлопнул дверь перед самым носом обескураженного Первуши.
Едва дверь закрылась, меня обогнала Василинка и со всех ног кинувшись к тивуну.
— Дядька Невзор! — Повисла девчушка на шее головы, крепко обхватив руками старика.
— Василинка… Деточка… — Схватив девчушку в охапку, прослезился Невзор. — Никакой жизни мне без тебя не было… Даже руки хотел на себя наложить — да эти не дали… — Он указал взмахом головы на здоровяков, застывших истуканами от меня по обеим сторонам.
— Она его дочь, что ли? — Сбитый с толку таким разительным изменением поведения головы, спросил я у правого молодца, который, вроде как звался Нечаем.
— Племянница, — поправил меня здоровяк. — Дочь сестры его родной. Умерла, бедняжка родами, и дочери так и не увидела. А отец Василинки сгинул опосля через полгода — на охоту пошел, и не вернулся. Знать, на Нечисть или Нежить какую в лесу нарвался, — тихо шептал мне на ухо Нечай. — Вот Невзор её и воспитал — у самого ведь тоже не семьи, ни детей. Одна Василинка и осталась — любил её без памяти…
— И сам Стриге на растерзание отдал? — Не смел я поверить в случившееся.
— Отдал, деда Хоттабыч… — Роняя крокодиловы слезы на седую бороду тиуна, ответила Василинка — моя последняя фраза вышла уж больно громкой.
— Да как же вы…
— А ты как хотел, чужеземец? — отпустив племянницу и отерев слезы, произнес с вызовом старик. — Чтобы я, наплевав на заветы предков, свою кровиночку от общей участи выгораживал? Как же я на том свете в глаза всех тех глядеть буду, кто свой жребий беспрекословно принял? У нас перед жребием, предками завещанным, все равны: и тивун, и мужик, и распоследний золотарь! Ведь от людской молвы не спрячешься, не скроешься! Как не станет никогда кривда правдой, сколько она бы под нее не маскировалась!
Вот оно даже как? Честно говоря, не ожидал я такой отповеди от местного главы. Я его даже немного уважать начал — ведь не каждый согласится отдать свою родную дитятю на растерзание Чудищу. Многие на любые ухищрения пойдут… Но, видно, только не он. Хороший он мужик! Только одного я никак в толк не возьму: отчего так долго они эту Тварь ненасытную человечьим мясом кормили? Ведь от этого и Силы у Стриги прибывает, и жить эта проклятая Тварь может практически бесконечно долго?
— Хочешь спросить, чужеземец, отчего мы так долго все эти непотребства терпели? — словно услышав мои мысли, спросил тивун.
— Так я уже рассказала ему, дядька Невзор! — Влезла в наш разговор девчушка. — И о том, что пробовали всем народом уже Стригу убить несколько веков назад, да сил не хватило. И о Ведьмином Проклятии, что половину деревень выкосило, а кто выжил, еще сто лет впроголодь жили… Знает он все! И не смотри, что с виду старик, и портов у него нет — Тварь поганую уничтожить сумел!
— Ох… — Невзор неожиданно тяжело вздохнул, схватился рукой за грудь и опустился на массивную лавку, стоявшую подле такого же массивного стола.
— Что с тобой, дядька? — подскочила к нему девчушка, с тревогой глядя в его темные, подернутые какой-то мутной пленкой глаза. — Опять сердце прихватило?
— Не переживай, дочка — пройдет, — отнекался Невзор, разминая ладонью левую половину груди. — Слишком много потрясений за один день.
— Так они же счастливые, дядька Невзор! — весело защебетала она. — Радоваться надо! А еще — Первуша за мной к Ведьме пошел — и не убоялся старой карги…
— Дурак твой Первуша! — слабым голосом произнес Невзор. — Не встреть он чужака, и тебя бы не спас, и сам дурную свою голову сгубил!
— Любит он меня, дядька…
— Позже об этом… — Вяло взмахнул рукой голова, не желая продолжать эту тему. — Василинка, дочка, ты вот лучше что… — слабым голосом продолжил он, откинувшись на бревенчатую стену избы. — Принеси из моей светлицы штаны. Пусть чужеземец наденет — негоже Герою перед всем честным народом голым задом сверкать. И рубаху чистую захвати с сапогами… Чай, не малец босоногий, чтобы пятками голыми по лужам шлепать, а настоящий Богатырь, раз Ведьму в одиночку сумел победить…
— Сейчас, дядька! — Василинка сверкнула белозубой улыбкой и унеслась прочь с моих глаз.
— Ну, что ж, Богатырь, проходи к столу, — предложил наконец тивун, — в ногах правды нет. И вы, ребятки, тоже садитесь, поснедаем сейчас, чем Боги Порядка порадовали… А ты на меня, чуземец, зла не держи произнес Невзор. — Ты ведь, вроде бы, и дело доброе для всех нас совершил… — произнес голова, но я видел, что его до сих пор что-то гложет. — Вот и племянницу ты мою спас, за которую я тебе по гроб жизни обязанным буду… — Говорил старик медленно, словно подбирая слова.
Вроде бы и меня хвалил, но все как-то странно, словно по принуждению действовал. Что-то висело у него на душе. И, по всей видимости, что-то очень и очень нехорошее. Я такие моменты, как говорили пацаны у нас на районе, жопой чую!
— Как там тебя Василинка назвала? Странное у тебя имя — чужое, неведомое. У нас так людей не называют.
— Гасаном кличут, — напомнил я тиуну. — А отца Хоттабом звали.
— Чудно… — Покачал головой Невзор. — Гассан, значит… А меня Невзором звать. И я здесь надо всем голова.
— Это я уже понял. — Вот странный у нас с ним разговор выходит. Словно не о том мы с ним беседуем, о чем разговор вести надо. Словно кота за яйца тянет, а напрямую сказать не решается. Что ж тут у них за проблемы-то такие, помимо списанной со счетов Людоедки? Эх, как бы мой Ментальный Дар сейчас пригодился!
— Вот и познакомились… — Вновь кивнул своим неведомым доселе мыслям тивун. — А скажи, уважаемый Гасан, сын Хоттаба, как тебе Ведьму Лесную удалось победить? Ведь и телом ты совсем не Богатырь, и годами не меньшего моего будешь… Сколько тебе лет, уважаемый?
Эти дурацкие вопросы расспросы меня уже начали потихоньку выбешивать. Я им, можно сказать, новую свободную жизнь подарил, а они? Но я сдержался, и вполне себе дружелюбно ответил:
— Сто три не так давно исполнилось, — огорошил я всех пребывающих за столом, увидев, как вытягиваются от удивления их лица.
— Сколько⁈ — Не выдержал, подскочив с лавки Нечай. — Ты, дед, ври-ври, да не завирайся!
— И в мыслях не было, дружок! — Я криво усмехнулся — вот никак не налаживалось у нас доверительное общение.
— Сядь, Нечай! — тоном, не терпящим возражений, произнес тивун, и здоровяк послушно плюхнулся на лавку. — Он не врет! — Невзор вытащил из-под расшитого зелеными узорами воротника рубахи, Амулет в виде открытого глаза, болтающийся на обычном кожаном шнурке. — Правдивое Око чувствует любую ложь, даже обычную недосказанность.
А занимательный у него Артефакт. Интересно, а если его Ментальным Даром «причесать», он так же правду сможет распознавать? Вот только ответа на это вопрос у меня не было.
— Ты — Маг? — Вполне обоснованно задал следующий вопрос Невзор. — Да что я? Конечно Маг! Кто еще, кроме могучего Мага мог бы Стригу уничтожить? У нас в деревне ни одного такого нет, так — серединка-наполовинку. Да и в близлежащих деревнях тоже…
— Да, Маг, — ответил я.
— Откуда же ты у нас такой взялся? — Ядовито произнес Невзор, нервно дернув щекой. — Жили же как-то без тебя столько лет.
— Послушайте, ребятки, — мне, наконец наскучило валять Ваньку, и я решил сам перейти в наступление. — Что за чушь вы несете? У вас тут прожорливая Тварь людей пожирала, а вы тут жили не тужили столько лет? Вы вообще себя слышите? Или у вас в головах вместо мозгов сплошное коровье дерьмо?
— Придержи язык, дед! — Вновь вскочил с места Невзор, хватаясь за рукоять меча. — А то вмиг его лишишься…
— Уж не ты ли мне его собираешься отрезать, трусливая жопа? — Да, я уже основательно разозлился, и не собирался разводить здесь кучерявые политесы. — Ты бы с таким настроем против Ведьмы вышел! А попробуешь хоть чихнуть в мою сторону — размажу! Таких, как ты, чтобы дедушку старого завалить, во всей вашей деревне не найдется!
