Слив излишек жидкости в дырку, я изучил умывальник. Его конструкция была примитивной донельзя – плохо обработанная каменная глыба с нишей объемом литров на десять, в которой скапливалась вода. Никаких смесителей, кранов или прочего не наблюдалось. Жидкость выходила из дыры в стене, стекала по ложбинке в нишу, а из нее веселой струйкой бежала в пресловутую отхожую яму – средневековый минимализм во всей его ужасающей красе.

Вода оказалась чистой и приятной на вкус. Хотя и ледяной - у меня после пары глотков заломило зубы, а внутренности словно проморозило насквозь. Кое-как умывшись, а вернее, размазав по физиономии застарелую грязь, я решил продолжить сбор информации об окружающем мире и подошел к решетке. Она меня ничем не порадовала. Толстые железные прутья без малейшего намека на петли часто перегораживали дверной проем крест-накрест, глубоко входя в камень. И лишь в самом низу парочка, оказавшаяся короче прочих, образовывала небольшое «оконце», пролезть через которое мог разве что ребенок.

За решеткой был неосвещенный коридор из все того же черного камня. Просунуть голову между прутьями у меня не вышло – ячейки оказались слишком маленькими и узкими, но краешком глаза удалось заметить сбоку на противоположной стене проем с аналогичной решеткой. Подергав прутья, я убедился, что даже если согласно задумке неизвестного архитектора они и должны втягиваться в стены, то моих невеликих силенок точно не хватает, чтобы их сдвинуть.

Отчаявшись самостоятельно покинуть комнату, я вернулся на матрац, накинул на плечи дырявое одеяло и принялся гадать, куда же меня занесло. Доставшиеся с телом навыки разговорного английского лучше прочего доказывали тот факт, что я все еще обретаюсь на старушке-Земле. А вот родной или какой-нибудь параллельно-перпендикулярной – это уже другой вопрос.

Одежда, на которой не было ни пуговиц, ни резинок, самые обычные портянки, выполняющие роль обуви, а также окружающая обстановка навевали мысль о дремучем средневековье. Однако ткань засаленной рубашки была хоть и грубой, но довольно качественной, стежки на штанах - четкими и одинаковыми, что говорило о промышленном производстве. Гладкие и ровные прутья решетки тоже намекали, что ковал их явно не кузнец. Добавить к этому наличие скрытого механизма в стене, который наверняка управляется из коридора… и выходит полная несуразица, не поддающаяся логическому объяснению!

Поджав под себя озябшие ноги и закутавшись плотнее в одеяло, я старательно морщил лоб, однако паззл упрямо не желал складываться. Попытавшись обратиться к памяти прежнего постояльца, я добился ровным счетом ни шиша. Да уж, не везет – так не везет! Вот в читанных мною фанфиках «попаданцам» сразу доставались все навыки и знания, необходимые для беспроблемной адаптации в новом мире, а мне толком ничего не перепало. Пойми-разбери теперь, куда я угодил, и что теперь делать.

Конечно, можно покричать – вдруг какой-нибудь абориген услышит и придет с объяснениями. Но что, если я действительно вселился в преступника, и явившаяся на шум охрана вместо ответов на животрепещущие вопросы пропишет мне лечебно-профилактических пиз… тумаков? В моем состоянии даже одного сильного удара будет достаточно, чтобы снова отправиться во тьму, так что привлекать к себе внимание противопоказано. В том числе лишними телодвижениями, ведь в этой комнате вполне могут иметься скрытые видеокамеры. И пусть я до сих пор их не заметил, так на то они и скрытые!

В общем, самый лучший для меня вариант действий – сидеть на попе ровно и терпеливо ждать, покуда ситуация сама не прояснится. Судя по небу в окошке, которое за время моего шевеления извилинами успело заметно посветлеть, на дворе сейчас раннее утро. Так что оставим бесполезное гадание на кофейной гуще. Через несколько часов я наверняка получу недостающие кусочки мозаики и сложу в голове понятную картину моей новой реальности. А пока можно расслабиться.

Парой ударов придав засаленному мешку-подушке какую-никакую форму, я растянулся на матраце и закрыл глаза. Однако, несмотря на то, что тело перешло в режим энергосбережения, мозги выключаться не желали. Я продолжал гонять по кругу немногие известные факты, стыкуя их так и эдак, с сожалением вспоминал прошлую жизнь, тщетно пытался достучаться до памяти своего предшественника. Отвлекло меня от этого бесплодного занятия острое сосущее ощущение в брюхе. Нет, чувство голода и раньше маячило где-то на задворках сознания, но сейчас, стоило эмоциям поутихнуть, оно вылезло на первый план и стало поистине нестерпимым.

Помучавшись немного, я встал, прогулялся к рукомойнику и влил в желудок с пол-литра ледяной воды. Стало полегче, голод ушел, но взамен пришла мелкая противная дрожь. Скрючившись под колючим одеялом в позе эмбриона, я пытался согреться, что получалось более чем отвратительно. Черные каменные стены буквально высасывали из моего тела тепло. Попробовав разогнать кровь по жилам с помощью банальной разминки, я едва не сделал хуже – после пары упражнений у меня внезапно потемнело в глазах. Пришлось спешно возвращаться на матрац и всеми силами цепляться за норовившее ускользнуть сознание.

Несколько минут я героически боролся с приступом слабости, пока не почувствовал, что истощенный организм таки отказался от плана по аварийному отключению. Вот и прекрасно, а то моя свежеобретенная попаданческая интуиция подсказывала, что шансы выйти из глубокого обморока у меня минимальные. И если, с одной стороны, здесь меня ничего не держит, то с другой – далеко не факт, что после возвращения обратно во тьму некие высшие силы предоставят мне еще одну попытку. Нет уж, будем играть теми картами, которые на руках!

Внезапно где-то в глубине коридора раздался тихий звяк. Затем что-то скрипнуло, послышался глухой удар и шорох шагов. В ответ на эти звуки мой желудок тихо квакнул, а рот наполнился тягучей слюной, немало тем меня удивив. Впрочем, о причине долго гадать не пришлось. Кто-то в коридоре на чистейшем английском громко объявил:

- Подъем, ублюдки! В нашем гостеприимном отеле время завтрака!

Сев на матраце, я обратился в слух, ведь еще минуту назад казавшийся абсолютно безжизненным коридор наполнился разными звуками - чьим-то надсадным кашлем, чьим-то стоном, чьими-то недовольными бормотаниями. Если у меня и было подозрение, что я являюсь единственным обитателем местных хором, то теперь оно развеялось без следа. Из какофонии влетающих в уши шумов мое сознание четко выделило звук шагов, сопровождаемых мерным поскрипыванием.

- Хэй, Джонни! – язвительно произнес тот же голос. – Как поживает мой самый любимый песик? Выучил новые трюки? Или нет, сперва проверим старые. Проси, Джонни, проси! Ай, молодец! Хорошо просишь. Ну-ка, голос!

- Вуф-вуф! – хриплым тенорком откликнулся невидимый Джонни.

- Хороший песик, послушный песик! Вот, держи косточку, заслужил!

Последующие звуки, которые сознание уверенно идентифицировало как постукивание половника о тарелку, лишь усилили мое слюноотделение. А мерное поскрипывание возобновилось и становилось все ближе, пока не было прервано новым радостным возгласом:

- Сэм! Ты не сдох еще? – ответом была порция сдавленного кашля. – Прекрасно-прекрасно. Ты это, держись! Мне до конца смены всего два дня осталось, так что если вздумаешь за это время отбросить копыта и добавить мне бумажной работы, я обязательно наведаюсь к твоей дочурке и лично выражу соболезнования. Понял меня?

- Не смей… кха-кха… мразь! – глухо отозвался невидимый Сэм.

- Ась? Я не расслышал, ты сейчас поблагодарил меня за проявленную заботу? Или пожаловался на отсутствие аппетита? Ну-ка, повтори, будь так любезен!

После небольшой паузы до меня донеслось униженное:

- Кха… спасибо.

- Громче, Сэм, громче и с выражением! Примерно так: «Большое спасибо, господин Нильсон!»

- Большое спасибо… кха… господин Нильсон, - послушно повторил мужик.

- Плохо! Совсем не стараешься! Ну, ничего, у тебя есть время потренироваться. А пока не научишься, будешь получать половину порции.