Бедняга панически дёрнулась, в глаза губительно выстрелило мраком, рваная судорога перебила ей рёбра и изрешетила позвоночник, земля летела из-под ног с чудовищной скоростью.

Девочка обернулась и, в похоронной надежде, одурело треснула мужчину по груди.

«Дрын-н!» – рассерженно гавкнула металлическим лязгом грудная клетка.

– Не ушиблась? – огорошенный таким наглым нападением, простецки поинтересовался Даглас, с бережным тщанием рассматривая красные казанки на кулачке девушки.

Рыжей показалось, что улицу тряхнуло беспощадным катаклизмом, и светомузыка яростно вскрыла ей череп, вспорола больной мозг и сжала его в полумёртвом ужасе.

Железные люди… Чудовища, гнилые твари, выползшие из бесчеловечного хаоса бездны, озверело пожирающие плоть и душу… Каждый вечер напуганные до исступления дети ложились спать, зная, что если они не сомкнут глаз, придёт из теней огненный дьявол и разорвёт им стальными зубами грудь, кровожадно проглотит сердце и сожжёт его в истошно ревущем, пылающем нутре…

Вот так она и умрёт…

Девушка нервно встряхнулась, смахивая с помрачённого взгляда кошмарное наваждение, и в надрывном чувстве безысходности глубоко набрала воздух в кипящие лихорадочным жаром лёгкие, чтоб закричать…

Даглас внезапно дёрнул её к себе спиной, строго прикрыл её рот рукой, а второй осторожно прижал её за талию к печной двери.

– Если закричишь, достанется обоим, – бдительно расчленяя взглядом сизую глубину улицы, настойчиво и примирительно предупредил Даглас, понемногу ослабляя хватку. Для этого он опустил голову ниже, к веснушчатому уху девочки, касаясь его душным, искристо полыхающим дыханием.

Услышав неожиданно мирный тон и ощутив на себе деликатное, совершенно не хищное, прикосновение, девушка перестала вырываться. Железный голем до сих пор отвратительно пугал её, восставая из трухи сознания чудовищными тенями, но, если бы он хотел её сожрать, сделал бы это, с треском выломав рёбра у неё из спины…

– Не кричу, – послушно шепнула беглянка в руку мужчине, с недоверчивым любопытством подняв голубые глаза вверх, на его лицо. Если незнакомец не собирается ни есть её, ни сдавать законникам, тогда что же?

– Вот и хорошо… – Даглас чуть не взмолился, воздев руки, неимоверно радостный, что обошлось без жертв. Он отпустил найдёныша и протянул ей руку. – Идём, снаружи холодно. А ты босая.

Девочка подозрительно оглядела ладонь в потрёпанной тканевой перчатке и, многозначительно обогнув печника, пошла обратно в гостиницу, шлёпая босыми пятками по бурому снегу. Она всё ещё в мятежном смятении не понимала, зачем её подобрали и что будут с ней делать дальше, и приятельски здороваться с монстром воротило до тошноты.

Даглас безропотно принял оборонную позицию девушки и пошёл за ней шаг в шаг внутрь. Он ввёл в больную привычку такое диковатое обращение к себе, и старался не суетиться попусту, выискивая очевидную причину.

Они вернулись в комнату, миновав увлечённого журналом постояльцев администратора. Девушка плюхнулась обратно на кровать, подобрав розовые припухшие ноги и грея их о простынь, Даглас, протяжно скрипнув корпусом, опустился на стул напротив.

– Начнём с меня, – мужчина вежливо откашлялся в кулак и дружелюбно, даже с зажатым возбуждением, какое невзначай появляется от завзятого интереса, начал: – Я печник, Даглас Панневер, можно просто Даг. Я топал из города в город и увидал тебя в поле, в снегу. Принёс сюда.

Даглас проглотил подползающий к горлу язвенно горький дым и, рассерженно прикрыв глаза, изъеденные в пульсирующую боль грязным паром, буднично добавил, честно и даже немного угловато:

– Не хотел, чтоб ты вот так замёрзла.

– Лойс… – слова незнакомца что-то разбили внутри, что-то мерзостно холодное, бетонное. Оно пошло вероломными трещинами, и робкое мягкое и беззащитное чувство, уничтоженное одиночеством и брошенностью, начало выползать наружу. Ему не всё равно?.. – Просто Лойс.

Голос слегка скользнул на слезах, но глаза Лойс по-прежнему не поднимала и смотрела в ноги равнодушно, безумная прозрачная тень изгнала озорной детский блеск из её зрачков, и они превратились в матовое отражение бесконечно умирающей действительности.

Она всё ещё не могла поверить в то, что так необычайно ласково коснулось её ушей и заставило бесшумно ликовать заброшенное сознание, где ещё сохранилась та погибающая часть её, не смирившаяся с мыслью о том, что девушка всего лишь бесполезная падаль, потасканная воронами.

Её спасли… просто так?..

– Расскажи, откуда ты, – Даг заинтригованно подпер кулаком подбородок, чуть согнувшись и поставив локоть на протёртое колено, но его глаза неотрывно освещали девушку тёплым янтарным пламенем. Покинутая девочка вызывала целый буран нескромных вопросов, и брать её с собой, не представляя, кто она и за что попала на срок, не стоило.

– По мне будто не видно, – негодующе фыркнула Лойс, злобно дёрнув на себе надоевшую тюремную рубашку. – Сбежала из колонии.

Так как Даг продолжал молча внимать, выжидательно подняв брови, что, мягко сказать, начинало гадко подбешивать, беглянка продолжила с грубоватой неохотой:

– Я выросла в приюте. Меня никто к себе не забирал, говорили, что я буйная. Много они понимают… – Лойс замолкла, будто её что-то паскудно придушило. Она выгоняла с позором и изломанной тоской все мысли о том, что она ущербная, порочная. Её поступки и бешеный характер зловеще пугали, и не только людей вокруг… Едва ли это возможно подавить, как беспечные внешние чувства. Это гнусная тварь, неудержимая ни стальными клетками, ни цепями, паршивый гнев, безысходно пропитавший слабое тело.

Девушка в очередной раз пришибла эту жалкую потерянность и продолжила, всё ещё недоверчиво косясь на мужчину, хотя она уже безмятежно отпустила напрасную панику жертвы и куска мяса:

– Я подралась с одной чушкой в столовой и ткнула ему вилкой в глаз. Но я чёт глубоко запихала, он так головой в картошке и умер, – Лойс понуро ухмыльнулась, понимая, что ничего смешного в этой страшной трагедии нет, хотя тогда, в ошалелом состоянии аффекта, она не соображала, что натворила, и даже победно смеялась над трупом… В голове нарастал бред стыда, но лукаво щекочущее чувство внутри, что тот парень это заслужил своими оскорбительными насмешками и побоями, всё же смягчило грусть. – Ну, и сослали в колонию, в одиночку.

– Тю-ю-ю, шифер мне в топку… – озабоченно протянул Даглас, удручённо поражённый дурной судьбой совсем юной потеряшки. Он поджал губы, вновь тщательно обмозговывая свой хлипкий порывистый план, но из дебрей угрюмой задумчивости его вывел тихий неловкий вопрос со стороны Лойс:

– Даг, ты же демон?

– Есть такое, – буднично кивнул Даглас, заложив ногу на ногу и с глухим треском выпрямившись. О его реальном происхождении знала только его близкая подруга, Нона, и раскрывать эту тайну новому человеку оказалось настолько несуразно, что внутри него словно что-то споткнулось и упало каменным обвалом в ноги.