Звуки скачут над волнами, продолжая свой рассказ.

Наклонившись, глянул в воду — закружилась голова.

И тотчас застыли в горле все привычные слова.

Миг, и я сижу в той лодке, что пробилась сквозь туман,

И в стремнину выгребаю от реки простора пьян.

Кто сидит со мною рядом, упираючи весло?

Тот, кого волной когда-то в бесконечность унесло,

Тот, на ком блестит кольчуга, тот, чьё время утекло.

Тот, кого на миг явило отражение моё.

Глава 50

Московская осень

Кто-то заметил, как воздух прозрачен? Стоя над городом в звонкой тиши

Я прозреваю с окраин до центра. Только заранее ныть не спеши.

Типа в Москве ужасающий воздух, смог душит город, хреновы дела…

Видел ли ты смог ли над городом Ёбург? А в Красноярске? Совсем не Москва.

От Домодедовской шпиль телебашни виден в окно, виден и МГУ.

Воздух промыла хозяюшка-осень, я в этом воздухе чистом тону!

Пыли не стало, а грязь ненадолго — снегом укроет и станет светло.

Или я просто люблю эту пору? Вякнет кто против — получит в табло!

Глава 51

Эпитафия по эмигрантам 90-х

Чуть постарше, чуть моложе, чуть не я, но не такие,

От Ванкувера до Вены залегли в года лихие.

Свет включают осторожно и тайком идут на кухню,

Пишут, думают о чем-то, аж мозги уже опухли.

Души сжаты как тисками, чтоб не к месту не взлетели.

И живут как неживые, сердце бьётся еле-еле.

А грудные клетки давят, от греха спасая души.

И текут стихи ручьями, затопляя кухонь сушу.

Не поднять голов несчастных, не простреленных когда-то.

И лежат в своих окопах неродные несолдаты.

Глава 52

Излечимая болезнь

Мы где-то заразились жизнью,

Болезнь проходит понемногу.

«Прощай, палата!» — на пороге

Вслух прокричим и светом брызнем…

И тот, кто болен, в этот час

Увидит свет из коридора.

В палате снова разговоры,

Мол там вся жизнь, а не у нас.

Глава 53

О любви

Я не дам за твою улыбку ни гинеи, ни су, ни ливра,

Не пойду в кабаке портовом на ножи или под кастеты.

Ты покажешься в полуяви не пропетым когда-то мифом.

Ухвачу тебя за запястье, как бы дико не было это.

Отведи меня сквозь туманы в ту страну, где живут такие,

Где все люди как ты прекрасны, где идут, не толкая ближних.

Я пойду туда без оглядки, край суровой земли покинув.

Но боюсь, что тебя увидеть — это очень тревожный признак.

Глава 54

На смерть поэта

Я художник, я так вижу —

Жизнь казалась распрекрасной!

Закурил в прямом контакте

С жидкостью огнеопасной.

Из моих знакомых, вроде

Так никто не поступает.

Для чего им эти риски,

Курят здесь, а там бухают.

Загорелось, полыхнуло,

Улетел чердак со свистом!

На литературном фронте

Не считайте коммунистом.

Рисковал не ради цели,

Не своих друзей спасая.

Просто я такой по жизни,

Жил и помер раздолбаем.

На моих поминках люди,

Выпив водки, закурили.

И пошел огонь по венам:

Там у всех по два промилле!

В ноль-один звонить нет смысла —

Нету больше ресторана!

Не пиши стихи под мухой,

Не кури в постели пьяным.

Глава 55

Долина Павших

Ты слышишь шёпот за спиной? Он точно шорох звёзд угасших,

Что осыпаясь, вниз ползут сквозь небеса в Долину Павших.

В тех землях звёзды как песок гоняет ветер вдоль дороги,

Им даже на короткий срок не засиять, ложась под ноги.

Те, кто без почестей ушел, не завершив победой битву,

Идут в строю к плечу плечо, шепча проклятья как молитву.

Их не зовут на пир богов, к ним не придёт десяток гурий,

Под каблуками как песок скрипят осколки, звёзды, пули.

Им не узнать, кто победил, была ли жертва не напрасна,

Вознесся в высь ли триколор, жёвто-блакитный, белый, красный…

В полночном небе шорох звёзд, что упадут в Долину Павших.

Где до сих пор идет расчет солдат на наших и ненаших.

После боя

Рубят головушки саблями вострыми,

Лущат шеломы мечами булатными.

Страшной забавою сердце потешится,

Руки украсятся шрамами ратными.

Тяжко кольчуги звенящее кружево,

Потом пропитано платье исподнее,

Щит иссеченный с трудом поднимается,

Сил не сыскать для удара последнего.

Рухнул на землю противник поверженный.

Воздух наполнился криками зрителей.

Бой остановлен, жюри совещается,

Кто из соперников стал победителем.

Пальцами сбитыми пряжки расстёгнуты,

Сброшены наземь доспели помятые.

Только друг с другом рубились без жалости,

Тут же стоят, обнялись как приятели.

Дорога

Делать то, что хочется можно не всегда.

С неба одиночество льётся как вода.

Ты идешь над пропастью к страшному концу,

Хлещет жизнь-обманщица правдой по лицу.

Мост над бездной наскоро брошен без перил.

Потерять сознание не хватает сил.

Жизнь грозит бессмертием страшным и тупым,

Время испаряется, превращаясь в дым.

Может, всё обрушится? Может не дойдёшь?

В ледяное крошево превратился дождь.

Только зря надеешься, что прервётся нить,

Ариадной брошенный продолжаешь жить…

Старая знакомая

Каждый в своей жизни однажды встретит Её. А кто-то не единожды.

И не важно, с косой она будет или без…

Эй ты, Курносая, постой! Не убегай, ужо дождёшься!

Я догоню, я ж молодой! Ты от меня не увернешься!

Эй ты, с косой, пойдем со мной. Я про тебя забыл немного.

Ты снова ищешь здесь кого? Укоротила чью дорогу?

Да слышу, слышу. Не стучи! Встаю, сейчас тебе открою.

Опять пути пересеклись, опять встречаемся с тобою.

Ты вся продрогла на ветру, замерзла этакой зимою!

Попей чайку, я не спешу. Согреешься, займешься мною.

Если надо…

Если люди иногда умирают, значит это кому-то надо?

Если люди кого-то любят, значит даже смерть не преграда?

Если даже любовь проходит, значит нет ничего святого?

Если взлет угрожает паденьем, так зачем же взлетать по новой?

Если смерть — продолжение жизни, надо жить, не боясь итога.

Если люди нуждаются в боге, пусть себе придумают бога.

Если не во что больше верить, надо жить в отсутствии веры.

Если жить надоело, расслабься. Суицид — это крайняя мера.

Нам не дано

Нам не дано предугадать,

Нам не дано остановиться.

Соломкой не обзавестись,

Чтобы упасть и не разбиться.

Неясен смысл благих потерь,

Не слышен шаг наёмной твари…

И к счастью, знать не суждено