Эма увидела дом, и он ей понравился. И дом, и деревня и лес. Сестра Эдуарда – Марианна Мицкевич – назвала смешную цену за землю, а дом, как и настаивал Мурашев, достался Эме даром.

«Ты моя последняя любовь, Эма» – сказал он спустя год, держа ее ладонь в руках с начинающей желтеть кожей.

Их роман продлился недолго. Мурашеву по-прежнему был закрыт въезд в Россию, и Эма постоянно летала в Лондон, разрываясь между ним и работой над книгой. Ирина Эдуардовна боялась дыхнуть на эти отношения, удивив непривычным отсутствием назойливости в теме замужества. А Эдуард, в свойственной ему осторожной манере прощупывал возможную реакцию Эмы на предложение.

Эме нравились его интеллект и уверенности в себе. Эдуард Мурашев бесспорно обладал харизмой, но был плох в постели, по его признанию бесплоден и не здоров. А его открытая категоричность в вопросе усыновления ребенка ставила жирную точку в теме возможного брака с Эмой. И на вопрос о размере ее безымянного пальца, она ответила, что не носит колец и в ближайшее время не планирует.

Эдуард Мурашев не обиделся на плохо прикрытый отказ, в очередной раз, восхитившись Эмой Майн. Он огорченно улыбнулся и лишь посетовал на то, что не встретил ее раньше, когда был молод, здоров и не обременен грузом потерь, без которых, впрочем, он не стал бы тем самым, легендарным Мурашевым.

Эдуард не ждал от нее ярких чувств. Называя Эму своей большой и последней любовью, он хотел от нее лишь одного – внимания. Как и мечтал, Эдуард вернулся на Родину. Он приехал в деревню Гора, где вручил Эме ключи и оригинал дарственной на дом, так и не согласившись принять за него деньги. Они не виделись всего месяц, но вместо улыбчивого, уверенного в себе человека, она увидела старика с пергаментными скулами и потухшим взглядом. Как и мечтал, Эдуард Мурашев подышал воздухом родной деревни, ловко запустил в Быструху гладкие камешки и через несколько часов тихо умер на руках своей последней большой любви.

Глядя, как из его прозрачных глаз уходит жизнь, Эма вдруг представила себя. Мысли о том, что она однажды так же умрет на чьих-то руках, не оставив после себя ребенка, долго щипали душу и мешали сосредоточиться на работе. Она переехала в подаренный дом, и заботливая Лидия Ивановна хлопотала вокруг нее дни напролет, стараясь хоть чем-то доставить удовольствие. Но все желания Эмы укладывались в долгие безмолвные просиживания у окна. Закутавшись в шаль, она смотрела на реку Быструху, с каждым днем теряя интерес к жизни.

Ирина Эдуардовна рыдала, узнав о кончине Мурашева. Увидев подаренный им дом, она сокрушенно произнесла: «Дом прекрасен, но он не поможет избавиться от статуса хоть и знаменитой, но старой девы», после чего Эма потребовала оставить ее одну. Ирину Эдуардовну не надо было уговаривать, она уехала, в очередной раз, воздвигнув крепкую стену молчания.

Начатая до смерти Эдуарда книга, замерла на середине. Ни изоляция от внешнего мира, ни забота Лидии Ивановны не помогали, и Эма снова вспомнила о психологе. Но Кирилл Антонович Серебряков не выходил на связь. Аккаунт в сети значился не активным, а номер телефона – заблокированным.

Время шло, и Эма потихоньку приходила в себя. Она начала гулять по пляжу, прилежно съедать, приготовленную Лидией Ивановной еду и каждый день садиться за книгу. Но после тщетных попыток отредактировать текст, она закрывала ноутбук и снова ложилась в постель, наблюдая через витражные окна, как река Быструха несет свои темные воды.

Глеб приезжал каждую неделю, восхищался домом, предлагал поставить бассейн на лужайке и заняться укреплением забора, выходящего на пляж, всякий раз встречая равнодушный взгляд Эмы и полное отсутствие желания поддерживать разговор.

Несмотря на долгие прогулки по пляжу, Эма снова поправилась, и Глеб принялся настойчиво убеждать в том, что физическая нагрузка лучшим образом вытеснит не только лишние килограммы, но и душевные страдания. На восьмое марта он подарил годовой абонемент в спортклуб и со словами «Просто попробуй», выжал из Эмы клятву посетить его хотя бы раз.

«Это мне точно не поможет», – подумала Эма, кинув в ящик письменного стола красный конверт с буквой «F». Но Глеб оказался невероятно настойчив и почти насильно привез подругу в спортклуб. Дождавшись, когда за ней закроется входная дверь, он уехал, а Эма неуверенной походкой подошла к стойке регистрации.

«Только бы никто не узнал», – подумала она.

Администратор клуба с бейджиком «Лилия Бровкина. Фигура жизни» взглянула на Эму и дежурно улыбнулась. Слева от стойки, на желтом кожаном диване, листая страницы в смартфоне, сидел парень лет тридцати в алой майке и коротких шортах, обнажавших крепкие, мускулистые ноги. Откинув назад соломенную челку, он взглянул на Эму и приветливо улыбнулся.

– Добрый день! – радостно произнесла администратор Лилия.

– Добрый, – ответила Эма, протягивая подарочный сертификат.

– Индивидуальные тренировки. Прекрасно, – сказала Лилия, – сейчас посмотрим, кто у нас свободен.

Несколько секунд пощелкав мышкой, она виновато взглянула на Эму.

– Вы знаете, у нас на данный момент свободной записи на индивидуалку нет. Ближайшая только на следующей неделе, но зато тренер будет классный, – улыбнулась Лилия, бросив взгляд в сторону желтого дивана. – Олег, возьмешь новенькую?

Классный тренер Олег, не отрывая глаз от смартфона, произнес:

– Секундочку. Да, Галина Геннадьевна, слушаю вас. Да, я получил ваше сообщение. Ничего страшного, бывает. Спасибо, что предупредили. Выздоравливайте.

У него был приятный голос с мягким акцентом, свойственным белорусам.

Он легко поднялся с дивана и пружинистой походкой подошел к стойке.

– Лиля, у меня отмена.

– Опять Галина? – сочувственно взглянула Лилия.

Он кивнул и, пожав упругими плечами, повернулся к Эме и снова улыбнулся.

Из двери с табличкой «Дамы», вышла длинноногая блондинка в обтягивающей футболке и полупрозрачных шортах. Девушка разговаривала по телефону, часто вставляя «Да, Зая, я поняла». Искусственная грудь медленно вздымалась при каждом шаге, напоминая хозяйке про ее неотразимость. Обдав присутствующих запахом ванили, блондинка кивнула администратору, накачанными губками улыбнулась тренеру и со словами «Уже выхожу, Зая», покинула клуб.

Услышав, что свободной записи нет, Эма с облегчением вздохнула, поблагодарила администратора Лилию и уже развернулась, чтобы уйти. Но в этот момент классный тренер Олег остановил ее, чуть коснувшись запястья.

– Подождите, пожалуйста.

Он взял со стойки визитку и протянул ее Эме.

– Я Олег Макеев. Будем знакомы?

Белокурый, среднего роста, инструктор был в той физической форме, которую принято считать идеальной. Не перекачанные мышцы ровными изгибами проступали под майкой. У Олега Макеева была крепкая шея, ровные черты лица с широкими скулами и чуть вздернутым носом, красиво очерченные губы и светло-зеленые глаза, которые доверчиво смотрели в ожидании ответа.

– Эма, – едва слышно произнесла она, пытаясь запихнуть подарочный сертификат в боковой кармашек спортивной сумки.

– Вы бы хотели приступить к занятиям уже сегодня? – уточнил Олег.

– Нет-нет. Совсем не обязательно и вообще…

Олег Макеев заметил ее смущение, провел ладонью по светлым волосам и задумчиво добавил:

– А-то у меня окно образовалось, я мог бы первое занятие провести прямо сейчас. Что скажете?

Его губы растянулись в улыбке, обнажив ряд белых, ровных зубов. Эма невольно задержала на них взгляд. Он заметил и снова протянул руку к ее запястью. Щеки Эмы покрыл румянец. Она сто раз пожалела, что согласилась на это испытание, чувствуя себя в этой спортивной атмосфере инородным телом.

– Соглашайтесь, – посоветовала администратор Лилия. – Это наш лучший инструктор. Вам очень повезло, что у него появилось окно.

Продолжая улыбаться, лучший инструктор обратился к администратору:

– Лиля, поставь нас в график на следующую неделю. Я думаю, для начала будет достаточно трех раз.