Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Когда я возвратилась в лагерь, лил сильный дождь. Чувствовала я себя скверно, но все-таки поехала к урочищу. Львята в эту ночь не пришли, мы слышали только ржание зебр. Утром у меня была высокая температура. Несмотря на это, мы все же отправились искать львят, но не нашли их.

Вечером вернулись к урочищу. Только Джордж стал подвешивать мясо на сук, как из дупла по соседству донесся пронзительный крик. Джордж заглянул в щель и увидел птенца птицы-носорога. Гнездо было всего в полуметре от земли, птенец легко мог стать добычей змеи или какого-нибудь мелкого хищника.

Когда стемнело, явились львята и потребовали рыбий жир. За последнее время они так к нему пристрастились, что нам пришлось ввести норму, чтобы не перекормить их.

Я протянула Джеспэ миску, в ней лежало мясо с террамицином. Он поднял было лапу, хотел пригнуть мою руку пониже, но передумал и, не опуская лапы, съел угощение. Видимо, почуял, как я испугалась его острых когтей.

Издали донеслось рыканье льва, и львята ушли в ту сторону.

А у нас начался спор с гиенами, которые добирались до мяса. Они отступили только тогда, когда снова появились львята. Быстро поев, все трое удалились в урочище. И опять гиены были тут как тут. Пришлось подвесить мясо повыше.

На следующий вечер снова голос льва прервал обед. Львята ушли, не успев как следует поесть. На третий день Гупа и Эльса-маленькая жадно набросились на мясо, Джеспэ к еде не прикоснулся. Правда, он выглядел лучше, наверное, благодаря террамицину, но до полного выздоровления было еще далеко. Тогда мы решили воспользоваться советом директора и поговорить с председателем правления, чтобы просить еще отсрочку. Джордж остался присматривать за львятами, а я отправилась за двести километров на ферму председателя.

Он считал, что львятам пора познать радости и трудности самостоятельной жизни. Что ж, и мы готовы уважать принципы национальных парков, не вмешиваться в естественный ход вещей, но я знала много случаев, когда сотрудники национальных парков Восточной Африки в трудную пору помогали больным или голодающим львам.

Разве это не вмешательство? Джеспэ потому и был ранен, что с самого начала львята жили в искусственных условиях. Мы просто обязаны сделать все для его исцеления. Возможно, понадобится операция. И вообще Джеспэ нуждался в помощи, он был очень слаб.

Я сказала, что мы очень благодарны правлению, но ведь важно, чтобы переезд львят увенчался полным успехом. А на успех трудно надеяться, если мы бросим львят прежде, чем они станут хорошими охотниками. Мои доводы не убедили председателя, срока он нам не продлил.

На обратном пути мне пришлось устроить привал на ночь. И тут, когда я легла спать, меня вдруг осенило: никто не может запретить мне остаться в Серенгети туристкой, лишь бы я соблюдала все правила. Джордж поневоле должен вернуться в Исиоло и ждать, пока ему подберут преемника, но я могу быть здесь и каждый день приезжать в урочище. Жить мне придется в каком-нибудь из кемпингов вблизи Серонеры — это означало ежедневное путешествие в восемьдесят километров. Ездить ночью мне не позволят, и я не смогу кормить львят, но зато буду знать, как они живут. А лучшего решения пока не видно.

5 июня. Остается три дня. Я отправилась в Серонеру, чтобы, не откладывая, заказать себе место в кемпинге. Обычно это оформляется рядовым служащим конторы в Аруше. И я немало удивилась, услышав, что мое заявление должно утверждаться директором и председателем правления. С тем я и уехала в наш лагерь.

Последние дни надо было использовать предельно, и мы тотчас поспешили к урочищу. Львята пришли только вечером. Поджидая их, мы наблюдали за антилопой импала, которую встречали здесь всякий раз. Почему-то она не хотела примкнуть к своим сородичам. Наши львята ее не пугали, да они и не пытались охотиться на нее. Нас очень удивили эти мирные отношения, которые длились все время, пока мы жили в Серенгети.

Джеспэ получил свое лекарство, Гупа набросился на мясо, а Эльса-маленькая сразу ушла, привлеченная голосами зебр.

Меня всегда поражало, что такие беззащитные животные, как зебры, после наступления темноты выдают себя хищникам ржанием, точно им неведома осторожность… Потом и братья отправились следом за сестрой. Гулкий топот возвестил, что зебры обратились в бегство. Эльса-маленькая вернулась очень голодной, она стукнула Джеспэ, когда тот подошел к мясу. Он кротко отступил, подождал, пока не наелась сестра, и стал обгладывать остатки. Джеспэ был такой же добрый и уступчивый, как его мать.

Утром, когда я возвратилась в лагерь, из леса к реке вдруг выскочило около полусотни буйволов. Они пересекли дорогу перед самой моей машиной. Последний буйвол даже раз-другой обошел вокруг машины. Я старалась твердо держать в руках фотоаппарат… Тут подъехал на своем лендровере Джордж, и буйвол затрусил вдогонку за стадом.

После завтрака Джордж в последний раз отправился за добычей для львят.

Вечером мы повезли ее к урочищу и едва не наскочили на буйвола, который с упоением чесался о колючки. Не обращая на нас никакого внимания, он и так и эдак терся головой о ветки, очевидно сгоняя паразитов. Пришлось помешать ему, ведь нам надо было добраться дотемна. Мы стали кричать на него, пока, наконец, он поднял свою тяжелую голову, принюхался и с великой неохотой пошел прочь, поминутно оглядываясь на нас.

Не успели мы вынуть антилопу из машины, как львята набросились на нее. Грустно было думать о голодной поре, которая предстояла им, прежде чем они станут умелыми охотниками. Гупа и Эльса-маленькая по крайней мере выглядели здоровыми, но за Джеспэ я волновалась.

Пошел дождь, и львята укрылись в урочище. Джордж подтянул мясо повыше, но тут они прибежали обратно и повисли на туше. Как бы не лопнула веревка! Джордж спустил антилопу на землю. Все трое бросились на нее и принялись душить, словно она была живая. Хороший признак: первый прием уже знают.

7 июня я поехала в Серонеру узнать, разрешат ли мне остаться туристкой. По дороге я едва не врезалась в львицу, которая вдруг вышла из-за кустов. Она уверенно пересекла мне путь, ее догоняли два маленьких львенка. Мать ласково лизнула их и что-то тихо промяукала, совсем как Эльса. Потом все трое скрылись в высокой траве.

В Серонере мне сообщили, что я могу остаться, если буду соблюдать порядок, установленный для обычных посетителей. У меня вдруг стало легче на душе… На обратном пути я остановилась, увидев стаю из шести гиеновых собак. В Северной пограничной провинции Кении эти животные очень осторожны, только по отсутствию мелкой дичи можно определить, где они водятся. До сих пор я никогда не видела гиеновых собак на воле и не представляла себе, что они так красивы. Их название сбивает с толку потому, что даже длинноногие собаки не бывают так стройны и ни у одной собаки нет таких больших круглых ушей. К тому же у гиеновой собаки по четыре пальца на лапах, она представляет отдельный род. Окраска разная, у каждой у собаки свой особый узор из черных, белых и светло-коричневых пятен. Зато у всех одинаково роскошный пушистый хвост, чаще всего с белым кончиком. Из всех хищников гиеновые собаки, наверное, самые безжалостные и жестокие. Они по очереди преследуют жертву, пока она не упадет от изнеможения. Тогда они рвут ее на куски. Но эти шестеро мирно лежали под деревом, разглядывая меня, и показались мне едва ли не самыми красивыми из всех диких животных. Видимо, они были сыты, потому что совсем рядом паслись антилопы, и обе стороны не обращали друг на друга внимания. У нас в Северной провинции это было бы немыслимо. Там, в полупустыне, дичи намного меньше и борьба за существование куда более жестокая, чем в Серенгети, где вдоволь пищи и дичь охраняется от людей. У здешних гиеновых собак, как и у львов, иные повадки.

Ближе к лагерю я опять встретила темногривого. С ним была его супруга и еще одна львица с двумя львятами чуть постарше месяца. Та самая, которую я видела утром. Они-то, скорее всего, и прогнали наших львят с первого места несколько недель назад.

25
{"b":"896","o":1}