– То есть вы меня отпускаете? – настойчиво вопрошала предсвадебная Танька.

– Да, Татьяна, – вздохнул обреченно Иван Алексеевич, – но, не забудьте про крем. От загара. Татьяна, у вас очень-очень светлая кожа!

И Танька вспомнила еще кое-что: Иван Алексеевич на пару лет ее, Таньку, младше, и легче, наверное, килограмм на двадцать!

– Вы правда так думаете, Иван Алексеевич? – спросила начальника Танька. Как-никак они знали друг друга много лет, – Белая накидка, шляпа? Может, это будет смешно?

– Это будет очень-очень хорошо, Татьяна! Просто великолепно! – искренне заверил ее Иван Алексеевич.

А еще он холост. И высок. Только пиджак у него идиотский. Шерстяной и в клеточку. И очки. Совершенно придурочные, надо сказать, очки. Все девчонки над ним потешались. Стеснительный, несовременный. И эти билеты в филармонию… Танька отказалась от стыда. Так смеялись только над ним. А после филармонии смеялись бы и над Танькой тоже. А больше всех— Лопарева! Раскрывается бантик губ, обнажая сахарные мелкие зубы— один к одному. И Лопарева издевательски ржет, закатывая синие и пустые белоснежкины глаза. А потом проходится вихляющей походкой от стола к столу, косится издевательски на Таньку. Подмигивает нахально Ивану Алексеевичу. Какая всеобщая потеха, скоромошина! Крупная белая Танька пятидесятого размера, как слониха, и тщедущный начальник Ванька— за глаза- в идиотском пиджаке и огромных окулярах.

– Мне пора, Иван Алексеевич, – строго объявила Танька, – с минуты на минуту ко мне придет моя горничная. Вытянула пухлую белую ногу, покачала тапкой.

– Конечно, конечно, Татьяна. Ни о чем не беспокойтесь… Один вопрос! Один! Татьяна…

– Да, Иван Алексеевич. Вы про отчет? – Танька была очень-очень организованной. Тапка слетела с пятки и шлепнулась на пол.

– Нет. Отчет я проверил. Все верно, Татьяна, как всегда. Вы…его любите?

– Кого…люблю? Отчет?!

– Нет, нет. Татьяна! Жениха! Вы любите своего жениха?

Женька был в прошлом боксер, метр восемьдесят шесть, а в настоящем учитель физкультуры- бицепс, трицепс. Кроме того, предложение руки и сердца! Долгожданное! И это перевешивало все остальное— тощую Женькину неудачницу-жену, уже бывшую, неинтеллигентный ржач над анекдотами девяностых годов, жигулевское под футбол. Это было как бы досадным приложением. Но, не главным. Нет, совершенно не главным.

– Я… долго этого ждала, Иван Алексеевич, – почему-то смущенно призналась Танька.

– И…он был настойчив? Этот ваш жених? – неуверенно поинтересовался начальник.

– Да, очень! Он был крайне настойчив! – лихо заверила его Танька, – он…дарил много цветов. (Ветка мимозы на восьмое марта). Он… большой собственник! – продолжала кокетничать Танька(Если я тя с кем увижу! Ноги переломаю!). И я теперь так счастлива!

–Татьяна, я вас поздравляю! – несчастным голосом признался начальник.

– Иван Алексеевич, спасибо вам большое! – Танька была растрогана. Но, была-не была! Свое счастье Танька желала выплеснуть в мир! – Я кое в чем хочу вам признаться, Иван Алексеевич!

– Признавайтесь, Татьяна! Чего уж теперь,– неожиданно согласился начальник.

– Иван Алексеевич! – заорала счастливая Танька, – Иван! У вас совершенно идиотский пиджак! Который в клетку! И очки. Окуляры, как у черепахи Тортиллы!

Ну очень, очень жалко было приводить горничную в коммуналку! Может, им стоило жить у нее, Таньки? Теперь становилось жалко всего— и фарфоровых бабушкиных чашек, и паркета, и картин. И, главное, книг! Если бы только Женька увидел, сколько у нее этих книг! Обсмеял бы, да и только! Танька представила, как лопается фамильный фарфор, не выдержав мощных Женькиных бицепсов или трицепсов. Но ведь семья— это семь я! Один за всех, как говорится… Компромисс! Нужно искать компромисс! Решительно, настойчиво позвонила Женьке. Телефон был отключен. И Танька, не менее решительно, набрала номер стационарного телефона. В первый раз за семь лет, между прочим. Прочистила горло, слушая гудки.

– Аллоу, – отозвалась трубка.

– С кем я говорю? – строго спросила Танька.

– Это Надежда, – робко ответила трубка, – Семенова Надежда Аркадьевна.

Жена! Надо же! Она еще там! Наверное, вещи собирает!

– А, так вы еще там? – спросила Танька и подняла упавшую тапку, натянула на пятку.

– Где? – ошеломленно поинтересовалась трубка.

– Дома. В доме у Евгения Семенова! – разоблачила ее хитрая Танька.

– Да-да. Я в доме у мужа. А кто это говорит?

– Она еще спрашивает! – возмутилась Танька.

– Он на рынок ушел. В смысле, муж, – проникновенно поделилась Надежда.

– А когда вернется? – требовательно спросила Танька.

– Он ушел за свеклой. Попросил сварить борщ, – почему-то поделилась с новой знакомой жена, – напоследок.

– Я вас не об этом спрашиваю! Я не спрашиваю: зачем? Я спрашиваю: когда? Когда он вернется?

– Ну, может полчаса, не больше, – заверила наглую Таньку Надежда.

– Я думаю, он вас обманывает, Надежда.

– Почему? – тупо, и как-то равнодушно спросила жена.

– Он ушел не за свеклой! Он ушел за кольцом! Он сделал мне предложение!

– К..какое предложение?

– Руки и сердца! Осталось купить кольцо! – победно произнесла Танька, – и решить, где мы будем жить.

– А..а.вы Татьяна?

– Да, это я! Татьяна! Между прочим, любовь всей его жизни!

– Татьяна, а почему вы решаете, где будете жить? – неожиданно поинтересовалась обманутая жена, – у Жени прекрасная светлая комната! Двадцать квадратных метров!

– Да! Я знаю! Но есть проблема! Я очень не хочу приводить в эту квартиру свою горничную! У меня очень-очень хорошая горничная! А там соседи!

– Да, понимаю. Соседи не очень… Эксплуатировать будут, и спасибо не скажут! – согласилась Надежда.

– Вот видите? Даже не знаю, что делать! – пожаловалась Танька.

– Мою коридор каждый день. А они гадят и гадят!– пожаловалась жена.

– А зачем же вы моете? – возмутилась Танька.

– Для чистоты, – объяснила жена, – чтоб уют. Женя очень любит уют.

Танька скосила глаза на гору посуды в мойке, упаковки от пирожных на столе, пустую бутылку от красного сухого.

– Насколько сильно он любит? – решила прощупать почву Танька.

– Кого? Кто любит? – не поняла бестолковая Надежда.

– Не кого! Чего! Уют, спрашиваю, насколько он сильно любит уют?

– Ему необходима чистота, понимаете? Гигиена. Но вы не беспокойтесь! Влажная уборка только один раз в день. Из еды— первое и второе, готовить раз в три дня. Но, рубашки отглажены все семь каждый день, – затараторила брошенка.

– Ничего себе! Я не знала! – отчаянно возопила Татьяна.

– Да вы не беспокойтесь. Я очень-очень быстро привыкла, – успокоила непутевая жена, – к тому же, у вас ведь есть горничная!

– Точно, забыла! Спасибо, спасибо вам большое! – облегченно захохотала Татьяна.

– Не переживайте! У вас все будет хорошо! – заверила Таньку покинутая баба.

– А вы куда теперь? – проявила благородство Татьяна. Вернее, Татьяна Вячеславовна.

– На вокзал сначала…

– Вы что, хотите сказать, что будете ночевать на вокзале?

– Конечно же нет! Что вы! Я уезжаю… – растерянно поделилась жена, – понимаете, меня позвал учитель пения… пожить на природе.

– Пения? Учитель пения? Какие-такие отношения, позвольте спросить, у вас с учителем пения? – возмутилась Танька Надеждиному вероломству. От нее только что ушел родной муж, а она— с учителем пения…

– Понимаете, он мой любовник! Не Женя, ни в коем случае! А Вадик, учитель пения!

– Вы меня поражаете, Надежда! Как может быть учитель учителем одного только пения? Какой институт он, простите, заканчивал?

– Да вы не беспокойтесь, Вадик очень хороший! На самом деле, по образованию он учитель географии! Он очень-очень хорошо разбирается в географии! Но, нет ставки, понимаете? А в детстве он учился на аккордеоне. Ну мы и подумали, прикинули…

– Да что вы мне голову морочите! Пение, география! Где вы его взяли?