Словом, пара гармонично дополняла друг друга, и вскоре скандально известная дырка в заборе стала летним пропуском во взрослый мир, и романтичные любовники, сбегая от гвалта детворы на задворки столовой, дышали страстью в боровом лесу, прохладная колючая трава была постелью под открытым небом.

И к осени этот самый мир открылся в первозданной красоте извечной математики- «один плюс один» случился больше, чем просто цифра, то ли темперамент подкачал, то ли в резиновых изделиях номер «два» вся партия попались с браком…

– Так сильно любишь? Ты так решила? Ну что же – вольному воля! – родители, настоящие консерваторы в вопросах национальности, не одобрили выбор русского парня в зятья, их устаревшие взгляды сталкивались с искренними чувствами и выбором дочери, но любовь не знает границ и национальных предубеждений, и молодые люди были настроены решительно.

– На поддержку не рассчитывай! – мама в сердцах захлопнула дверь перед своенравной дочерью.

Инженеры с высшим институтским образованием мечтали об интеллигентном эрудированном зяте.

В семье мужа детей любили больше, чем свои надежды, отвели молодоженам самую большую, светлую комнату и стали мирно жить-соседствовать. Свекровь, обычная советская работница общепита, уже на пенсии, и свекор, работяга, тихий пьяница, пригревшийся под боком у жены.

Коммунальная квартира от завода, подарок родины за безупречную работу, зато четыре комнаты свои, бывшие соседи уже повымирали от всякие болезни, и на жилплощади остались только старые родители Ильи.

Мокрый февраль напоследок яростно спорил с весной, за окном кружила мелкая метель, и грязный асфальт вновь укрывали снежинки.

Беременная поставила холодную чашку остывшего чая на стол и свободной рукой нервно поглаживала растущий живот, любимый Илюша целовал сквозь прикрытые веки пухлые коленки, а руки шарили ширинку на штанах в момент смешения нежности и страсти, но в последнее время Неля отграничила «доступ к телу», не до утех любовных, животище распирал и болел так, что ее больше страсть не волновала – скорей бы разродиться.

– Ничего не понимаю?! -, акушерка в местной гинекологии, старая глуховатая еврейка, надолго впечатывалась стетоскопом, качала головой и недоуменно пожимала плечами, врачиха УЗИ не назначала принципиально, не доверяла новомодным аппаратам, только подозрительно бормотала фразы об уникальности беременной.

На приеме казалось, что доктор не меньше пациентки хочет «выдавить» младенца, прощупывая множества мелких частей плода… И весной в середине марта, сомнения гинеколога наконец развеялись – Неля разрешилась от бремени. Кесарили двойней.

Мартовская оттепель под вечер ударила морозами, для врачей больницы этот день запомнился не меньше, чем для роженицы.

Тяжелый, жестокий день… На фоне изменчивой природы человеческая жизнь казалась ещё более хрупкой и непредсказуемой.

Не успела очнуться от наркоза в одиночной палате, услышала, как санитарка в накрахмаленном халате, тихонько причитая, елозила мокрой шваброй пол:

–Горе-то какое, милая! двойня у тебя, девчонка и мальчонка, слепенький пацан…

Невольно запомнила ласковую старушку, судорожно вздохнув, завыла, забилась в диком крике и впала в забытье.

Время остановилось, все ощущения слились в одно, а мир вокруг замер.

С роддома скорая увезла в лечебницу- сдали нервы, молодая мать нуждалась в профессиональной помощи.

Услышав о страшном диагнозе ребенка и разродившейся жены от той же самой санитарки, дежурившей у телефона в ночь, новоиспеченный папаша «слился» – исчез из города подальше от калек. Илья не смог себя заставить доехать до психушки, сломался, перегорел спичкой, и целую неделю в заброшенном сарае, где с друзьями разбирали на запчасти украденный москвич, на лоскутных лохмотьях спал пьяным сном среди пустых бутылок.

Зацвела весна. Зеленые бутоны раскрываясь навстречу солнцу, дарили людям надежду на спасение и радость новой жизни, в нежных лепестках скрытая сила природы, способная преобразить окружающий мир и пробудить в сердцах людей чувство восхищения и благодарности, шел 1990 год от Рождества Христова.

Союз в осколках, страны все больше отдалялись друг от друга, распадались семьи, великое переселение душ маячило на горизонте, времена перемен касались каждого уголка некогда большой страны, и люди стояли перед выбором – продолжать разделение или обрести силу в объединении.

Через неделю после трагических событий, мартовским утром из роддома детей забирала свекровь- в цветастом платочке и сером плащике, маленькая, сморщенная от боли баба Нина, с двумя прижатыми к груди кульками младенцев на руках- такой ее запомнил персонал больницы. Неподалеку от жены курил в сторонке дед, за рулем крохотного запорожца притулился соседский парень, сын друзей покойных.

Так встретил мир двойняшек.

Илья объявился ненадолго, собрал нехитрые пожитки в рюкзачок спортивный, с которым ездил в лагерь пионерский, взглянул на ребятишек, в последний раз обнял отца и мать, исчез за дверью, оставив на столе конверт с деньгами, растворился в хаосе большого города.

– Скатертью дорога! – бессильно кричала мать вслед непутевому сыну – Неля мне дочь, и дети – мои внуки! И тихо плакала ночами– «Храни тебя, Господь, сынок!»

Выписали молодую мать из лечебницы только через месяц, исполненный боли, надежды и борьбы, дома дошел настоящий смысл трагедии: детки, доча и сыночек, совершенно здоровые младенцы, немного слабенькие, а диагноз перепутали, в роковую ночь там действительно родился слепой мальчонка, фамилии у рожениц писались одинаково, старушка-санитарка кинулась «причинять добро» – «пожалеть бедняжку».

Родители Нели не спешили обнять дочь и внуков, не нашли в себе силы простить ослушницу, двойняшек в сердце не приняли, свои амбиции и надежды связали с младшей из сестер, гордостью семьи, отличницей школьницей Лейлой, которую «тянули на медаль».

Для молодой матери жизнь закатилась строго в бытовую колею. Крутили колеса часики на кухне, спешили дни за днями, рассвет за закатом сменил весну на лето, малыши окрепли, улыбались бабушке и деду, в постоянной гонке за временем она находила силы и радость в счастливых моментах с детьми и близкими.

– Грузовой аист принес, – цинично шутила по поводу своих младенцев, Нелю всегда отличала способность находить юмор даже в самых трудных ситуациях. Денис с Дашутой, наливались силой, как в старой русской сказке, росли как на дрожжах, после больницы грудного молока у молодой мамаши едва хватало на разочек, а в молочной кухне выдавали деткам мизерный паек, баба Нина варила вкусный сытный творожок из магазинной треугольной пачки молока.

–Дочка, мы уже немолодые, детей смотреть поможем, а вот с деньгами туго, надо идти работать, – пьяный свекор наставлял невестку уму-разуму. Неля понимала, что старый работяга прав по всем статьям, и с декретным отпуском пора завязывать.

На руках синяя картонка- диплом пищевика, местный Торговый техникум выпускал универсалов: бухгалтер плюс технолог в одном флаконе.

После тяжелых родов простилась со столовой, здоровье слабое тягать кастрюли уже не позволяло, единственный выход- решила закончить бухгалтерские курсы для новоиспеченных бизнесменов, и параллельно пошла работать на близлежащий рынок продавцом.

Во всей красе благоухала осень, пчелы так и вились возле фруктов, хозяин ларька, черноусый Гиви был благодушен к новой пассии, Неля поневоле улыбалась, не прятала счастливые глаза, когда он вечерами прижимался к ней в крохотной подсобке на виноградных ящиках, молодое тело жаждало любви и ласки, совсем как в юности ушедшей, возлежали двое на пряных листьях августа, разгоряченные от страсти.

Насытившись сполна свободой отношений, вечерами бежала на бухгалтерские курсы, а дома тихо пела колыбельную себе, детишки уже спали в кровати деда. Золотая осень рассыпала щедрой горстью колдовское счастье.

Верность выбранного пути осознала на первом же занятии. Попала, куда целилась, пришла к своим: уставшие девчонки-слушательницы и не менее уставшая очкастая пенсионерка, бухгалтерша, настоящая советская училка – хмурое лицо вечерней столицы принимало роды новой жизни, Неля чувствовала себя дома среди разношерстных женщин.