Во время работы решил помыть своё лицо перед зеркалом в мужском туалете, из которого, как из родника канализации растекается дерьмо по склонам парка. Все рабочие и служащие экологических бригад даже в спецодежде отказы чистить туалеты, засранные ортодоксами. Но мне надо перед зеркалом помыть своё лицо.

Захожу в мужской туалет. Следом за мной в мужской туалет заходит совершеннолетняя девушка в сопровождении ортодоксального мужчины, которого она называет аба (папа). Оба направляются к унитазу, стоящему против зеркала.

– Зе ло шерутим Банот (это не женский туалет). – делаю замечание ортодоксу отцу и его дочке. – Эн байя (нет проблем). – не обращая на меня внимание говорит отец и оголяет задницу дочке.

Мне неприятно присутствовать в мужском туалете при и такой сцене отца с взрослой дочерью. Мне самому не в мочь сходить в туалет по малому. Но не в присутствии ортодоксов. Приходится искать кустики в стороне от уличных фонарей и там в кусты оправляться по малому.

– Это пустяки, что ты видел у себя на работе. – говорит жена, когда рассказываю ей о сцене в мужском туалете. – У меня была работа по уборке квартиры в ортодоксальной семье. Пришла на работу раньше времени. Приготовилась убирать салон. В это время из одной комнаты выходит совершенно голая мама со взрослым сыном. С другой комнаты вышли отец и взрослая дочка, то же в чём мать родила.

Понятно, что не в игрушки они ночью играли голые в своих постелях. Мне пришлось покинуть место своей работы. Больше уборкой квартир не занимаюсь.

Постепенно мне пришлось не обращать внимание на аморальные сцены ортодоксов в парке. С работой на своей территории справляюсь. Со стороны руководителей парка в мой адрес нет никаких замечаний.

Даже семьи ортодоксов, живущих на полянах рядом с моим участком, стали уважать мой труд. Свой мусор отправляют в специальные корзины или прямо в контейнер.

Так прошёл целый месяц моей работы в новом парке. Иностранные ортодоксы исчезли из нашего парка в неизвестном направлении. Парк заново отремонтировали.

Официального открытия нового парка в мою смену не было. Просто обратил внимание, что на смену иностранных ортодоксов пришли наши горожане и культурные местные ортодоксы, которые не сорили.

В свою очередную смену, когда был в парке детский праздник, увидел на ограждении бассейна малыша, который висел на перилах так, что в любой момент мог свалиться в бассейн.

Мне пришлось осторожно снять пацана с ограждений, чтобы затем вернуть его к отцу или матери.

– Зе ло шели еладим. (Это не мой ребёнок). – говорили все, кому предлагал безродного пацана.

До конца своей смены занимался поиском родителей спасённого мной малыша, который так привык ко мне, что не хотел идти на руки к посторонним людям.

У меня уже появились мысли забрать пацана к себе домой. Мальчишка спокойный и вполне здоровый можно его усыновить.

– Если вы не найдёте его родителей, то мы с женой усыновим этого ребёнка. – сказал дежурным по парку полицейским, когда передал мальчишку полицейским на поиск его родителей в городе.

– Так как рядом с нами нет внуков, то мы можем усыновить этого малыша. – согласилась жена, на моё предложение об усыновлении найденного бесхозного пацана. – Он будет нам как сын.

На следующий день, когда пришёл на работу, то с нетерпением ждал встречи с группой полицейских, которым вчера передал малыша к поиску его родителей.

После того как мне с ним пришлось побывать вместе, мы так сильно сдружились что расставались нехотя со слезами на глазах. Теперь мне нужен был результат поиска родителей пацана.

– Ну, как, нашли вы его родителей? – спросил у Аркадия, дежурного полицейского, у которого был малыш на руках вчера ночью.

– Нашли. – с горечью, ответил Аркадий. – Лучше б не находили. Когда мы вошли в квартиру, где жил малыш, то ужаснулись в какой нищете живёт эта семья. Детей больше десятка. Все дошкольники. В квартире грязь, как на помойке. Малыша в этой квартире никто из родителей не искал. По тому, как его радостно встретили братья и сёстры, мы поняли, что это его семья. Отца мы не видели. Мать отнеслась равнодушно к его появлению.

Без знаков благодарности в нашу сторону женщина просто показала нам куда поставить сына и тут же занялась делами. Дальше мы ни стали обсуждать данную тему каждый занялся своей работой.

У полицейских кроме работы в новом парке была ещё работа в Лагуне и на пляже верхом на лошадях. Мне надо было до заката солнца убрать от мусора большую часть своего участка.

С заходом солнца при свете уличных фонарей мусор видно плохо. За то утром во время проверки парка на чистоту остатки мусора видно хорошо.

Начальство начинает ругаться за плохую уборку. В этот вечер, ближе к ночи, в парке вокруг бассейна и лодочной станции детской флотилии собралось очень много ортодоксов с видеокамерами в руках.

Наверно, обратно у них какое-то религиозное мероприятие среди ночи? Такое бывает часто в Израиле с ортодоксами, большая часть которых вообще не работает, в армии никто из них не служат.

Днём во время жары на улице выспятся в своих жилищах, а с ночью, когда не жарко, молятся и устраивают праздники. Вот и сейчас собрались вокруг бассейна ждут какого-то чуда.

Вдруг, когда у меня была работа у бассейна, неожиданно, раздался огромной силы звук, от которого у меня чуть не треснула голова от ужасного звука.

Ортодоксы, стоящие у бассейна, вздрогнули с перепугу. В воду бассейна полетели с голов ортодоксов огромные чёрные шляпы с пейсатыми париками, а с рук трусливых ортодоксов полетели видеокамеры, сотовые телефоны, кошельки с деньгами и портмоне с документами.

В тоже мгновение из воды на большую высоту взлетели фонтаны воды, окрашенные разными цветами светомузыки. Так начался праздник фонтана с цветомузыкой.

К этому торжественному мероприятию в полночь закончилась моя работа. Мне надо было спешить поставить свой инструмент по уборке парка в кладовую и успеть в маршрутку, которая развозила по домам рабочих и служащих после ночной смены.

На следующий день, когда начиналась моя работа, обратил внимание на суету людей вокруг бассейна. Там устанавливали плавучие понтоны на воде.

На понтонах дайверы одевали своё снаряжение. Сквозь кристально-чистую воду было видно дно бассейна, которое было покрыто видеокамерами, телефонами, кошельками с деньгами и портмоне с документами.

Лучше всего на дне бассейна выделялись огромные чёрные шляпы с пейсатыми париками, которые словно морские коты-скаты слегка раскачивались при погружении дайверов в прозрачную воду бассейна.

К вечеру дайверы подняли на плавучие понтоны всё то, что было на дне бассейна. На первый взгляд этого добра было по штукам несколько сотен и по весу, примерно, несколько сот килограмм. Конечно, после воды вся аппаратура пришла в полную негодность, а по цене это много.

– Примерно, четыре-пять тысяч стоит каждая видеокамера. – ответил дайвер на мой вопрос.

– Мне надо месяц вкалывать, чтобы зарабатывать деньги на содержание своей семьи. – с возмущением сравнил свою зарплату со стоимость брошенной в воду видеокамерой. – Здесь нищие ортодоксы выбрасывают такие деньги в воду. Откуда у них деньги если они не работают?

– Там в воде ни деньги нищего ортодокса, а наши налоги с нашей минимальной зарплаты и дотация из США на содержание бедных ортодоксов, – ответил всё тот же дайвер, – которые не могут работать и служить в армии, а умеют только размножаться как кролики через маленькую дырочку в простыни.

Такой ответ и такое сравнение было похоже на расовую дискриминацию, за которую могут упрятать за решётку на длительный срок. Но против правды не попрёшь, когда тебя повсюду притесняют ортодоксы лишь за то, что ты изгой, который не хочешь соблюдать обычаи ортодоксов и содержать их за свой счёт.