Солнце, похоже, затмилось. Его свет померк, лучи нас не освещают, не дают нам тепла. Кажется, наступила вечная ночь.

Без веры нет заступничества.

Просветлённые велели нам продолжать жертвоприношения, иначе воздух окаменеет и мы умрем, застыв в тумане. Мы доверяем посланиям Просветлённых, потому что у них – все достоинства избранных. Они – посланницы света и поэтому обладают эфемерным голосом Младших Святых, пророческим видением Полных Аур и совершенным слухом Ясновидиц. Они посредницы между нами и божеством-прародителем, тем тайным Богом, который существовал с незапамятных времен и предшествовал богам, созданным людьми.

Сестра-Настоятельница выкрикивает в коридорах: «Без веры нет заступничества!» Мы кашляем и сплёвываем белую слюну, дрожа от холода. Температура воздуха упала ещё сильнее, и мы боимся за урожай на нашем огороде, идущий на пропитание избранных и Просветлённых.

А я продолжаю писать, укутавшись одеялом, возле крошечного огонька свечи. Вывожу буквы собственной кровью, ещё тёплой и текучей. Пальцы коченеют от холода. Наша жертва важна, ибо самоотречение помогает сохранить Обитель Священного Братства. Мы молодые женщины, не запятнанные скверной, избежавшие преждевременного старения, как у служанок, мы без разных пятен на теле, у нас целы все волосы и зубы, нет шишек на руках и чёрных пролежней на коже. Некоторые нечестивицы вызвались истязать себя, выдавливая гнойники у служанок. Они не могут скрыть своего отвращения и презрения, однако молча приносят себя в жертву.

Вот уже три дня, как мы дышим этим туманом.

Некоторые из нас начали сомневаться в действенности жертвоприношений, и Сестра-Настоятельница наказала их за это.

Нам приходится спать в трапезной, где низкий потолок и маленькие окна, поэтому там теплее. В центре помещения служанки разожгли костёр, чтобы мы не мёрзли. Они развели огонь прямо на полу, выложенном красной плиткой. Мы передвинули столы, которые обычно стоят друг напротив друга, и спим на матрасах, принесённых из келий.

Позволяем служанкам спать с нами, не желая, чтобы они умерли от холода, ведь они нам так нужны. Не знаю, как спят по ночам избранные и Просветлённые, но они – наше главное достояние, поэтому не сомневаюсь, что о них есть кому позаботиться.

Мне пришлось спать рядом с Мариэль. Она улыбается, потому что появление тумана отсрочило наказание, которое собиралась назначить ей Лурдес. Мариэль шёпотом передала мне слова Марии де лас Соледадес: Лурдес поведала ей, что у Просветлённых вырывают зубы и языки, потому что для произнесения имени Бога требуется пустота. Она так же доверительно сказала мне, что, по словам других, они слышали крики из-за чёрной резной двери Убежища Просветлённых. Мне показалось, что я тоже слышу пронзительные крики и подавленные вопли. А еще Мариэль сообщила мне, противореча самой себе, что Просветлённые иногда грызут гвозди и жуют битое стекло. Я этому не верю. Но может, так оно и есть, ведь правду о них никто не знает (как только их избирают Просветлёнными, мы их больше не видим), мы знаем только, что их мало и что стать Просветлённой – высшее стремление и величайшая ответственность. Благодаря им яд, текущий по подземным рекам, и слизь, оседающая в клетках растений, а также токсины, которые ветер переносит с места на место, не заражают наш маленький мир.

Просветлённые находятся за чёрной резной дверью, под защитой, и только Он может прикасаться к ним.

Тем временем туман густеет. Сестра-Настоятельница призвала нас принести искупление кровью. Подвергнуться бичеванию, порке плетьми, нанести себе раны, чтобы наш Бог спас нас, а туман не убил, чтобы стихийные бедствия перестали преследовать Обитель Священного Братства.

Через неделю туман испарился, рассеялся. Температура воздуха повысилась. Мы вернулись в свои кельи. На полу в центре столовой осталось чёрное пятно от кострища. Служанки не смогли его оттереть.

Появились слухи, что наш огород лишился части урожая и что сверчки погибли, но не все.

Моя спина изранена плетьми, которыми меня стегала Лурдес, поскольку Сестра-Настоятельница была занята другими нечестивицами.

Я заметила, как Лурдес наслаждается каждым моментом моего истязания. Она пыталась это скрыть, но я видела блеск в её глазах. Мариэль она тоже отстегала кнутом, который дала ей Сестра-Настоятельница. Нанося удары, Лурдес приговаривала, что это ещё не наказание, что настоящему наказанию Мариэль подвергнется скоро. Очень скоро.

Моих жертв оказалось недостаточно, и Лурдес пришлось меня бичевать.

Без веры нет заступничества.

Теперь, когда туман перестал нам угрожать, я отправилась проверить капканы на зверушек, которые мы расставили между деревьями на территории, где заканчивается сад. Наверное, нельзя считать это место лесом, но именно так его называют в Обители Священного Братства.

Иногда, чтобы сохранить немногих обитающих там животных (которых я никогда не видела), Просветлённые и избранные довольствуются скудной зайчатиной, которую предварительно пробует служанка – не заражено ли мясо? Зайцев очень мало, и большинство из них в пищу не годится. У них может отсутствовать ухо, как будто у природы не хватило сил, чтобы создать животных полноценными. У некоторых нет одной лапы или глаза. Капканы были пусты. Нам известно, что благодаря сверчкам, которых разводит Сестра-Настоятельница, мы получаем необходимый организму белок. Хотя нам и надоело питаться этими крошечными хрустящими тельцами, пусть и чистыми, неядовитыми, за что мы благодарны Просветлённым. Без веры нет заступничества. Пока они поглощают яблоки, морковь, капусту и свежие продукты, мы довольствуемся сверчками в супе, жуём хлеб из этих насекомых, бутерброды из сверчков, сверчков с куркумой, маринованных сверчков и приготовленных со всевозможными специями, которые много лет хранили монахи. Такая пища стала привычной, и мой язык уже не чувствует лапок этих насекомых. Теперь мой рот не ощущает усики сверчков, зато я слышу издаваемый этими насекомыми звук. Неприятный и опасный.

Мне показалось, что я увидела силуэт человека и какие-то тени между деревьями. Там было что-то или кто-то, кто прятался. Возможно, странница, которой удалось проникнуть внутрь, сделав подкоп под стеной, но я не осталась там выяснять, так ли это, потому что не должна подвергать себя риску заражения.

Уже не припомню, когда это случилось, но одной страннице удалось влезть на стену и не упасть. А спуститься она не могла. Мы притащили лестницу к стене и наблюдали, как она осторожно спускается. Когда она коснулась земли, мы отошли, а Сестра-Настоятельница сказала ей, что нужно идти в Монастырь Очищения, и велела следовать за собой. Было заметно, что странница голодна и слаба. Она смотрела на нас непонимающе, с выражением, которое могло быть страхом или отвращением. Было очевидно, что она говорит на другом языке, хотя и не произнесла ни слова. Внешне она не выглядела пострадавшей, без каких-либо ссадин и со всеми волосами на голове. Мы прошли мимо кладбища со старинными надгробиями с именами монахов. Странница спотыкалась, шагала с трудом, но никто не желал ей помочь.

Так мы добрались до Монастыря Очищения и вошли в это небольшое уединённое здание возле стены, окружённое деревьями. В своё время всем нам пришлось пройти через это место, которое не является монастырём, хотя его называют именно так. Тут впервые слышишь сверчков и не знаешь, что это такое, думая, что твой разум выходит из-под контроля; тебе кажется, что это какой-то безумный звук. Здесь таятся призраки монахов, слышатся их голоса в ночи, во тьме. Некоторые умирают, страдая от скверны и греха (от одиночества). Странницу там изолировали, и служанки накормили её, потому что обязаны заботиться о таких, и никого не волнует, заразится ли обслуга, а вот никто из нечестивиц не намерен приносить подобную жертву. А если служанки отказываются, Сестра-Настоятельница тут же хватается за кнут.